Валерий Шамбаров - Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства
Канцлер требовал от знати, чтобы она нанимала для своих детей иностранных учителей. Возобновились проекты создания Славяно-греко-латинской академии, возглавить ее целился Медведев. Однако патриарх все-таки сумел переиграть реформаторов. Он благословил создание академии, но успел пригласить в Россию других руководителей, братьев Лихудов – очень образованных греков, твердых в православии. Что ж, если этот замысел не удался, то Голицын принялся отправлять русских юношей для обучения в Польшу, в Краковский Ягеллонский университет. Хотя стоит иметь в виду: это учебное заведение не готовило ни технических специалистов, ни врачей. Оно выпускало богословов и юристов. Нетрудно понять, что западное богословие и юриспруденция могли понадобиться временщику лишь в одном случае: он хотел подготовить кадры для грядущих церковных и государственных преобразований.
Проекты таких реформ уже существовали. Канцлер составил трактат «О гражданском бытии или о поправлении всех дел, яже надлежат обще народу», читал его Софье, приближенным, чужеземцам. Рукопись не дошла до нас, точного содержания мы не знаем. Но трактат вызвал восторги у де Невиля – иезуита и французского шпиона, которого направили в Москву Людовик XIV и руководитель его разведки маркиз Бетюн. Сам факт восхвалений со стороны подобного деятеля, а также очень любезное отношение к Голицыну римского папы, поляков (и последующих либеральных историков) представляются весьма красноречивыми. Новое правительство готовило именно такой поворот, которого уже два столетия добивались враги России, – разрушение национальных традиций и подрыв православия.
Но существовали и серьезные препятствия. Ведь Софья была всего лишь регентшей – законными царями оставались Иван и Петр. Правда, Нарышкиных оттеснили на задний план. Наталья с сыном переселились из Кремля в Преображенское. Но вокруг них группировалась патриотическая партия бояр, патриарх. Избавиться от Иоакима Софье очень хотелось. На его место имелась прекрасная кандидатура, Медведев. Однако сместить патриарха на Руси было слишком сложной задачей. Только тронь, и его поддержат бояре, войска, народ. Правительница не считала свое положение настолько прочным и предпринимать какие-либо меры против Иоакима даже не пыталась. Приходилось ждать, когда он умрет, и замыслы Голицына оставались не более чем рукописью для чтения в узком кругу.
Но в политике на первое место выходила отнюдь не государственная польза, а симпатии правителей. Почти полтора столетия «золотым дном» для казны оставалась торговля персидским шелком. Его перепродавали в Европу, там он стоил чрезвычайно дорого, в казну щедро текли пошлины и прибыли. Англия, Голландия, Франция много раз умоляли царей разрешить им торговать с Персией через Россию. Им твердо отказывали. Теперь Голицын спешил угодить чужеземцам, предоставил право транзитной торговли Польше. А заодно и Швеции (видимо, за взятку).
В 1694 г. приехали послы из Вены и Варшавы. Зазывали вступить в «Священную лигу» во главе с папой римским, в союзе с Австрией, Польшей, Венецией и Римом воевать против Турции. Большинство бояр и патриарх были против. Всего три года назад Россия подписала выгодный мир с султаном, наконец-то прекратились набеги крымцев. Поляки же вели себя отвратительно. До сих пор задирались, выставляли претензии на Левобережную Украину, Киев, Смоленск, отказывались заключать «Вечный мир». Имело ли смысл воевать за таких «союзников»? Но Софья и Голицын окрылились перспективами попасть в «Священную лигу» под патронажем самого папы!
Не поляки уговаривали русских помочь им, а московское правительство уламывало поляков заключить союзный договор! Лишь через два года, когда турки основательно побили Собесского, Польша согласилась подписать «Вечный мир». Отказалась от притязаний на области, отошедшие к царю. За это Россия выплачивала ей очередную «компенсацию», 1,5 млн злотых, и вступала в военный союз. В общем-то, это выглядело нелепостью. Государство вступало в ненужную для него войну и отвалило фантастическую сумму только за то, что соседи согласились с очевидным фактом утраты своих земель! Но Софья и Голицын знали, что делали. При поддержке иностранцев они надеялись упрочить собственную власть.
По России раздули шумиху, «Вечный мир» с Польшей представляли величайшей победой нашей дипломатии. Невиданным успехом объявляли и вступление в «Священную лигу» – сам папа и император признали нас достойными партнерами! А на волне этой пропагандистской кампании Софья присвоила себе титул «Всея великия и иных Россий Самодержца». Даже не самодержицы, а самодержца (титула самодержицы не существовало). Подправили русские монеты. На лицевой стороне начали чеканить, как и раньше, Ивана и Петра, но без скипетров, а на обратной стороне Софью в царском венце и со скипетром.
