Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь
Следствием диспута сего, продолжает пересказ предания священник Андрей Светлаков, стало «обращение иудейского законника к вере Христовой и крещение большой части иудеев йеменских» (25).
«Число последователей веры Иисуса в Йемене, — по выражению Ибн Хишама, — ширилось и росло». Тогда-то один человек, «истовый идолопоклонник», совершил грязный поступок, повлекший за собой цепь событий, навсегда оставшихся в памяти племен Аравии. Был им тот, кого арабы называли «определителями месяцев», кто устанавливал тогда, в эпоху джахилийи (неведения, язычества), время наступления «запретных месяцев», когда арабы прекращали межплеменные войны, воздерживались от кровной мести и совершали паломничество в Мекку, на поклонение своим идолам. Этот человек проник ночью в храм, возведенный Абрахой в Сане, и «измазал его нечистотами». Притом испачкал не только пол храма, но и алтарь, и Святой Крест. Ручка кинжала осквернителя, которым он орудовал, чтобы открыть окно и пробраться в храм, точно описанная видевшим его случайным прохожим, помогла установить, что надругался над христианским храмом представитель племени бану кинана. Проживало оно на юге Мекки и контролировало торговый путь, шедший из Мекки в Йемен.
Случившееся повергло жителей города в шок; люди негодовали. В кварталах расквартирования солдат-абиссинцев и в излюбленных ими винных погребках, располагавшихся в местах компактного проживания евреев в пригородах Саны, то и дело раздавались призывы к отмщению, «скорому и справедливому». Сам Абраха буквально пылал от ярости. Масла в огонь подлило сообщение о смерти Ибн Хоза, брата Абрахи, направленного им для усмирения одного из взбунтовавшихся йеменских племен, проживавшего в вади (долине) Давасир. Абраха, свидетельствуют арабские хронисты, извещенный об осквернении храма и гибели брата, поклялся, прилюдно, стоя на ступенях храма, что «уничтожит святилище идолопоклонников в Мекке», разрушит Каабу, покарает курайшитов, господ Мекки, и «предаст мечу злодеев-кинанитов» (26).
И вскоре, «собрав войско великое», двинулся Абраха на Мекку. Слух о его походе быстро разнесся по всей Аравии. Солдаты, покидавшие город, «распаленные жаждой отмщения» и речами своих командиров об «ожидавшей их в Мекке добыче богатой», рвались в бой. Шествие войск возглавлял Абраха, гордо восседая на огромном белом слоне. Тело «чудища абиссинского», чтобы защитить его от стрел неприятеля, «укрывали пластины из чистого золота». На голове Абрахи красовался «высокий полотняный колпак, украшенный золотым шитьем». Со всех четырех сторон его на спину и плечи Абрахи спадали пришитые к колпаку «массивные золотые цепи». Мощное тело Абрахи укрывала красивая туника, богато расшитая жемчугом и йеменскими полудрагоценными камнями ’акик. Его мускулистые руки и короткую шею «украшали золотые цепи и браслеты абиссинского образца». За Абрахой следовала группа музыкантов, а за ними — знатные люди города, сопровождавшие войско до выездных ворот. Шествие замыкали воины во главе с их командиром, «храбрым и отважным Кайсом».
Абраха буквально «пылал от гнева». Будучи «оскорбленным осквернением храма и опечаленным смертью брата», Ибн Хоза, павшего, к тому же, не в открытом бою, а от стрелы предателя Орва, переметнувшегося к арабам-повстанцам, Абраха «жаждал мести». Такие же настроения царили и в армии. Двигалось «воинство Абра- хи» в направлении Мекки стремительно. И даже тогда, когда земли Йемена остались позади, и армия в сопровождении боевых слонов вышла на просторы бескрайней пустыни, ни страшная аравийская жара, ни вязкие пески не сломили боевой дух воинов.
Курайшиты, прослышав о «нашествии на Мекку Абрахи со слонами», тоже не сидели, сложа руки. Собравшись у Каабы, «противостоявшей в то время Кресту», как пишет известный американский миссионер-исследователь Аравии С. Цвемер, они постановили, что надо бы попытаться остановить Абраху. Первыми в схватке с ним сошлись племена хамадан и часама во главе с их отважными шейхами Зу Наффаром и ибн Хабибом. Мало того, что силы противников оказались неравными, так еще лошади и верблюды арабов, пугаясь слонов Абрахи, «ломали ряды»; и, как следствие, — сражение это аравийцы проиграли (27). Выдержать натиск воинов Абрахи, хорошо обученных и до зубов вооруженных, с мощным тараном в виде слонов, они, как ни старались, не смогли.
