Юлиан Семенов - Межконтинентальный узел
- Занялся новой темой... Закрытая, как у нас говорят... Ну и... Меня, кстати, это не очень и трогает... Я здесь люблю жить. Да и потом с нашими-то командировочными на Западе себя чувствуешь как бедный родственник... Я в Альпах хотел подняться на фуникулере, снежные поля посмотреть, так один билет тридцать швейцарских франков стоил... Чуть не половину того, что дают на день! Ну их к черту! Здесь я человек, а там ходячий арифмометр: броди мимо витрин и подсчитывай, кому что купить, а в номере грызи сухую колбасу! Срам... Я привык жить широко... Здесь. Дома.
- Вас перестали пускать не из-за того, что вы занялись закрытой темой, Георгий Яковлевич, - грустно заметил Славин. - На вас анонимку написали... Очень подлую. С этого все дело и закрутилось...
- Так их на меня все время пишут. - Иванов пожал плечами. - Я привык. Человек ко всему привыкает... Это в молодости возмущаются, ищут правду... А в моем возрасте приходится экономить время; я теперь и в горы беру с собой работу, и на море... Это в радость, если работать интересно, к а й ф, как говорят молодые.
- А кто еще занимался темой, аналогичной вашей?
- Черт его знает... Как-то меня это не интересовало... Хотько занимался, Влас Хотько, профессор из Киева... Очень интересный теоретик... Вайцман... Фима Вайцман... Вот и все, кажись...
- Так ведь кандидатская почти на такую же тему была у этого... Вылетело из памяти... Что-то связано с сумками... Иванов рассмеялся:
- У Кулькова? Сюжет из Чехова, лошадиная фамилия... Нет, диссертация Гены не в счет...
- Что, не интересная?
Неуловимая улыбка тронула тонкие, жесткого кроя, губы Иванова; интересно, что он ответит, подумал Славин; сам же ему писал диссертацию...
- Трудно сказать. - Иванов попробовал мороженое, удовлетворенно кивнул: Между прочим, действительно, очень вкусно, я такого не ел, беру на вооружение... Что касается диссертации Кулькова... Гена ведь больше организатор... Как теоретик он не слишком силен... Честно говоря - но это, конечно, между нами, - я ему помог сделать эту работу...
- По старой дружбе?
- Опять-таки на ваш вопрос ответить нелегко... Гена относится к тому типу людей, с которыми нельзя дружить... Он у д о б н ы й, очень славный, удобный человек, но друг...
- По-моему, "славный человек" вполне может быть синонимом понятия "друг".
- Вы хорошо чувствуете слово, - заметил Иванов. - Вы правы, я употребил не то выражение... Разве у вас нет таких знакомых, которые ж у р ч а т, не раздражают вас, а, наоборот, рассказывают новости, готовы услужить? Есть, конечно... И вы им тоже готовы помочь...
- Слушайте, а вы ему часто ключ от своей квартиры давали? - неожиданно для самого себя спросил Славин и сразу же пожалел об этом.
- Не ваше дело, - грубо ответил Иванов и посмотрел на Славина с удивлением и нескрываемой неприязнью. - Бестактно задавать вопросы такого рода.
- Я бы не посмел задать вам этот, как вы говорите, бестактный вопрос - вы правы, он действительно некорректен, - если бы анонимное заявление о том, что вы скрытый антисоветчик, не было напечатано на вашей машинке...
- Что?! - Иванов даже откинулся на спинку стула.
- Оно самое.
- Не может этого быть!
- Я говорю правду.
- Не может быть, - повторил Иванов. - И потом - откуда вам это известно? Кто вам мог сказать, что заявление против меня было написано на моей же машинке? Этим следствие занимается, а вы...
- А я? - спросил Славин.
Иванов отодвинул от себя мороженое:
- Знаете, мне что-то не хочется с вами говорить. Точнее сказать, мне вдруг расхотелось с вами беседовать.
Славин достал из кармана страничку, на которой был напечатан неподписанный текст: "Антисоветские высказывания, анекдоты, пьянки, цинизм", - и молча протянул Иванову:
- Это стоило многих часов работы в архивах, Георгий Яковлевич... Так что, пожалуйста, смените гнев на милость.
- Не хочу я читать всякую гадость, - упрямо повторил Иванов, но в голосе ею уже не было той внезапно возникшей отчужденности, которая слышалась только что.
- Взгляните на дату, Георгий Яковлевич, - попросил Славин. - Только на дату...
- Ну и что? - Иванов надел очки, поглядел число, месяц и год. - Ну и что? Посмотрел. В этот день новый Эйнштейн родился? Или Чайковский?
- Нет. На следующий день вас убрали от академика Крыловского, вот что тогда случилось. Академика - через месяц после этого - сделали консультантом правительства по ракетной технике... И работать с ним начал Кульков...
