Пантелеймон Кулиш - История воссоединения Руси. Том 1
Но в эти города и села, под приманкою льготных лет и прославленной украинской волности, вносился тот же дух вельможества, который в глубине государства, под конец XVI-го века, соединил почти все свободные солтыства в руках крупных землевладельцев, а мелкие шляхетские имения обременил разорительными повинностями. Напрасно на сеймах появлялись брошюры о разделении украинских пустынь на малые хозяйства. Государственный порядок, или лучше сказать беспорядок, Речи Посполитой привел к тому, что здесь, вместо дробных участков, образовались так называемые волости, то есть огромные панские имения, заключавшие в себе по нескольку "ключей", или по нескольку десятков сёл и местечек. И таких волостей у каждого украинского магната было по нескольку. Кроме того, многие из них вдадели тремя, четырьмя, пятью и более староствами, с которых, под разными предлогами, платили в королевскую казну весьма немного, а часто и совсем ничего не платили. Таков именно был, в числе прочих, князь Константин Острожский, который, владея четырьмя обширными староствами, на сейме 1575 года выпрашивал денег на починку киевского замка, к соблазну панов, сравнительно небогатых [6]. Кроме старостинских городов и сел, кроме других имений князей Острожских, в одном майорате, принадлежавшем этому дому, считалось 80 городов и местечек, и 2.760 сел. По смерти князя Януша Острожского в 1620 году, оказалось у него в наличности 600.000 червонцев, 400.000 битых талеров, на 29 миллионов злотых разной монеты и 30 бочек ломанного серебра; сверх того, 50 цугов, 700 верховых лошадей, 4.000 кобылиц, бесчисленное множество рогатого скота и овец. Так как Януш Острожский умер бездетным, то его майорат наследовал князь Владислав Доминик Заславский, и без того чрезвычайно богатый. Теперь его владения обнимали такие громадные пространства, что впоследствии половина народа, сражавшегося под знаменами Богдана Хмельницкого, считалась его подданными. Наследники пресекшегося тогда же рода князей Збаражских, князья Вишневецкие, вдадели на одной левой стороне Днепра десятками городов и местечек с тысячью сел, а принадлежавшие им с правой стороны имения тянулись широкою полосою от Днепра через воеводства Киевское, Волынское, Русское и Сендомирское [7]. На побережьях нижнего Днестра живописнейшими и плодороднейшими пространствами, какие где-либо принадлежали Польше, владели почти исключительно Потоцкие и Конецпольские. Эти последние захватили в свои руки столько староств и вотчинных имений, что, путешествуя из своего родного гнезда, Конецполя, в воеводстве Серадзском, в недавно основанное Нове-Конецполе, на степях прибугской Украины, они могли, от конца до конца государства, каждый ночлег проводить под собственным кровом. На одних "татарских шляхах" принадлежало им, перед восстанием Хмельницкого, 170 городов и 740 сел. Владения Потоцких также были очень обширны. Кроме Нежинского староства на восточной стороне Днепра, кроме Кременчуга, Потока и других урочищ, заселенных в их пользу по Днепру, все Поднестрие так густо было занято их владениями, что надднестрянскую шляхту называли в Польше "хлебоедами Потоцких". Вдоль всего Подолья широко расселились Калиновские, которым достались также многие имения вокруг Чернигова и Новгорода-Северского, после того, как Северский край был примежован от Московского царства к Польше. Не менее обширные владения принадлежали также в разных местах Киевского и Волынского воеводств древнему роду князей Рожинских, а по пресечении этого рода, перешли к Замойским, Любомирским и Даниловичам. Таким образом киевская, волынская, брацлавская и подольская Украина, а равно и Заднеприе, как называлась у поляков левая сторона Днепра, мало-помалу очутились в руках у нескольких магнатов, которые имели там собственные крепости, артиллерию, войско, и которые, по отношению к своим "подданным", то-есть жителям вотчинных владений, пользовались польским или княжеским правом, а по отношению к населению владений поместных, то есть королевщин или староств, назывались "королевскими руками" (brachia regalia). Некоторые из них, как например князья Острожские, происходили от варяго-русских и литовско-русских князей. Короли жаловали им не только населенные крестьянами земли, как панам, но и право над боярами, мещанами и мужиками, как государям. "Дали есмо", пишет Сигизмунд I в грамоте князю Константину Ивановичу Острожскому, "и вечне даровали и записали замок Степан с местом и з их бояры, и з слугами путными, и з мещаны, и з данники, людьми тяглыми, з селы боярскими, зо всим правом и панством и властью, ничего на нас и на наши наследники не оставляючи".
