Сергей Яров - Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей
Отвергнув расстрелы и аресты как метод борьбы, Хрущев, однако, почерпнул немало из опыта прошлых лет для идеологической дискредитации оппонентов. Одиозная политическая биография большинства его противников, обагривших руки в крови в 1930–1940-х гг., служила немаловажным аргументом в процессе их политического развенчания.
1957 г. стал концом политической карьеры для многих сталинских сподвижников. Часть из них, потеряв свое влияние, убиралась постепенно, на протяжении последующих нескольких лет (как Булганин в 1958 г. и Ворошилов в 1960 г.). После 1957 г. основу политического руководства СССР составили, помимо Н.С. Хрущева и А.И. Микояна, Л.И. Брежнев, Ф.Р. Козлов, Н.В. Подгорный, М.А. Суслов, А.Н. Шелепин, П.Е. Шелест, А.Н. Косыгин. Вплоть до 1964 г. в их среде не проявлялись притязания на власть Хрущева.
1.3. Первые попытки экономических реформ
Обновление сталинской модели не ограничилось только политической сферой. Неизбежным стало изменение экономического курса. Чрезмерная централизация не могла обеспечить динамичный рост промышленности, номенклатура и объем изделий которой заметно умножились по сравнению с 1930-ми годами. Государственная регламентация, слабое материальное стимулирование труда крестьян губительно сказывались на сельском хозяйстве. Именно в аграрной сфере и пересматривались в первую очередь прежние экономические приоритеты.
В сентябре 1953 г. Хрущев предложил на Пленуме ЦК КПСС серию мер, призванных облегчить положение колхозников. Принцип их личной заинтересованности, что очень важно, оценивался им как один из основных инструментов подъема сельского хозяйства. Вполне оправданным был и призыв Маленкова в августе 1953 г. к ускоренному развитию легкой промышленности: необходимо было преодолеть дефицит потребительских товаров, ставший хроническим в послевоенной стране.
Экономический «либерализм» вскоре стоил Маленкову его должности. Недооценка тяжелой промышленности и налоговые послабления крестьянству — таковы были главные обвинения, обусловившие отставку главы правительства в 1955 г. Нападки на Маленкова, впрочем, были столь же следствием раздражения партийных консерваторов, сколь и элементом политической интриги против него в развернувшейся тогда борьбе за власть в Кремле. Но тот же «популистский» дух Маленкова отразился позднее и рядом граней экономической политики Хрущева.
1.4. Борьба с «культом личности» Сталина
Самым заметным внутриполитическим событием 1953–1964 гг. было «разоблачение культа личности Сталина». Этой формулировкой охватывался целый комплекс проблем — правовых, политических, хозяйственных — решение которых должно было положить конец внутригосударственному террору. Необходимость данного шага фактически не отрицалась ни одной из крупных политических фигур в высшем эшелоне власти. Разногласия в правящей группе 1953–1957 гг. касались лишь темпов и содержания процесса десталинизации. Если Хрущев и Микоян стремились к публичному обсуждению преступлений 1930–1950-х гг., то Молотов и близкие ему по духу партийные консерваторы настаивали на ограничении масштабов критики прошлого. Знаменитый доклад Хрущева «О культе личности и его последствиях» был произнесен на закрытом заседании XX съезда КПСС 25 февраля 1956 г. Он представлял собой пересказ официозной позиции, коллективно, хотя и не без споров, одобренной Президиумом ЦК КПСС.
Основные его положения были изложены в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», принятом 30 июня 1956 г. Собственно, только в этой интерпретации они и будут известны в СССР многие годы.
Однако в самом докладе нетрудно увидеть и личные импровизации Хрущева. Он заметно усилил рядом присущих ему в ораторской речи отступлений отрицательные оценки сталинщины. Правда, эмоциональные выпады Хрущева в целом не изменили умеренность и двойственность его рассуждений о культе личности, что и было повторено в постановлении 30 июня 1956 г. В деятельности «вождя народов» различали положительную и негативную стороны. Первая выразилась в его «неуклонной борьбе за победу социализма в СССР», вторая — в «перегибах», допущенных во время этой борьбы. Сама эта «двойственность», несмотря на ее очевидно ложные посылки, была новшеством в те годы. Обычно как в сталинские времена, так и в эпоху Хрущева советские политические деятели либо подвергались однозначному очернению, либо являлись объектом ритуального поклонения — середины не было. Примечательно и другое: постановление знаменовало собой отход от безусловного признания правильности советского политического курса. Предпринятые в 1956 г. попытки объяснить противоречия советской истории нельзя не признать ограниченными и в чем-то даже примитивными. Они не коснулись главного вопроса: о том, насколько репрессивная сталинская диктатура была определена фундаментальными особенностями политической системы в СССР. Но выступлениями против «культа личности» подрывалась одна из осей советской идеологии — догма о непогрешимости «коллективных» органов власти.
