Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)
После 1169 года большим княжествам можно было уже не опасаться бывшей столицы. Вне зоны влияния Владимиро-Суздальских великих князей появились три государственных образования, каждое из которых было сильнее Киева и само стремилось его поглотить.
Черниговская область
Чернигов поднялся во времена Мстислава Храброго (ок. 983–1036), который в течение десяти лет делил власть над Русью со своим братом Ярославом Мудрым. С тех пор город считался вторым по значению и богатству после Киева, а черниговский удел, согласно правилам «лествичного восхождения», доставался признанному наследнику престола.
Когда-то эти края были заселены вятичами, северянами, радимичами и отчасти полянами, с которыми впоследствии смешались оседлые обрусевшие кочевники.
После Любечского съезда 1097 года Черниговщина отошла в «отчину» Ольговичам и стала оплотом этого сильного клана, многократно покушавшегося на престол — и трижды его занимавшего.
В дальнейшем эта область состояла из двух княжеств — северного, в котором правили потомки великого князя Всеволода Ольговича (ок. 1084–1146), и южного, где сидели потомки Святослава Ольговича (ум. 1164). Единого государства эти ветви не создали, но обычно действовали сообща и занимали черниговский «стол» попеременно.
В начале XIII века черниговские князья достигли зенита могущества, на время подчинив своему влиянию дальние русские области: Галицию с Волынью (там как раз шли междоусобицы) и даже Новгород.
Расположенная на богатых и плодородных землях, Черниговщина находилась в опасной близости от Степи. С половцами Ольговичи по традиции неплохо ладили, но эта дружба дорого обошлась княжеству.
Когда в 1222 году на кипчаков с востока надвинулась неведомая орда (монгольские тумены Джэбэ и Субэдэя), половецкие ханы запросили помощи. Черниговские князья выставили в объединенное русское войско самую большую дружину и понесли самые тяжелые потери. В сражении на Калке погибли и князь Мстислав, и его старший сын.
Во время Батыевых нашествий 1238 и 1239 г.г. сначала северная, а затем и южная половины Черниговской земли подверглись тотальному разорению.
В 1246 году черниговский князь Михаил Всеволодович явился на поклон в Золотую Орду, однако, будучи набожным христианином, отказался поклониться языческим идолам и за это был казнен — вернее, попросту забит до смерти.
После этого Черниговское княжество распалось.
Княжество Смоленское
Смоленску, в отличие от Чернигова, географическое расположение благоприятствовало. Со всех сторон окруженная русскими областями, эта земля иногда страдала от междоусобных войн, но зато не подвергалась неожиданным нападениям иноземцев. К тому же город был построен на перекрестке важных торговых путей.
В отдельное государство княжество начало превращаться при внуке Мономаха и, по матери, шведского короля Инге Старшего — рачительном Ростиславе Мстиславовиче (1108?–1167). В эпоху ожесточенных столкновений между различными партиями этот правитель заботился не столько о расширении владений, сколько о развитии своего удела. Он пользовался поддержкой горожан, которые в Смоленском княжестве обладали довольно широкими правами, и покровительствовал учености. Ростислав делал ставку на богатство и крепость своей родовой базы. Эта стратегия оказалась действеннее воинственности иных Рюриковичей и в конце концов привела Ростислава на великокняжеский престол (1159–1167). Но и властвуя в Киеве, он продолжал в первую очередь печься о своей «отчине», присоединяя к ней соседние волости.
Наследники Ростислава вели себя агрессивнее. Не деля княжество на уделы, они стремились захватить в личное владение территории, разбросанные по всей Руси, и постоянно пытались «сесть» в Киеве.
Например, сын Ростислава Рюрик (1140?–1215) занимал бывшую столицу целых семь раз, но не смог там закрепиться. Во время одного из таких нападений, в 1203 году, он в союзе с половцами подверг город новому разграблению, перебив часть населения, а другую уведя в рабство. Были разорены даже монастыри и церкви. Победители не щадили и священников с монахами, что знаменовало совсем уж крайнюю степень ожесточения.
Следует сказать, что Рюрик Ростиславич вообще относился к религии без пиетета. С этим князем связан уникальный в истории русского православия случай.
В том же 1203 году, возвращаясь после разгрома Киева, Рюрик поссорился с союзником — своим зятем Романом Галицким. Тому давно уже надоела супруга, дочь Рюрика, а тут еще испортились отношения с тестем. Роман Галицкий отличался крутым нравом и решил семейную проблему капитальным образом: схватил смоленского князя, его супругу и дочь, да и приказал всех их постричь в монахи. Так он разом избавился от постылой жены, от тестя с тещей, а заодно от политического противника.
