(Бирюк) Петров - Перед лицом Родины
Поздно вечером, когда все камеры уже приготовились ко сну, открылась фортка в двери.
- Кто есть на букву "В"? - спросил вахтер.
- Великанов, - ответил кто-то.
- Нет, - отмахнулся вахтер.
- Вершинин.
- Нет.
- Веткин.
- Нет.
Ему назвали еще несколько фамилий, начинавшихся на "В". Все было не то, вахтер отрицательно качал головой.
- Волков, - решил назвать себя Виктор.
- Во! - обрадовался вахтер. - Правильно. Выходи без вещей.
Это значило на допрос. "Вот она, оса-то", - подумал Виктор и почувствовал, как у него беспокойно забилось сердце.
Его привели к Картавых.
- Здорово, писатель, - весело встретил тот его. - Давно не виделись. Ну что, будешь раскалываться или нет?..
- Вы же отлично знаете, гражданин следователь, - четко, точно диктуя, произнес Виктор, - что я ни в чем не виноват.
- Ну, ты брось, - протянул Картавых. - Я другое знаю, что ты виноват... И очень виноват... Последний раз с тобой вожусь... Я с тобой гуманничаю. Попадешь к другому следователю, он с тебя шкуру сдерет...
- Не сомневаюсь. А я вам заявляю, да вы и сами знаете, что я ни в чем не виноват...
- Откуда я знаю? - изумленно посмотрел на Виктора Картавых. - Что ты плетешь-то?..
- Я буду на вас жаловаться в ЦК.
- Гм... в ЦК?.. А ты знаешь, кто возглавляет ЦК?
- Сталин.
- А кроме Сталина?
- !?
- Да сам же Николай Иванович Ежов! - радостно выпалил следователь. Он секретарь ЦК, он же и Нарком внутренних дел. А мы, да будет тебе известно, работаем по указанию Николая Ивановича... И он нас за нашу работу награждает. Вот, пожалуйста, - указал он на свой орден Красной Звезды, красовавшийся на его груди, и который до этого Виктор не видел у него... - Так что жалуйся. Пожалуйста. Жалоба твоя ко мне же и попадет. Ха-ха!.. Впрочем, мне с тобой беседовать некогда. Не хочешь по доброй воле давать показания - не надо. Мы заставим тебя их дать... Сейчас сделаем тебе очную ставку с профессором Карташовым.
- С Карташовым? - удивился Виктор. - Чепуха!.. Какое он Отношение имеет ко мне?.. А впрочем, если б такая очная ставка и состоялась, то грош цена ей... Карташов - мой враг. По злобе он может все наговорить...
- Глупости говоришь, - усмехнулся следователь. - Враг. Какой там враг?.. Друг твой - одна чашка-ложка была...
Картавых взял телефонную трубку.
- Следователя Марковича, - сказал он. - Маркович?.. Веди Карташова... Да, привели.
Виктор был поражен. Он никак не мог поверить, чтобы Карташов мог согласиться на очную ставку с ним. Какая там может быть очная ставка, если он, Виктор, ни в чем не виноват?
Минут через пять в комнату вошел профессор Карташов, а за ним рыжий, плюгавенький следователь, тоже с орденом Красной Звезды на груди. Следователь пошел к столу, за которым сидел Картавых, а Карташов направился к Виктору, сидевшему на стуле у стены.
- Здравствуй, Виктор Георгиевич! - протянул ему руку Карташов.
Виктор хотел сделать вид, что не замечает его руки, но потом подумал, что Карташов ведь тоже в сущности несчастный человек, такой же страдалец, как и он, и он пожал ему руку.
Профессор одет в прекрасный свежий костюм, чисто выбрит, подстрижен, и от него даже пахнет одеколоном. Виктор невольно оглянул свой грязный костюм и вздохнул. Каким оборванцем он, видимо, выглядит по сравнению с этим щеголем. Но он понял, почему это делалось. Этим контрастом следователи хотели показать, дескать, смотри, Волков, человек дал показания, и вот он теперь сыт, прекрасно одет и всем доволен, а ты не даешь показаний, будь же грязным, запаршивленным, голодным...
"Боже мой! - думал Виктор. - Как это все убого и примитивно. Как будто блестящий вид Карташова так на меня подействует, что я мгновенно же брошусь клеветать на себя, на всех... Недалекие вы людишки, если так думаете..."
Карташов сел на диван, почти рядом с Виктором, и сказал тихо:
- Виктор Георгиевич, не упорствуй, давай показания...
Следователи у стола заговорили между собой, как будто не слыша, о чем разговаривают Карташов и Виктор. Виктор отлично понимал, что все это нарочно подстроено.
- Какие же я могу дать показания, гражданин Карташов? - спросил он. Что я был с вами в какой-нибудь контрреволюционной организации или что?
- Пиши, что требует от тебя следователь.
- Клевету?.. Ложь?..
- Даже и клевету... Так надо... Надо для партии...
- Клевета! - негодующе вскричал Виктор. - Партии не нужна ложь...
- Напиши, что ты выезжал в районы, встречался там с разным народом.
