Анатолий Варшавский - Опередивший время. Очерк жизни и деятельности Томаса Мора
Новые времена? Таков миф, который старательно распространяют король и его приближенные. Миф, ибо но сути ничего не меняется в Англии. Все остается по-прежнему. И прежде всего абсолютная власть короля.
Но это, в особенности вначале, мало кто понимает и видит. Все ждут перемен к лучшему. И никто вообще не догадывается, что под личиной образованного и гуманного государя, каким очень хочется показать себя Генриху, скрывается один из самых отвратительных деспотов своего времени, лукавый и вероломный правитель.
…Будут еще впереди войны — Генрих VIII не преминет ввязаться во все сложные политические вопросы своего времени, будет своеволие, граничащее с самоуправством, и жестокосердие, граничащее с изощренным изуверством. Будут суровые кары и законы против обездоленных и бедных. А помимо десятков тысяч жертв из низшего сословия, Генрих VIII отправит на эшафот двух своих собственных жен, двух кардиналов, 143 епископа, 12 герцогов, маркизов и графов, 29 баронов и рыцарей..! Полный список занял бы, право, слишком много места. При любой перемене политики будут лететь головы. И король будет всегда прав, а виноват кто-то другой.
2В 1509 году в Англию вновь приезжает теперь уже всеевропейски известный Эразм. Он останавливается у Мора. И здесь, в его доме, по совету Мора он в течение недели создает «Похвалу глупости», самое знаменитое свое произведение. Книгу едкую, умную, гротескную и в то же время достаточно ловко написанную, чтобы имя автора не могли объявить крамольным.
Сделать иронию и насмешку своими верными союзниками, высказать правду в лицо, скрыв ее под шутовским колпаком глупости, — это была превосходная идея!
Похвала глупости. Но эта «мадам Глупость», как именует ее Эразм, высказывает то, что думали и чувствовали многие, то, что носилось в воздухе: нужны перемены, господствующие порядки нелепы и невозможны.
Ущербный и страшный лик времени вставал со страниц этой смелой книги.
Посвящена она была Томасу Мору. «…Ты всегда любил шутки такого рода: ученые и не лишенные соли (ежели только не заблуждаюсь я в оценке собственного моего творения)…»
3
Между тем имя Мора как искусного и честного адвоката приобретает в Лондоне все большую популярность. В 1510 году он помощник шерифа столицы. Должность эта (судьи по гражданским делам) не обременительна, но считается очень почетной. Друг его Эразм напишет: «Никто не разобрал столько дел, как он, никто не вел их добросовестнее. Такие его обычаи доставили ему величайшую любовь сограждан».
Безбедное существование. Возможность и дальше заниматься изучением творений своих излюбленных древних писателей, писать самому. Счастливая семейная жизнь. Увы, она длится недолго.
В следующем году умирает его любимая жена. На руках у вдовца четверо детей.
Несколько месяцев спустя его женой становится — так ее будет называть Мор — «дама Алиса». Она вдова, немного старше Мора, самой заурядной внешности, но домовита и хозяйственна. И хорошо относится к детям.
Впрочем, за воспитанием детей тщательнейшим образом следит и сам Мор. В семье в основном девочки. Мор твердо придерживается той точки зрения (для тех времен это необычно, странно), что им надо дать самое широкое, «мужское» образование. Языки, в частности хорошее знание древних языков, обязательны. Особенно много внимания он уделяет своей любимице Мэг — она очень способна.
Томас считает, что муж, придя домой, должен позаниматься с детьми, посоветоваться с женой, поговорить со слугами. Он музицирует сам, обучает игре на гитаре, лютне, флейте жену, детей.
В специальных вольерах у Мора чуть ли не все виды птиц — разноперое и разноголосое царство. Среди них два попугая, жители дальнего острова, — английские корсары, взяв на абордаж испанский корабль, захватили пряности, золото, а заодно и попугаев. Один из них акклиматизировался довольно быстро. Другой иногда похварывает и не слишком вежлив: бранится по-испански. Мор относится к его высказываниям хладнокровно. Он обучает и грубияна и его собрата здороваться по-английски и благодарить. Ребятам нравится эта забава, тем более что оба попугая постепенно преуспевают в науке.
Живут в доме собаки, несколько золотых фазанов, лисица, ласка. В одной из комнат большой аквариум. Там целые стаи необычных заморских рыбок — золотистых, красных, с чудными хвостами-вуалями.