По всем канонам Рюрику после этого полагалось отказаться от борьбы за власть и до конца жизни сидеть в монастыре. Но два года спустя бывший зять погиб, и Рюрик Ростиславич всех поразил: несмотря на возраст (ему было за шестьдесят), немедленно скинул рясу и облачился в княжеский плащ. «Хотел расстричь и жену свою, которая вместо того немедленно приняла Схиму, осуждая его легкомыслие», — пишет по этому поводу Карамзин.
Кощунственный поступок Рюрика Смоленского произвел такое впечатление на соотечественников, что через три с половиной столетия об этом древнем событии поминает Иоанн Грозный в полемике с Курбским: «Тем же, которые дерзали расстричься, это на пользу не пошло — их ждала еще худшая гибель, духовная и телесная, как было с князем Рюриком Ростиславичем Смоленским, постриженным по приказу своего зятя Романа Галичского. А посмотри на благочестие его княгини: когда он захотел освободить ее от насильственного пострижения, она не пожелала преходящего царства, а предпочла вечное и приняла схиму; он же, расстригшись, пролил много христианской крови, разграбил святые церкви и монастыри, игуменов, попов и монахов истязал и в конце концов не удержал своего княжения, и даже имя его забыто». Как видно по этому пассажу — не забыто.
Высот могущества Смоленск достиг при племяннике святотатца Мстиславе Романовиче (ок. 1160–1223), который к концу жизни занял киевский «стол».
Мстислав Романович был самым старшим из князей, которые пошли биться с монголами на Калку, и сложил там голову. Но полтора десятилетия спустя опустошительный поход хана Батыя лишь частично затронул смоленские земли и пощадил их столицу, поэтому область избежала горькой участи, постигшей всю восточную Русь.
Признавая себя данниками Золотой Орды, здешние князья не только сохранили фактическую независимость своих владений, но еще и расширили их, а в четырнадцатом столетии даже стали именоваться «великими».
Смоленское княжество вполне могло бы стать колыбелью нового общерусского государства, но потерпело поражение в противоборстве с западным соседом, Литвой, и на рубеже XIV–XV веков было ею завоевано.
Галицко-Волынская Русь
Наиболее убедительная попытка создать долговечное русское государство была предпринята на территории современной Западной Украины. Здесь проходил оживленный торговый путь в Европу, на котором выросли богатые города. Эта густонаселенная область не сразу вошла в состав Руси — процесс завершился только к середине XI века.
Особенность региона заключалась в том, что связи с Польшой, Венгрией и Литвой были для него не менее важны, чем отношения с Киевом, а с момента монгольского нашествия Галицко-Волынское княжество окончательно повернулось лицом к Западу, постаравшись как можно прочнее обособиться от Востока.
Ни одно большое государство не может возникнуть без крупной личности. Здесь, в разное время, действовали три сильных и энергичных правителя: Ярослав Осмомысл, Роман Мстиславич и Даниил Романович, причем последний относится к числу наиболее ярких фигур всей древнерусской истории.
Волынь, главным городом которой был Владимир-Волынский, и Галичская земля поначалу существовали как два отдельных княжества.
Галицией с 1084 г. правили Ростиславичи (потомки Ростислава Владимировича, внука Ярослава Мудрого), поделив между собой города и волости. В единое княжество эти мелкие владения слились в 1141 году. Значение Галича очень выросло при Ярославе Владимировиче Осмомысле (ок. 1135–1187).
Этот князь, по матери наполовину венгр (внук короля Калмана Книжника), оседлал торговый путь по Дунаю в Византию и Болгарию, покровительствуя купцам, ремесленникам и земледельцам. Его прозвище означает «Мыслящий за восьмерых». Автор «Слова о полку Игореве» пишет про Ярослава с восхищением:
Ты, галицкий князь Осмомысл Ярослав,
Высоко ты сидишь на престоле своем златокованом,
Подпер Угрские горы полками железными,
Заступил ты путь королю,
Затворил Дунаю ворота,
Бремена через облаки мечешь,
Рядишь суды до Дуная,
И угроза твоя по землям течет,
Ворота отворяешь к Киеву,
Стреляешь в султанов с златого престола отцовского
через дальние земли[12].
Главной проблемой галицких князей во все времена была сильная и своевольная аристократия, доставлявшая правителям не меньше хлопот, чем внешние противники. Хлебнул со своими боярами горя и Осмомысл, при всем его многоумии.