- Разве это преступление?
- Ты бывал у Марконина, у Варина... Дарил им свои книги.
- А это тоже разве преступление?
- Но они враги народа.
- А я разве знал об этом?
"Вот она, оса-то, - усмехнулся про себя Виктор. - Как все это нелепо".
- Гражданин Карташов, - вмещался в их разговор следователь, - вы подтверждаете свои показания в отношении Волкова?
- Да-да, - пряча свои глаза от Виктора, как-то очень торопливо сказал профессор и поднялся с дивана. - Подтверждаю.
- Позвольте, - вскрикнул Виктор. - О каких показаниях идет речь? О том, что я в районы на читательские конференции ездил?.. Или о том, что я книги свои дарил руководителям края?.. Так этого я не скрываю...
- Ладно, - с досадой сказал Картавых. - Мы с тобой, писатель, поговорим об этом, Маркович, уводи Карташова.
- Нет, позвольте, - бурно запротестовал Виктор, вскакивая со стула. Разве это очная ставка?.. Я же ничего не слышал из уст Карташова... Пусть скажет, в чем он меня обвиняет. Я все решительно опровергну, потому что ни в чем не виноват. Я коммунист!.. Слышите, я коммунист!.. Разве ж это обвинение, что я ездил в районы к своим читателям и дарил книги председателю крайисполкома и секретарю крайкома? Карташов - мой личный враг... Слышите вы - он мой враг!..
Карташов, нагнув голову, вышел из комнаты. Маркович последовал за ним. Виктор, потрясая кулаками, кричал им вслед:
- Не удастся вам оклеветать честного коммуниста!.. Не удастся!..
- Сядь! - строго прикрикнул на него Картавых. - Что разошелся-то?
- Предъявите обвинение! - кричал Виктор. - Предъявите!.. Прошло уже более полугода, как я сижу, и вы до сих пор не предъявляете... Вы не имеете права этого делать!
- Слушай, замолчишь ты или нет? - заорал на него следователь. - Если не замолчишь, так я тебя живо успокою... Сейчас скажу, в чем ты обвиняешься. Слушай.
Виктор замолчал.
- Профессор Карташов показывает, - продолжал следователь, - но ты являлся руководителем правых уклонистов. Был связан с врагами народа Маркониным и Вариным... В свою организацию ты завербовал его, Карташова, Апухтина, Прохора Ермакова, Меркулова, Смокова, инженера Федорова...
Виктор слушал следователя с таким вниманием, словно тот рассказывал ему какую-то весьма интересную, занимательную сказку.
- Ты хотел поднять восстание белогвардейцев... против Советской власти, - продолжал Картавых, - для этого дела ты связался с белогвардейцами, шпионами и диверсантами Воробьевым и генералом Ермаковым, специально прибывшими для этого из Парижа... Ты хотел быть министром просвещения Донского правительства. Организовывал террористический акт против вождя нашего, товарища Сталина...
Виктор, не выдержав, расхохотался.
- Это все или нет? - смеясь, спросил он.
- Ты что?.. Что?.. - опешил следователь. - С ума сошел? Не веришь?.. На тебя ведь вот есть пять показаний. Кроме Карташова, на тебя показания дали инженер Федоров, профессор Белявский, адвокат Кисляков, Концов...
- Ого! - воскликнул удивленно Виктор. - Федоров ко мне заходил раз или два как читатель мой... Остальных никогда не видел и совершенно не знаю...
- А это неважно, что не знаешь...
- А это какой же Концов, уж не тот ли, что в нашей камере сейчас находится?..
- Тот. Он на тебя камерное дело создал...
- Какое?
- А вот в том, что ты народ призываешь не давать показания следователям, - сказал Картавых. - Хочешь написать книгу о том, что сейчас делается на допросах, и издать ее за границей...
- Нет, - покачал головой Виктор. - Я ее не за границей, а здесь, в Советском Союзе, издам... Слушайте, Картавых, вы, смотрю я на вас, неглупый человек... Ведь вы сами не верите в тот бред, который вы мне здесь плели... Зачем вы это делаете?.. Неужели вы не понимаете, что это долго не может так быть. Правда восторжествует. Клевета, которую вы здесь стряпаете, лопнет как мыльный пузырь... Ее партия не потерпит... Я вам советую бежать из этого бедлама... Уходите, пока не поздно... Уходите!.. А то ведь плохо вам будет...
Картавых молча слушал его, опустив глаза. Потом вдруг взорвался:
- Пошел ты к чертовой матери!.. Учитель!.. Что я, без тебя не знаю, что мне делать?.. Ты вот скажи, будешь подписывать протокол очной ставки?
- Какой очной ставки? - пожал плечами Виктор. - Разве она была?..
- А вот сейчас с Карташовым проходила...
- Да разве это очная ставка?.. Фарс.
- Ну, черт с тобой, убирайся в камеру. Мне с тобой больше не о чем говорить...
Он позвонил, вызывая солдата из надзора. Когда тот пришел, Картавых велел отвести Виктора в камеру.
