Виктор Устинов - Политические тайны Второй мировой
Дорого стоило доверие наркома обороны к Павлову, совершенно ничего не сделавшему для подготовки войск округа к войне. Округ, представлявший до войны огромную военную силу, на которую рассчитывало правительство и наркомат обороны, с началом войны оказался подобен больному человеку, не способному не только ходить, но и здраво мыслить. В округе к 22 июня для обороны государственной границы было предназначено 25 дивизий, из которых было 12 стрелковых, 8 танковых, 4 мотострелковых и одна кавалерийская, объединенных в три армии: 3-я, 10-я и 4-я, штабы которых располагались в Гродно, Белостоке и Бресте. Основная масса соединений округа сосредотачивалась в Белостокском выступе, самом угрожаемом районе, где они могли быть окружены — и оказались окруженными в первый же день войны. Здесь было собрано 19 дивизий, в том числе все танковые и моторизованные дивизии. Самый сильный 6-й механизированный корпус 10-й армии, имевший на своем вооружении 352 новых танка KB и Т-34, располагался в центре Белостокского выступа, а самые слабые 11-й и 14-й механизированные корпуса прикрывали фланги этой плохо продуманной группировки войск, и они были быстро смяты противником [370]. В округе имелось три сильных противотанковых бригады и две из них находились в белостокском выступе, а одна — в глубине округа и они не принесли пользы войскам при отражении крупных танковых группировок противника.
Непосредственно за этими армиями прикрытия в районе Волковыска находилась только одна 36 кавалерийская дивизия. Все другие крупные воинские формирования округа: 2-й, 21-й, 44-й и 47-й стрелковые корпуса в составе 10 стрелковых дивизий без артиллерии, зенитных средств, саперов и связистов и без боеприпасов с 17 мая осуществляли ночными переходами выдвижение к государственной границе.
Причем дивизии, предназначенные для поддержки приграничных армий, выгружались из железнодорожных эшелонов и располагались в 150–200 км от государственной границы, в то время как другие соединения были удалены от нее на 350–400 км и перебрасывались по железной дороге или выдвигались походным порядком из глубинных районов округа. В момент нападения Германии они сосредотачивались в обширном районе Лида — Бытень (50 км юго-западнее Барановичей), Слуцк — Минск — Молодечно. Всего здесь сосредотачивалось 12 стрелковых дивизий. В этом же районе дислоцировались 17-й и в примыкающих к нему районах — 20-й механизированные корпуса. Оба корпуса танков не имели [371]. Читатель может удивленно спросить — а зачем нужно было совершать маневр такими крупными военными силами за неделю до войны без продуманного оперативного и стратегического замысла, который привел к коллапсу в первые же дни войны? И кто за это ответил? Пока это остается тайной, а послевоенные мемуаристы эту тему всячески замалчивали.
Не лучше складывалась обстановка и в Киевском Особом военном округе, который курировал начальник Генерального штаба генерал армии Г. Жуков. Командующему округом генералу Кирпоносу Г. Жуков разрешил штаб фронта, расположенный в Киеве, сосредоточить на полевом командном пункте в Тарнополе не 19 июня, как того требовала директива Наркомата обороны, а к утру 22 июня [372]. Эти послабления и отступления от принятых ранее приказов и распоряжений, просматривались повсюду. 16 июня в Киеве был получен приказ наркома и начальника Генерального штаба с 17 июня начать выдвижение из глубинных районов округа к государственной границе пяти стрелковых корпусов [373], не объясняя командно-политическому и рядовому составу для чего это передвижение затевалось. Вместе с корпусными частями в движение пришло около 300 тыс. солдат и офицеров, и высшее военное начальство говорило, что все эти войска привлекаются для учений. Вслед за этим эшелоном в новые районы, поближе к государственной границе, начали выдвижение еще три окружные дивизии и большое количество вспомогательных частей, общей численностью около 150 тыс. человек Войска уходили «на учения» с одним неполным боекомплектом боеприпасов на все виды оружия, без запасов ГСМ и продовольствия. Вся корпусная и дивизионная артиллерия и средства противовоздушной обороны были оставлены на сборах артиллеристов, или в пунктах постоянной дислокации из-за отсутствия автотранспорта и тракторов. В предназначенные районы, удаленные от государственной границы на 80—100 км, корпуса и дивизии должны были прибыть 26–28 июня, ночными переходами. Они должны были нарастить силу ударов по вторгшимся войскам противника и перенести боевые действия на его территорию. В Наркомате обороны не допускали другого развития событий, в противном случае рушилась вся стратегическая концепция способа отражения немецко-фашистских войск Никто в высших военных кругах не задумался над тем, что приграничные армии могут не выдержать первого удара немецко-фашистских войск, что заставило бы Наркомат обороны и Генштаб размещать вторые эшелоны не в районах сосредоточения, а на армейских и фронтовых оборонительных рубежах, где они могли выдержать натиск врага и выиграть время для подтягивания стратегических резервов.
