Николай Лузан - Сталин. Охота на «Медведя»
– И хорошо, что не спугнули. Главное, что засветился Гном, а Долговязый от нас не уйдет. Не так ли, господин Сасо?
Японец кивнул головой. Дулепов, подталкивая Клещева к двери, прошипел на ухо:
– Модест, в следующий раз за такую работу яйца оторву! Пошел вон! – и уже громко потребовал: – К вечеру на стол подробный рапорт на Гнома и Долговязого.
– Слушаюсь, – промямлил Клещев и, как ошпаренный, вылетел в приемную.
Вслед за ним вышел Ясновский, стрельнул взглядом по его побуревшей физиономии и с ехидством спросил:
– Ну как банька, Модест? Может, холодного пивка для рывка?
Клещев обжег ротмистра испепеляющим взглядом. В душе он готов был разорвать на части этого надушенного павлина, но молча проглотил обиду и отправился писать рапорт.
Дулепов возвратился к столу и потянулся к бутылке.
– Нет-нет, Азолий Алексеевич, с меня хватит, – отказался Сасо.
– Как хотите, а я выпью. Недопитый коньяк все равно, что знойная женщина, брошенная в постели.
– Вам виднее, – хмыкнул японец и, поднявшись из кресла, объявил: – Мне пора, надо собраться с мыслями и наметить план дальнейших действий. Появление Долговязого – лишнее подтверждение того, как это говорится у вас, русских: попали в самое яблочко. Жаль, конечно, что ушел.
– А может, оно и к лучшему, – не стал развивать больную тему Дулепов. – Главное, мы не засветились. Кинем все силы на Гнома и рано или поздно, но Долговязый всплывет, а за ним и резидент.
– Не будем загадывать, Азолий Алексеевич, Гном и Долговязый – это хорошо, но надо искать и другие подходы к резиденту.
– Отдайте мне Люшкова, и дело закрутится! Красные за ним давно охотятся.
– Хорошо, я распоряжусь.
– И еще. Подкиньте деньжат, а то на этого жеребца наших не хватит, – закинул удочку Дулепов.
– Присылайте счета, оплатим, – закончил разговор Сасо, надел шляпу и вышел из кабинета.
Дулепов допил коньяк и зычно гаркнул:
– Ротмистр!
Ясновский показался в дверях.
– Вадим, ты как, погарцевать не хочешь? – спросил Дулепов, и его физиономия расплылась в ухмылке.
– Так вроде не жеребец, – хихикнул ротмистр и расслабился.
– Вот им и поработаешь, – усмехнулся Дулепов, открыл сейф, достал пачку денег и, бросив на стол, предложил: – Забирай, тут на неделю хватит пошататься по кабакам и борделям.
Брови Ясновского поползли вверх.
– Знаю, что не охоч ты до женского полу. Водку жрать и баб щупать придется Люшкову, а тебе смотреть, чтобы эта скотина раньше времени с копыт не свалилась.
– Люшков?! – изумился Ясновский.
– Да, на него будем ловить резидента.
– Резидента? А если Люшкова раньше времени шлепнут?
– А и хрен с ним. Туда ему и дорога.
Ротмистр замялся.
– Что непонятного, Вадим? – нахмурился Дулепов.
– Можно вопрос?
– Давай.
– С голодухи Люшков накинется и на водку, и на баб, но потом-то смекнет. И как быть?
– Резонно. И что на ум приходит?
– Так с ходу и не скажешь, больно он ушлый, на мякине не проведешь.
– А ты иди от жизни. Мы ищем их резидента. Так?
– Ну.
– Не «ну», а гну этого мерзавца! – начал терять терпение Дулепов.
– Каким образом, Азолий Алексеевич? – не мог взять в толк Ясновский.
– А чего тут непонятного? Скажешь, что в Харбин направили связника из Управления НКВД по Дальневосточному краю.
– Точно! Люшков же им командовал!
– Соображай дальше, Вадим.
– Ну вы и голова, Азолий Алексеевич. Ничего не скажешь, хитро придумано! – восхитился Ясновский.
– Как никак, а тридцать лет за красной сволотой гоняться – это тебе не геморрой в кресле высиживать, тут и задница начнет думать, – снисходительно произнес Дулепов и потребовал: – Короче, забирай деньги и гони за Люшковым!
Ясновский замялся.
– Нуты что, Вадим?
– Дело боюсь завалить, господин полковник. Вы же знаете мои отношения с Люшковым, где-нибудь не выдержу и сорвусь.
– Не крути, Вадим! – от благодушного настроения Дулепова не осталось следа, и он отрезал: – Если надо будет, так не только водку жрать с ним станешь, но и взасос расцелуешься. Нам япошки деньги дают не за красивые глазки.
– Я думал, как лучше… – мямлил Ясновский.
– Это мое дело думать, а твое – выполнять. Вопросы есть?
– Никак нет.
– Работать вместе с Модестом! – закончил разговор Дулепов.
Ясновский суетливо сгреб со стола деньги и вышел из кабинета в паршивом настроении. Одно дело на дармовые деньги погулять, а при случае прикарманить «копейку» и совсем другое кутить в компании с Люшковым. Тут запросто и самому пулю схлопотать. Расстроенный такой перспективой, ротмистр ехал на встречу с ним, как на каторгу.
