Ларри Коллинз - О, Иерусалим!
Из окна своего штаба, оборудованного в верхнем этаже здания «Типат халав»[14] в Меа-Шеарим, Ицхак Леви увидел колонну броневиков. Он связался с Шалтиэлем и попросил прислать ему «бронированные силы» Йосефа Нево.
Не успев отдохнуть от сражения у Яффских ворот, бойцы Йосефа Нево снова заняли свои места в бронированных автомобилях и с грохотом двинулись в Меа-Шеарим. Поднявшись в штаб Ицхака Леви, Нево увидел, что бронеколонна арабов приближается.
Разглядывая её в бинокль, Нево почувствовал, что спина у него покрывается холодным потом.
— Если они так же будут идти и дальше, сказал он, — то через час они достигнут Сионской площади[15]. Кроме полицейского училища да цепи стрелков в Меа-Шеарим, никто их не сможет остановить, на их пути нет ни одной преграды.
Внимательно всматриваясь в приближающуюся колонну, Нево заметил, что арабы нарушают одно из кардинальных правил британской тактики: пехота двигалась позади броневиков с большим разрывом. «То ли Глабб хочет свести до минимума свои потери, — размышлял Нево, — то ли он считает, что у Ҳаганы нет противотанковых орудий, и поэтому рискует пустить броневики вперёд». Во всяком случае, Нево был уверен, что судьба Иерусалима зависит сейчас от того, выполнят ли арабы другое тактическое правило англичан: двигаться утром, а закрепляться на позициях после полудня. «Если Легион последует этой тактике и закрепится на холме Шейх-Джаррах перед тем, как двинуться к городу, Ҳагана получит несколько часов передышки и постарается организовать оборону. Если же Легион сразу двинется вперёд, — думал Нево, — то мы их остановить не сможем; тогда Иерусалим будет для них открыт».
Он позвонил Шалтиэлю и сообщил ему свои соображения.
Шалтиэль реагировал быстро и решительно: он тут же возложил на Нево командование всем сектором и приказал ему во что бы то ни стало отразить атаку арабских броневиков.
Нево положил трубку и объявил растерянным и напуганным штабистам, что отныне здесь командует он. Затем он бросился к своей машине, чтобы ещё раз проверить и пересчитать людей и имевшиеся в его распоряжении боеприпасы, с помощью которых он должен был остановить броневики Арабского легиона.
У здания полицейского училища майор Слейд почти не встретил сопротивления, но дальше он наткнулся на импровизированную баррикаду, сложенную из камней, брёвен и колючей проволоки.
Майор выскочил из своего автомобиля, чтобы помочь солдатам разбирать баррикаду. В этот момент у его ног разорвался снаряд. Это был недолёт из его собственного миномёта.
Шрапнелью майору разорвало спину и ягодицы, и он без чувств свалился на землю; рядом с ним, убитый наповал, рухнул другой офицер.
С крыши одного из зданий Меа-Шеарим изумлённый Йосеф Нево увидел, как колонна бронемашин Легиона неожиданно остановилась, а затем повернула назад — к высоте Шейх-Джаррах. Начатое столь успешно, арабское наступление застопорилось, когда колонна лишилась двух своих старших офицеров. Нево, конечно, не знал, почему колонна перестала продвигаться вперёд, но ему было наплевать на причины. Важно было одно: Арабский легион преподнёс ему драгоценный подарок, в котором Нево больше всего нуждался, — передышку.
К утру капитан Махмуд Муса, которому сделали перевязку, вернулся в город вместе с бойцами своей роты. Он немедленно приказал контратаковать оставленные пальмаховцами Сионские ворота. Защитники Еврейского квартала не устояли перед натиском и отступили на Еврейскую улицу. Отряд Мордехая Газита успешно участвовал в схватке, но сам Газит неосторожно подставил себя под пулю арабского снайпера и был тяжело ранен.
Тем временем Йосеф Нево готовился отразить атаку бронированной колонны Арабского легиона. По его расчётам, Легион мог наступать в одном из двух направлений: либо от здания полицейского училища через открытое поле к кварталу Санҳедрия, граничившему с Меа-Шеарим на севере (это был кратчайший путь к центру еврейского Иерусалима), либо от холма Шейх Джаррах к стратегически важному перекрёстку у дома Мандельбаума и оттуда вглубь Меа-Шеарим. На этом направлении у арабской колонны был один незащищённый фланг; вот здесь-то Нево и решил её атаковать. Он разделил свои силы — половину послал в Санҳедрию, а другую половину оставил у дома Мандельбаума, причём лучшие орудия он сконцентрировал на второй позиции.