В общей сложности за неделю до войны 56 стрелковых и танковых дивизий Западного и Киевского Особых военных округов, насчитывающих в своем составе, вместе с армейскими и корпусными частями, более полумиллиона солдат и офицеров, «находились в движении и в таком удалении от государственной границы, что они не смогли оказать помощь войскам прикрытия (первому оперативному эшелону) в отражении ударов врага в приграничной полосе, и в первые дни войны они оказались не готовы к организованному вступлению в сражение с прорвавшимися на советскую территорию силами противника, и были быстро разгромлены» [374]. А чтобы создать видимость мирной обстановки в приграничных областях Советского Союза, и не «вспугнуть» гитлеровское командование такой масштабной перегруппировкой советских войск и ввести его в заблуждение, Наркомат обороны и Генштаб Красной Армии потребовал от командующих Западным и Юго-Западным фронтов соблюдать тишину на государственной границе в такой степени, чтобы немцы не могли заподозрить Красную Армию в приготовлениях к отражению их нападения. Выполняя эти указания командующие переусердствовали в своем рвении и даже потребовали от приграничных соединений и частей изъять из обращения боеприпасы и патроны, и сдать их на склады «Н3».
Вот в этом применении Наркоматом обороны приграничных войск накануне войны и кроется вся изнанка катастрофы первых дней войны, за которую никто не хотел отвечать, а впоследствии все свалили на Сталина — ведь мертвые кумиры могут выдержать все. Вся эта огромная военная сила к началу нападения немецко-фашистских войск не была подготовлена к войне и безобразно использована с началом войны. Командование корпусов и дивизий для ведения боевых действий не имело ни боеприпасов, ни продовольствия и пополнить их не могло, так как все фронтовые склады с вооружением, боеприпасами, продовольствием и вещевым имуществом были захвачены немцами на второй или третий день войны, потому что бывшие командующие этих округов генералы Якир и Уборевич из вредительских целей сознательно разместили их вблизи границы.
Более организованно и ответственно в предвоенные дни в Киевском Особом военном округе действовал командующий 5-армией генерал-лейтенант Потапов М.И. 20 июня по приказу командарма на наиболее опасные участки государственной границы, проходившие по рубежу Влодава — Крыстынополь — Сенява — Радымно, были выдвинуты дивизии прикрытия. Из крупных городов и населенных пунктов войска были выведены в свои районы и приступили к их инженерному оборудованию. Из военных городков, расположенных вблизи государственной границы, велась интенсивная эвакуация семей офицеров в глубь страны. Все попытки командарма 5-й армии генерал-лейтенанта Потапова установить взаимодействие с войсками Западного фронта оказались безуспешными из-за полного спокойствия в войсках этого фронта и нежелания его командования действовать так, как действуют соседи.
Совсем иная обстановка складывалась в Прибалтийском Особом военном округе. Еще 17 июня командующий генерал-полковник Ф.И. Кузнецов предупредил командиров соединений о концентрации войск противника вдоль государственной границы и потребовал от них усилить ее охрану на своих участках обороны. К исходу 19 июня штаб Прибалтийского Особого военного округа, переименованный в Северо-Западный фронт, скрытно расположился вблизи небольшого населенного пункта Паневежис, и вместе с ним на заранее подготовленные рубежи обороны вышли дивизии, предназначенные для прикрытия государственной границы. 20 июня из всех приграничных городов, таких как Алитус, Каунас, Плунге и других началась эвакуация семей офицеров в глубь страны. Фронт усиленно готовился к отражению нападению вермахта, и сумел бы сделать это более успешно, если бы его левый фланг не оказался полностью оголенным из-за бездействия командующего Западным фронтом Д. Павлова. Начальник войск связи Северо-Западного фронта полковник П.М. Курочкин, прибыв в Паневежис, 20 июня попытался установить связь и организовать взаимодействие со штабом Западного фронта, но начальник связи генерал-майор A.T. Григорьев отказал ему в такой поддержке. «Нам это не нужно! — заявил он. [375]