Иванов снова подвинул себе мороженое, взял своими толстыми пальцами сухой ломтик торта, обмакнул его в растаявшие сливки, облизал, словно кот, и заметил:
- Сейчас вы говорили, как расчетчик... У вас ум математика... Но вы не математик... И не журналист... Видимо, вы из КГБ. Если не можете ответить правду, промолчите, я довольно остро чувствую ложь...
- Вы правы, я действительно из ЧК.
- Почему сразу не представились? Игры играете?
- Играл, - поправил его Славин. - Сейчас перестал... Вам придется уехать из города, Георгий Яковлевич...
- Не могу. У меня завтра защищается аспирант, сильный парень, поэтому много врагов, надо прикрыть...
- Защиту придется перенести.
- Что значит перенести?! Вы подумали, каково будет парню?! Да и потом, почему я должен уезжать?
- Должны.
- Арестовываете, что ли?
- Я забронировал вам номер в отеле "Ялта", и это было очень не просто сделать. - Славин усмехнулся чему-то. - Туда сейчас буржуй повадился, все места распроданы за месяц вперед... Покатаетесь на водных лыжах...
- Это несерьезно...
- Это серьезно, - ответил Славин. - Вы даже не представляете себе, как это серьезно.
- С чгм связано? - Иванов снова отодвинул мороженое.
- Я пока не могу вам ответить... Я не стал оформлять мою просьбу о вашем отъезде официально: пришлось бы приглашать вас к нам, звонить в спецчасть вашего центра... Я решил обратиться к вам лично.
- Погодите-ка... Вы начали с Кулькова... Потом показали мне анонимку, напечатанную на моей же пишущей машинке... После этого провели прямую между датой ее составления и временем моего отвода от Крыловского. А отсюда подбросили идею о выдвижении академика на ключевой пост в ракетной технике... Если вы посмеете после этого сказать, что Крыловский имеет отношение к шпионажу, я вам здесь же, не сходя с места, надаю пощечин.
- В милицию заберут, - ответил Славин. - Протоколами замучают... Не бейте... Тем более что я полон ришпекту к академику Крыловскому.
- Слава богу. Но тогда остается только один вывод - особенно в связи с тем, что вы поинтересовались, не давал ли я ключ Гене от моей квартиры, - и вывод этот однозначен: вы подозреваете Кулькова?
Славин долго молчал, а потом, проклиная себя за характер, ответил:
- Мы арестовали Кулькова.
- Да я ж сегодня к нему звонил, мне сказали, что он в Берлин вылетел...
- А вы хотели, чтоб вам ответили, мол, сидит Кульков? Ему ведь не только вы звоните... Скажите, часто бывало, что в пятницу, когда вы садились за пульку, кто-то несколько раз подряд звонил по телефону и не отвечал?
Иванов нахмурился, видимо отчего-то заинтересовавшись вопросом. Ну и лбище! Славин вспомнил, как однажды Степанов похвастался: "Ко мне в Крыму как-то подошла парочка, протянули открытку, а на открытке стихи собственного сочинения: "Плечи богатырские, голова Сократа, напиши автограф для нашего брата". А у Мити голова махонькая в сравнении с ивановской, вот уж действительно Сократ...
- Бывало, - ответил Иванов после долгой паузы. - Но вы же знаете наши телефоны...
- Знаю. Но если вы постараетесь вспомнить, то, думаю, убедитесь, что такого рода звонки раздавались именно в те пятницы, когда у вас был Кульков, и к телефону подходил он, произнося обычное в таких случаях "алло".
Иванов долго молчал, а потом хлопнул своей толстой ладонью по мраморному столику так, что подпрыгнули бокалы с мороженым:
- Но ведь если он написал анонимку, то сделал это, именно когда я закончил ему диссертацию! Зачем?! Объясните мне, зачем?!
- Не объясню. Не знаю. Предположить могу: ему надо было занять ваше место... Подле Крыловского...
- Но это же бесчестно, - как-то жалобно сказал Иванов. - Это по-скорпионьи...
- Ничего подобного, - возразил Славин. - Скорпион жалит того, кто его везет через реку, и тонет вместе с ним... Кульков же хотел, чтобы вы утонули в одиночестве... Георгий Яковлевич, я должен вас предупредить о том, что про арест Кулькова знаете только вы?
- А генерал с артистом?
- Генерал знает, артист нет. Повторяю: предупреждать не надо?
- Не надо.
- Вы ни с кем не поделитесь этой новостью? Если вы сделаете это, стране может быть нанесен непоправимый урон...
- Повторяю, я никому ничего... - Иванов вдруг набычился, прервав себя, замер, лоб навис над столом, а потом рывком поднялся: - Едем ко мне! Быстро!
В однокомнатной квартире, которую он снимал, царил артистический беспорядок, который, однако, таил в себе некую аскетическую организованность: письменный стол, составленный буквой "г" из двух обычных, раздвижных столов, был а р е н о й работы; в горе книг явственно угадывалась система; стопка исписанной бумаги была заложена разноцветными листочками; все, что не относилось к столу, словно бы не интересовало хозяина.