Весть о поражении потрясла курайшитов. ’Абд ал-Мутталиб, дед будущего Пророка, хранитель ключей от Каабы, срочно созвал совет старейшин Мекки; пригласили на него и шейхов союзных мекканцам племен. После долгих и горячих дебатов собравшиеся высказались за то, чтобы отрядить к Абрахе гонца с предложением о готовности «выкупить мир и Ка’абу» за «одну треть богатств Хиджаза», что означало тогда — домашнего скота жителей этого края.
«На решении своем повергнуть Ка’абу Абраха стоял твердо», и предложение курайшитов о выкупе не принял. Воины Абрахи придерживались того же мнения. Требовали отмщения за осквернение Святого Креста, и ни о каком выкупе даже слышать не хотели.
Тогда ’Абд ал-Матталиб сам отправился в стан абиссинцев. В сказаниях арабов Аравии он предстает мужчиной «заметным», «лицом и статью красивым», «человеком мудрым и обходительным». Представившись, кто он и зачем пожаловал, был допущен к Абрахе. Когда пересек порог шатра, прошел внутрь и поклонился, то Абраха, сойдя с трона и усевшись на разостланный рядом ковер, пригласил присесть на него и своего высокого гостя.
Во время состоявшейся беседы ’Абд ал-Мутталиб просил Абраху лишь об одном, утверждают предания, — вернуть захваченных верблюдов и освободить погонщиков. Ни о Мекке, ни о Каабе не обмолвился при этом ни словом. На соответствующий вопрос Абрахи, крайне удивленного таким поведением ’Абд ал-Мутталиба, тот ответил, что он — всего лишь владелец верблюдов. Что же касается Каабы, то у «нее есть свой хозяин». Он и защитит, если потребуется, и сам Храм, и хранителя ключей от него (28). Абраха, будучи впечатленным смелостью Абд ал-Мутталиба, силой духа его и глубиной веры в могущество Священной Каабы, верблюдов и погонщиков ему возвратил; и отпустил с миром.
На следующий день абиссинцы под предводительством Кайса вошли в лежащие у Мекки горы. И попали в засаду. Отвесные склоны ущелья, где на них напали мекканцы, хорошо скрывали прятавшихся в скалах лучников. Град стрел и камней, обрушившихся на воинов Абрахи и его слонов, явился для них как гром среди ясного неба. Слоны, обезумевшие от боли и страха, метались по узкому ущелью, давили и топтали всех и вся, — и коней, и солдат. Количество раненых и больных, подхвативших по пути в Мекку лихорадку, не оставляло ни малейшей надежды на возможность реванша. Осознав, что он повержен, Абраха отступил, и бесславно ушел из земель Священной Мекки.
Со временем сражение это обросло множеством легенд. В одной из них говорится о том, что спасти Достопочтимую Мекку, родной город Мухаммада, Посланника Аллаха, помогли птички абабиль, «мстители Господа», стаями налетевшие на воинов Абрахи. Камни, что несли они в своих клювах и лапках, и роняли на врагов мекканцев, а также «перья их острые, как стрелы», что сбрасывали они на них, и повергли, дескать, «пришельцев незваных», и «обратили их вспять». В ущелье, где Абраха попал в засаду, действительно, гнездилось много птиц. И когда там началось сраженье, то тучи их, покинув гнезда, буквально закрыли собой солнце. Стаи этих птиц и град камней, валившихся на головы воинов Абрахи со склонов ущелья, и породили легенду о «крылатых спасителях Мекки».
«Нечестивец Абраха, покусившийся на Достопочтимую Мекку», возвратился в Сану, «битым и опозоренным». Помимо мук душевных, его «терзали и рвали на части» боли физические. Пораженный болезнью неизлечимой, он вскоре скончался. Тело этого человека, «пошедшего с мечом на Мекку», разлагалось так быстро, повествует Ибн Хишам, что «сгнивавшие части отваливались прямо кусками». Когда остатки войск Абрахи входили в Сану, то сам он, по свидетельствам очевидцев, неспособный уже передвигаться и уложенный на носилках, походил на «общипанного цыпленка».