Томас Мор любит все необычное. Его внимание привлекают и старинные монеты, которые немало путешествовали на своем веку, нередко уже тусклые, стершиеся, но иногда и относительно новые — лежали в чьих-нибудь сундуках. Монеты всех стран: испанские дублоны, имперские немецкие талеры, деньги, вывезенные торгашами из бесчисленных итальянских княжеств, французские ливры. И он по-детски счастлив, когда может приобрести какую-либо занятную вещицу: шотландскую волынку, резную шкатулку необычной формы, с искусно скрытым замком, часы с удивительно мелодичным боем.
Мечей, кинжалов, пистолетов в его коллекции нет. Томас Мор не охоч до оружия. Зато в доме в чести книги. Их много. Книги древних авторов. Но и книги его современников тоже. Все мало-мальски занятное: будь то философский или богословский трактат, книги по медицине, о природе, о животных, исторические хроники и исследования об открытии новых земель. И рукописи: не всем удавалось увидеть свою книгу напечатанной.
…Вот и сегодня, сидя в кресле у весело пылающего камина, Томас Мор читает и перечитывает раздобытый с немалым трудом, переписанный от руки том.
Четырнадцать лет провел его автор Роджер Бэкон в тюрьме, обвиненный в ереси, и вышел на свободу семидесятивосьмилетним стариком, за два года до смерти
Двести с лишним лет прошло с того времени. Но какие глубокие мысли в этой удивительной книге!
«Можно сделать орудия плавания, идущие без гребцов, суда речные и морские, плывущие при управлении одним человеком быстрее, чем если бы они были наполнены людьми. Так же могут быть сделаны колесницы без коней… Можно сделать летательные аппараты, сидя в которых человек сумеет приводить в движение крылья, ударяющие по воздуху, подобно птичьим… Можно сделать аппарат, чтобы безопасно ходить по дну моря и реки. Прозрачные тела могут быть так отделаны, что отдаленные предметы покажутся приближенными, и, наоборот — так, что на невероятном расстоянии будем читать малейшие буквы и различать мельчайшие вещи, а также будем в состояние рассматривать звезды, как пожелаем, сумеем приблизить к Земле Луну и Солнце…»
«Мы, потомки, — писал Бэкон, — должны выполнить то, чего недоставало древним. Входя в их труд, мы должны, если мы не ослы, побуждаться к улучшениям».
…Можно ли сделать так, чтобы хотя бы в будущей люди были свободны и равны? Счастливы?
Что нужно для этого?
Мор живет в Лондоне. Но и сюда доносится глухо рокот народа, угнетенного, задавленного нуждой, чей протест и негодование пока еще не выливаются в бунты.
Толпы нищих и бродяг заполняют дороги Англии. У всех на устах одно слово: огораживание.
4Шерсть! Уже начиная с XII века она начинает пользоваться спросом на европейском рынке. Теперь, когда торговля и цеховое производство разрушают натуральное хозяйство, когда растут новые города, а из Нового Света уже хлынул поток золота, изделия из шерсти все более в чести. И английская шерсть все более становится золотым руном, надежнейшим средством обогащения.
Вот на чем будут теперь неслыханно богатеть владельцы больших стад овец. И владельцы мануфактур, использующих дешевую рабочую силу, скопившуюся в деревне. И уж, разумеется, торговцы-посредники, распоряжающиеся этими сукнами не только у себя дома, но и на рынках Роттердама и Антверпена.
И вот почему все больше крестьян остаются без земли. И без крыши над головой.
«Копыто овцы превращает песок в золото» — ясно всем. Но одновременно это приводит к тому, что на каждом шагу нарушаются вековые обычаи, что помещик запрещает пасти деревенское стадо на своей земле и собирает ее в один участок, огораживая рвом или изгородью.
Но и этого мало знатным и богатым! Существовали ведь еще и общинные выгоны, луга, пустоши. Прибрать их к рукам! Пусть теперь там нагуливают жир и отращивают свою шерсть овцы, принадлежащие господину!
…Тяжелые времена. Страшные времена.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Летом 1515 года Томаса Мора, который давно уже зарекомендовал себя как человек осмотрительный, честный, деловой, лондонские купцы в числе нескольких других уполномочили отправиться во Фландрию. Нужно было восстановить прерванные торговые отношения между двумя странами.