Польский художник создал ее портрет в шапке Мономаха, со скипетром, державой и на фоне двуглавого орла (все эти атрибуты принадлежали только царю). Изображение дополняли стихи Медведева, восхвалявшие правительницу. Она сравнивалась с ассирийской Семирамидой, византийской императрицей Пульхерией, английской Елизаветой. С портрета изготовлялись многочисленные оттиски на атласе, шелке, бумаге, их распространяли и по России, и в Европе.
Но правители отдавали себе отчет, что юридически их власть – временная. Подрастал Петр, а хилый Иван в любое время мог умереть. Искали выход, и обвенчали Ивана с Прасковьей Салтыковой. Если родится сын, можно было провозгласить его наследником. Но у «старшего» царя никак не клеилось с зачатием ребенка. Нет, Софью даже это не остановило. Царицу Прасковью убедили, насколько важно родить царевича, и приставили к ней стольника Юшкова, чтобы «помог».
Де Невиль привел в своих записках план, вызревший у Голицына и правительницы. Предполагалось дождаться, когда у царя Ивана родится наследник. После этого Петр окажется как бы «лишним», его можно будет отодвинуть от трона, убить или постричь в монахи. Но следующим этапом намечалось избавиться и от Ивана. Ему открыли бы глаза, что ребенок не его. Разыграется грандиозный скандал, и царя подтолкнут уйти в монастырь. На престоле останется Софья. Голицын тоже вынудит супругу к пострижению, женится на правительнице. А патриархом они поставят Медведева, «который немедленно предложит посольство в Рим для соединения церкви латинской с греческой, что, если бы совершилось, доставило бы царевне всеобщее одобрение и уважение».
Но для реализации такого плана требовалась серьезная опора – в первую очередь среди военных. Софья через Шакловитого пыталась разузнать, поддержат ли ее стрельцы, если она захочет короноваться. Тот поспрашивал и доложил – не поддержат. К реформам в народе относились настороженно. Ждали, когда же на престол взойдет настоящий царь. Но Софья и ее приближенные все-таки надеялись переломить ситуацию. Требовались победы! Триумфы, трофеи, награды! Армия будет славить их, встанет за них стеной.
Однако союзники намеревались всего лишь использовать русских. Они навязали нашей стране собственные планы войны – потребовали наступать на Крым, отвлекать на себя татарскую орду. Что ж, в Москве не спорили с западными авторитетными мнениями. Собирали все силы, бесчисленные армии. В 1687 и 1689 гг. Голицын лично возглавил два похода на Крым. Татар действительно отвлекли. Но для себя не добились ничегошеньки. Вместо ожидаемых грандиозных побед в переходах по безводным, выжженным степям, под палящим солнцем войска потеряли более 40 тыс. умерших от жары, изнурения, болезней, убитых при налетах крымской конницы, 15 тыс. пропали без вести.
Катастрофа второго похода подтолкнула развязку. Вместо поддержки армия возмущалась, патриотическая партия готовилась этим воспользоваться. На праздник Казанской иконы Божьей Матери правительница решила возглавить крестный ход. Но в прежние времена икону нес царь, и Петр бросил вызов сестре. Прилюдно и громко заявил, что «она, как женщина, не может быть в том ходу без неприличия и позора». А когда войска возвращались из похода, Петр отказался участвовать в торжественной встрече.
О том, что в Москве назревает столкновение, хорошо знали за рубежом. В решающий момент здесь очутились дипломаты из Дании, Голландии, Бранденбурга, Швеции. Под разными предлогами прикатили посольства от германского императора, из Польши. В составе польской делегации проник уже упоминавшийся французский и иезуитский агент де Невиль. С Украины примчался гетман Мазепа. В общем, клубок завязался еще тот. Поляки и Невиль навещали дом Голицына, тайно встречались с Мазепой. Договаривались, что Украина должна вернуться в состав Польши. Канцлер знал об этом и не возражал. Почему было не расплатиться Украиной за помощь в захвате престола?
Обстановка накалялась – и вдруг грянула весть. Супруга царя Ивана родила, но не мальчика, а девочку… Все планы перечеркнулись! Тогда окружение Софьи пошло ва-банк. Самый верный из ее фаворитов, Шакловитый, вызвался убить Петра. Другого варианта удержать власть уже не оставалось, правительница согласилась. Ухватились во второй раз разыграть «стрелецкий мятеж». Для этого группа сторонников царицы начала нападать на ночные караулы. Избивала постовых, и при этом не забывала представиться, будто они – Нарышкины. А в ночь на 17 августа стрелецкие полки подняли по тревоге. Объявили, что Петр со своими «потешными» солдатами, преображенцами и семеновцами, идет на Москву убить Софью. В поднявшейся неразберихе отряд Шакловитого поскакал в Преображенское.