Отряд, оставшийся у дома Мандельбаума, состоял главным образом из подростков — членов молодёжной организации Гадна; ими командовал Яаков Бен-Ур. В темноте Нево надеялся укрыть в непосредственной близости от перекрёстка наиболее эффективную часть своих жалких «бронированных сил»: два броневика, две базуки и «Давидку». Кроме того, Нево приказал заминировать два дома у дороги на подходе к своим позициям; он рассчитывал взорвать эти дома после того, как пройдёт несколько машин, и таким образом отрезать головные броневики от остальной части колонны. На подходе к Санҳедрии были установлены два пулемёта. Нево приказал пулемётчикам держаться, пока не подойдёт подмога. К полуночи Нево в основном закончил подготовку к обороне.
Незадолго до рассвета миномёты Арабского легиона снова начали методичный обстрел Меа-Шеарим. На холмах над Меа-Шеарим майор Джон Бьюкенен, заменивший Слейда, собрал силы для нового броска на город.
Йосеф Нево наблюдал, как арабские броневики медленно и грузно двинулись через Шейх-Джаррах. «Эти мерзавцы думают нас напугать! — подумал он. — Им кажется, что они непобедимы».
Однако арабы действительно напугали тех бойцов — их было три десятка, — которых Нево оставил в резерве в здании «Типат халав». Некоторые из них так тряслись от страха, что не могли стоять на ногах. Они отказались выйти из безопасного штабного подвала на обстреливаемую улицу. Нево вынул пистолет и направил его на ближайшего к нему бойца.
— А ну, вылезай отсюда! — приказал он. — Считаю до трёх, а потом стреляю.
При счёте «два» боец двинулся к выходу. Когда все бойцы оказались на улице, Нево построил их в две шеренги по стойке «смирно» и произнёс краткую, но выразительную речь. Затем дрожащими голосами бойцы запели «Ҳа-Тикву». Под крепнувшие звуки песни Нево развёл всех по местам.
Пулемётчик, засевший по приказу Нево на окраине Меа-Шеарим, открыл ураганный огонь — Нево хотел создать у неприятеля впечатление, что у евреев достаточно боеприпасов. Головные машины Легиона были уже так близко, что пулемётчик различал фирменные клейма на покрышках. А неподалёку, на втором этаже дома Мандельбаума, подросток из Гадны громко закричал:
— Вот они!
Юноши зажали в руках бутылки с горючей смесью и прижались к стене. Яаков Бен-Ур считал бронемашины Легиона, выползавшие на дорогу. Перепуганные подростки повторяли за ним каждую цифру. Когда счёт достиг десяти, кто-то спросил:
— А там, внизу, сколько у нас снарядов для базуки?
— Три, — ответил чей-то голос.
— Нет, — прозвучал другой, более оптимистический ответ, — семь.
Бен-Ур продолжал считать. Броневиков было уже семнадцать.
Мишка Рабинович, двадцативосьмилетний ветеран британской армии, родом из России, присел со своей базукой за грудой камней. Да, в распоряжении Рабиновича имелось семь снарядов, но артиллерийский расчёт не мог сегодня воспользоваться мастерством лучшего наводчика Ҳаганы: несколькими днями ранее преждевременно разорвавшийся снаряд ранил Рабиновича в правую руку. Сегодня утром он явился в отряд Йосефа Нево, сбежав из госпиталя.
Однако если Рабинович и не мог стрелять из базуки, он мог по крайней мере её наводить. Глядя в прицел, он навёл его на дорожный знак, находившийся в пятидесяти метрах ниже позиции. Знак гласил: «Иерусалим — 1 км». Повернувшись к Эли, молодому еврею из Польши, он шепнул:
— Когда первая машина закроет надпись «Иерусалим — 1 км», стреляй!
С крыши своего штаба Йосеф Нево наблюдал за продвижением арабских броневиков. Колонна достигла перекрёстка улицы святого Георгия и Шхемской дороги. Там она минуту помедлила.
Нево затаил дыхание. А затем он почувствовал комок в горле: броневики двинулись по улице святого Георгия, прямо в его ловушку.
Эли следил, как головная машина неторопливо приближается к его позиции. Он не знал, что эта машина, по замыслу арабского командования, вовсе не должна была оказаться в прицеле его базуки. Однако, горя нетерпением скорее ворваться в Святой город, водитель — бедуин Мохаммед Абдалла повернул не в ту сторону, куда следовало. Перед бронированной колонной Арабского легиона, двигавшегося в то утро от вышины Шейх-Джаррах, вовсе не стояла задача захватить еврейский Иерусалим. Бьюкенен приказал своим людям дойти до Дамасских ворот, чтобы создать непрерывную линию арабских позиций от Шейх-Джарраха до стен Старого города.