«Антисталинизм» Хрущева не отличался последовательностью. Неконтролируемая критика прежних порядков, всколыхнувшая публицистику и беллетристику в середине 1950-х гг., тревожила его. Весной 1957 г. на встрече с писателями он выступил против «огульного отрицания положительной роли И.В. Сталина в жизни нашей партии и страны». Лишь после XXII съезда КПСС (1961) частично поощряемая властями антисталинская кампания неуклонно набирает обороты. Вершиной ее стала публикация в 1962 г. повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», описывающей гулаговские нравы.
1.5. Отставка Хрущева
Провал экономических реформ конца 1950 — начала 1960-х гг. усилил общественную изоляцию Хрущева. Повышение розничных цен в начале 1960-х гг. вызвало волнения в городах. Наиболее мощные из них произошли в Новочеркасске в 1962 г. Военные были недовольны масштабами форсированной демобилизации, вследствие чего десятки тысяч офицеров вынуждены были покинуть ряды армии. Партийные и государственные чиновники опасались за свою карьеру, видя бесчисленные аппаратные перестройки, из которых особо знаменито разделение в 1962 г. партийных комитетов на промышленные и сельские. Пожалуй, трудно назвать хотя бы один социальный слой, который оказал бы реформатору безусловную поддержку.
Сама эта изоляция была бы несущественна в системе террористической диктатуры 1920–1950 гг. В середине 1960-х гг., когда приемы удержания власти должны были неизбежно измениться, политическое одиночество Хрущева стало немаловажным условием его смещения. Пружины антихрущевского заговора и по сей день недостаточно обнажены, но можно отметить, что события октября 1964 г. выявили довольно широкое единодушие политической бюрократии. В импульсивных попытках перемен она обнаружила угрозу устойчивости фундамента государственной власти в СССР.
Возникновение антихрущевского заговора следует отнести к лету 1964 г. Отсутствие документов и разногласия мемуаристов не позволяют точно определить круг лиц, являвшихся главными организаторами переворота. Несомненно, однако, что среди них были секретари ЦК КПСС Л.И. Брежнев и Н.В. Подгорный, первый секретарь ЦК Компартии Украины П.Е. Шелест, председатель КГБ В.Е. Семичастный и Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Н.Г. Игнатов. Получив поддержку армии и сил безопасности, склонив на свою сторону большинство членов ЦК КПСС и изолировав колеблющихся, заговорщики без особых усилий смогли одержать победу, вынудив Хрущева подписать заявление об отставке. Пленум ЦК КПСС 14 октября 1964 г. освободил Хрущева от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Высший партийный пост был отдан Брежневу, который многими считался компромиссной и «переходной» политической фигурой. Председателем Совета министров СССР стал А.Н. Косыгин.
2. Дипломатия
2.1. Первые дипломатические шаги послесталинского руководства
Новое советское руководство попыталось исправить самые очевидные из допущенных сталинскими дипломатами оплошностей. Правительству Турции в мае 1953 г. сообщили, что прежние условия заключения договора, выдвинутые СССР, уже не имеют силы, и он может быть подписан в любое время. Спешно налаживались связи с Югославией. Оскорбительные выпады в адрес Тихо быстро исчезли со страниц советских газет. Чисто декоративных шагов, однако, оказалось мало, «чтобы преодолеть наследие сталинской внешней политики. Турция не пожелала иметь соглашение о «дружбе» с СССР и предпочитала определять свою политику в рамках НАТО. Советско-югославские связи вплоть до смещения Хрущева так и не могли достигнуть той сердечности, которая была им присуща в середине 1940-х гг.
