Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)
Губительней же всего было то, что от года к году слабели не только политические, но и экономические основания государственного единства.
Киев поднялся и утвердил свое первенство благодаря европейско-византийскому транзиту, а затем и собственной торговле с Византийской империей. Однако значение этих экономических связей все больше обесценивалось.
С конца XI века Константинополь переориентировался на иного посредника — Венецию, и основной экспортно-импортный обмен с Западом переместился на другую ось.
В то же время на Руси возникли новые маршруты, не проходившие через Киев: западные княжества напрямую торговали с Балтией и Европой; северные — по Волге — с Булгарией и Востоком.
Кроме того развивался внутренний товарооборот между русскими регионами, опять-таки не нуждающийся в участии Киева.
Вообще развитие областей, явление само по себе отрадное, вместе с тем ослабляло зависимость местных элит от столицы и заинтересованность в централизованном управлении. Возникла, постоянно укрепляясь, земельная аристократия из числа бояр и дружинников. Это влиятельное сословие было по преимуществу сепаратистским, поскольку не желало вечно перемещаться вслед за своим князем из волости в волость — выгоднее было выделиться из состава общерусского государства и держаться за свои вотчины.
Таким образом, политический распад Киевской Руси отчасти стал следствием ее хозяйственного и социального развития.
Угроза с севера
Между тем на севере созревала главная угроза первенству Киева. Там прочно обосновалась ростово-суздальская ветвь Мономашичей.
Довольно отдаленный удел, ранее не относившийся к числу завидных, в новой исторической обстановке оказался очень выгодным. Разорительные набеги половцев этой периферии не достигали; большинство междоусобных столкновений происходили южнее и западнее, вблизи столицы. Поэтому пока Киев слабел и беднел, северная Русь развивалась и богатела.
Особенно усилилась она под властью одного из младших Мономаховых сыновей Юрия Долгорукого — он получил это прозвище за то, что умел дотянуться из своего Суздаля до самых далеких земель.
Долгорукий долго и упорно домогался киевского «стола», который никак ему не давался. Дважды Юрий с помощью половцев захватывал Киев, но потом уходил оттуда под натиском врагом. Лишь на склоне лет, в 1155 году, он наконец был признан великим князем и оставался им до смерти, но это недолгое, менее чем трехлетнее правление, трудно назвать благополучным.
Своевольные киевляне северян не любили. После смерти Долгорукого горожане, по своему обыкновению, устроили беспорядки, разграбили великокняжеский двор и прогнали Юрьевых бояр. Пригласили к себе князя из Ольговичей — и вскоре тоже прогнали. Позвали Мономашича, но после его кончины опять устроили смуту.
Разорение Киева (И. Сакуров)
В 1169 году на Киев пошел с севера суздальский князь Андрей Боголюбский, сын Долгорукого. Это был храбрый воин, опытный полководец и весьма решительный правитель.
Он первым из северных князей понял вещь, которая, кажется, никому раньше не приходила в голову: править русской землей нужно не из капризного Киева, а из собственной вотчины — так будет надежней.
Собрав армию из дюжины княжеских дружин, Андрей Юрьевич подошел к столице. Надменные киевляне совершили ошибку, которая очень дорого им обошлась. Вместо того чтобы, как всегда бывало в подобных случаях, выгнать своего князя и открыть ворота более сильному сопернику, они заперлись и стали обороняться, понадеявшись на крепкие стены.
После трехдневной осады стало ясно, что города не удержать. «Черные клобуки», входившие в войско последнего киевского великого князя Мстислава Изяславича (1167–1169), ему изменили; собственная дружина биться насмерть не захотела — и Мстислав бежал.
Впервые в истории Киев был взят мечом, после ожесточенного штурма. И подвергся участи всех городов, которым выпадал этот горький жребий. «Победители, к стыду своему, забыли, что они Россияне, — пишет Карамзин. — В течение трех дней грабили, не только жителей и домы, но и монастыри, церкви, богатый храм Софийский и Десятинный; похитили иконы драгоценные, ризы, книги, самые колокола — и добродушный Летописец, желая извинить грабителей, сказывает нам, что Киевляне были тем наказаны за грехи их и за некоторые ложные церковные учения тогдашнего Митрополита Константина!».