Не иначе и разумели себя владельцы громадных королевщин и вотчин украинских, как государями, уже по одному тому, что многие из них были богаче короля. Они не подписывались в письменных сношениях с королем подданными, как прочая шляхта, а только "верными советниками". Они соперничали с королями в постройке замков и городов, которым давали такие вольности, что старые королевские города, как например Луцк, по словам самих королей, "пустели". Они заключали отдельные договоры с крымским ханом и совершенно отдельные мирные трактаты с запорожскими казаками. Они были до того самостоятельны, что заграничные льстецы величали польских государей королями королей, что было похоже на иронию, а украинский народ и польская шляхта, с досадою, прозвали магнатов королятами.
В старой Польше вельможество, превращая государство в независимые панские владения, не встречало препятствий ни в массе мелкопоместной шляхты, ни в мещанах, ни — всего меньше — в хлопах. Колонизация русских пустынь во имя магнатов и их клиентов совершалась, до некоторого времени, также невозбранно. Но, когда новая Польша, устроенная на русской территории и населённая почти исключительно народом русским, превзошла размерами, обилием произведений земли и количеством жителей метрополию польского, или, что все равно, панского права, — это право, кодифицированное сеймовыми постановлениями, пришло здесь в столкновение с пренебреженным правом народной массы, и борьба между ними повлекла за собой ряд событий, которые мало-помалу, не только уничтожили все плоды деятельности панов-колонизаторов, но и самую колыбель вельможества лишили прежней уютности.
Глава I
Появление казачества.— Мирные отношения славянских кочевников к монгольским.— Перемена в политической жизни татар.— Русские поселения отодвинулись перед ними.— Казаки прикрывают колонизацию сторожевыми линиями.— Казаки прикрывают рыбный и звериный промыслы вооруженными походами на днепровский Низ.— Казаки в мещанском быту.— Казаки подвигаются своими займищами вниз по Днепру и пытаются основаться за Порогами.
Ратоборцами непризнаваемого панами права народной массы явились люди, которые в начале были необходимыми орудиями для успехов колонизации украинских пустынь, а потом очутились вне закона и стали в упор всем стремлениям шляхты, — именно украинские казаки.
Это всем знакомое имя понимается многими так различно, что необходимо проследить появление его в исторических источниках, прежде чем приступим к повествованию о напрасных усилиях панов-колонизаторов образовать из Южной Руси новую Польшу.
Слово казак значило сперва то же самое, что вольный добычник, пожалуй, даже — грабитель и разбойник, вообще же на севере и юге Московского царства, в Польше и Татарии, оно означало человека бездомного и безземельного.
Когда южные области варяжских князей, после татарского нашествия, залегли пустынями, в виду этих пустынь расположился кочевой монгольский мир. Степи, отделявшие поселения славянские от поселений монгольских, сперва не принадлежали никому. Татары смотрели на них, как на естественную охрану своих кочевьев от покушений со стороны данников. Для русского мира они долго были как-бы морем, в которое выходить никто не отваживался. Но, когда с одной и с другой стороны явилась потребность выдвинуться за пределы постоянных займищ, у татар и у русских образовались товарищества предприимчивых людей, которые находили возможность держаться в безлюдной степи, вдали от отеческих куреней своих. Такие товарищества имели вид отдельной орды, которая в спокойное время терялась между населением, послушным общему управлению края, а во время войны или вольного похода на рыбные и звериные промыслы, устраивала избирательное начальство и действовала так или иначе в интересах своей корпорации. Эти полувоенные, полупромышленные сборища известны издавна у татар под именем казаков; у русских же и поляков казачество, по письменным известиям, появилось одновременно, в разных отдаленных одна от другой местностях не раньше конца XV-го века.