Унылый пейзаж – скошенные поля кукурузы, редкие перелески, за которыми проглядывали нищие китайские селения, а начавший накрапывать дождь вгонял ротмистра в смертельную тоску. Дорога пошла под уклон, позади осталась чахлая роща, и впереди показались глинобитные китайские фанзы и русские мазанки. В одной из них скрывался от боевиков советской разведки Люшков. Искать ее Ясновскому не пришлось – среди жалких лачуг она выделялась высоким глиняным забором и массивными деревянными воротами. Его появление не осталось незамеченным; за забором произошло движение, в калитке приоткрылась прорезь, и настороженная физиономия подозрительным взглядом прошлась по ротмистру и машине.
– Ясновский, – представился он, сунул охраннику под нос документы и грозно рявкнул: – По приказу полковника Сасо прибыл за господином Люшковым!
Это возымело действие. Охранник засуетился и загремел запором. Ротмистр вошел во двор и решительно направился к дому. Навстречу выкатился маленький, круглый, как колобок, второй «цербер», судя по лоснящимся щекам и пронырливым глазкам – старший. Документы спрашивать он не стал, догадался, что пожаловало начальство, и на сносном русском спросил:
– Госпадина приехала к госпадина Рюскова?
– По приказу полковника Сасо я забираю его, – подтвердил ротмистр.
– Моя такой приказ получила. Госпадина звать Яснова?
– Да.
– Оцень карасе! Оцень карасе! – зачастил колобок и покатился вперед.
Вслед за ним ротмистр прошел в дом. В комнате царил полумрак. Середину ее занимал круглый стол, покрытый плюшевой скатертью, в углу, на шкафу, блестел надраенной медью, невесть как оказавшийся здесь тульский самовар.
– Вы ко мне? – раздался голос.
Ясновский обернулся, перед ним стоял Люшков, и про себя отметил: «Видать, не слишком ты нужен япошкам, раз тебя в такой дыре держат».
С того времени, когда они встречались в последний раз, Люшков осунулся и сильно сдал. Залысины добрались до макушки, кудрявый смоляной хохолок поник, нос вытянулся и сизой сливой навис над брезгливо поджатыми губами. Прежними оставались только глаза. Из-под густых, кустистых бровей они хитрыми буравчиками сверлили Ясновского.
– К вам, к вам, Генрих Самойлович, – подтвердил ротмистр и сделал в его сторону реверанс: – Ценим и не забываем о вас.
– С чего бы это? – насторожился Люшков.
– Ну как же, служим одному делу и…
– Ладно, ротмистр, оставьте эти сказки для дураков. Говорите прямо – зачем пожаловали? – перебил Люшков.
– А вам не осточертело торчать в этой дыре?
– Ну, допустим. И что вы предлагаете?
– Харбин вас устроит?
– С чего такая милость?
– Как с чего? Взяли боевиков, тех, кто готовил на вас покушение, вышли на радиста резидентуры.
– И что – взяли? – оживился Люшков.
– К сожалению, только труп и полусгоревшие бумажки, но шифровальщики кое-что прочли. В ближайшие дни в Харбин прибывает связник НКВД. Встреча с резидентом намечена в одном из ресторанов. Требуется ваша помощь. Азолий Алексеевич и господин Сасо очень на вас рассчитывают, – вдохновенно врал Ясновский.
– А я тут с какого бока?
– С самого нужного. Связник направлен Управлением НКВД по Дальневосточному краю, так что готовьтесь встречать сослуживца. К сожалению, точная дата и место встречи не известны – то ли «Новый свет», то ли «Модерн», то ли «Погребок Рагозинского». Так как насчет встречи со старым товарищем?
– Век бы его не видал, – процедил Люшков.
– Ну почему же. В тюремной камере он очень даже неплохо будет смотреться, – хохотнул ротмистр.
– Ладно, едем, осточертело мне сидеть в этой норе, – согласился Люшков и ушел в спальню собираться.
Через полчаса, погрузив нехитрый скарб в машину, они выехали в Харбин. К месту добрались в сумерках. Конспиративная квартира дулеповской контрразведки находилась на улице Нижняя, рядом с Благовещенским собором. Ясновский провел Люшкова по комнатам, оставил ключи и, предупредив, что будет через час, отправился к себе домой. Переодеваться. В назначенное время он подъехал к подъезду. Люшков не заставил себя ждать. Он, как застоявшийся конь, рвался из узды, чтобы пуститься во все тяжкие.
Обход ресторанов они начали с «Модерна». В него Люшков вошел вальяжной походкой светского льва, небрежно смахнул пальто на руки гардеробщику, взбил поредевшие волосы и, перепрыгивая через ступеньки, спустился в зал. Ясновский выбрал столик, с которого хорошо просматривался вход. Тут же перед ними появился официант. Люшков не стал мелочиться и, решив сполна отыграться за «китайскую диету», сделал заказ. Ротмистр недовольно нахмурился – такой нагрузки кошелек мог и не потянуть. И пока официант занимался заказом, Люшков плотоядным взглядом пожирал обнаженные женские плечи, роскошные груди, налитыми яблоками выпиравшие из смелых декольте. Приметив парочку стоящих бабенок, он оживился.