Великий город был полностью разграблен. Андрей Боголюбский не только не остановил бесчинства, но, кажется, всячески их поощрял. Разорение Киева отвечало планам этого жестокого и прагматичного князя. Он уже основал новую столицу, Владимир-на-Клязьме, и был заинтересован в ослаблении города-соперника.
Самым тяжелым ударом для «матери русских городов» стал даже не сам разгром, а перенос великокняжеской резиденции в иные края. Старшинству Киева наступил конец. После 1169 года Киев уже не играл ключевой роли в жизни Руси. Конечно, он продолжал быть важным экономическим и в особенности религиозным пунктом (митрополит остался в Киеве), но уже не считался главным средоточием политической власти.
Однако и владимиро-суздальские великие князья, сместив географический полюс власти к северу, не могли претендовать на контроль над всей русской землей. С утратой Киевом главенствующего статуса страна вскоре раскололась на две половины, каждой из которых было суждено развиваться по собственному пути. В дальнейшем эта демаркация будет зафиксирована пределами татаро-монгольского завоевания. В пятнадцатом столетии, на исходе Средневековья, территория бывшей Киевской Руси окажется разделенной между двумя государствами.
Прямой преемницей державы Владимира Святого и Ярослава Мудрого станет Северная Русь. Южные и западные княжества, включая «мать городов русских», войдут в состав могучей Литвы, чьи владения раскинутся от Балтийского моря до Черного.
Юг и запад
Князья, захватывавшие Киев после 1169 г., иногда именовались «великими», но, в общем, не оспаривали главенства владимиро-суздальских правителей. На Руси стал доминировать Север, однако и он был недостаточно силен, чтобы диктовать свою волю всей стране. Карамзин в «Истории государства Российского» сокрушенно пишет о «временах, скудных делами славы и богатых ничтожными распрями многочисленных Властителей, коих тени, обагренные кровию бедных подданных, мелькают… в сумраке веков отдаленных».
Области, одна за другой, постепенно переходят от автономии к полной самостоятельности. Зависимость от великого князя определяется его военной мощью — и лишь до тех пор, пока она не ослабеет.
Перечисление всех мини-государств, образовавшихся на территории южной и западной Руси в XII и XIII столетиях, заняло бы слишком много места, а их судьбы малоинтересны и похожи одна на другую. Достаточно будет рассказать о нескольких больших княжествах, каждое из которых имело шансы стать преемником Киевской державы, но по тем или иным причинам не стало.
Первый опыт существования независимого русского государства, не входившего в большую Русь, собственно, относится еще к Киевской эпохе. Полоцкие князья отделились от остальной страны в начале ХI века, сразу после смерти Владимира Святого, но при этом не отказались от притязаний на другие русские земли — прежде всего новгородские и псковские.
Выгодное географическое расположение оберегало этот западный край от печенежских и половецких набегов, а также обеспечивало хорошие доходы от балтийской и европейской торговли. Пик славы Полоцка относится к короткому периоду 1068–1069 годов, когда Всеслав-«чародей» по прихоти судьбы на несколько месяцев занял киевский престол.
Пока был жив этот энергичный и воинственный властитель, Полоцкое княжество успешно отстаивало свою независимость, а в последние, мирные годы правления Всеслава достигло процветания. Но, опасаясь междоусобицы между наследниками, князь перед смертью поделил свое небольшое государство между сыновьями на «отчинные» уделы, которые в следующем поколении подверглись дальнейшему раздроблению. В результате Полоцкая Русь пришла в упадок.
Княжества южной и западной Руси перед 1237 г (М. Руданов)
В 1127–29 г.г. киевский великий князь присоединил ее к своим владениям, а потомков Всеслава выслал в Византию. На этом более чем вековая история независимого Полоцкого государства и закончилась. Центр был еще слишком силен, чтобы мириться с существованием анклава, который не желал подчиняться Киеву и в то же время утратил способность к сопротивлению.
После 1169 года большим княжествам можно было уже не опасаться бывшей столицы. Вне зоны влияния Владимиро-Суздальских великих князей появились три государственных образования, каждое из которых было сильнее Киева и само стремилось его поглотить.
