Вячеслав Зарубин - Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)
14 августа в Севастополе была задержана «известная всему югу анархистка Маруся Никифорова. О ее похождениях можно было бы написать увлекательнейший роман, но, поскольку они совершались за пределами Крыма, – это не наша тема. В ночь на 3 (16) сентября по приговору военно-полевого суда Мария Никифорова и ее муж Витольд Бжестек были повешены. Мария «все время держала себя очень спокойно и только при прощании с мужем расплакалась»513.
В годы гражданской войны Крым являлся одним из центров сионистского движения России514. Если советские власти негативно относились к деятельности сионистов, то А. И. Деникин своим приказом разрешил деятельность еврейских общин на всей территории, занятой его войсками, хотя их отношение к еврейскому населению, мягко говоря, зачастую оставляло желать лучшего, не говоря уже о погромах, устраиваемых военными.
Крым стал единственным регионом, через порты которого шла легальная эмиграция российских евреев в Палестину. Именно из Крыма отправился в Палестину И. В. Трумпельдор, герой русско-японской войны, полный Георгиевский кавалер, активист сионистского движения и будущий организатор отрядов самообороны в еврейских поселениях Палестины515. На конференции сионистских организаций Юга России в Балаклаве было заявлено о поддержке в целом политики Деникина, направленной на борьбу с большевизмом и воссоздание единой России, решено инициировать создание при Главнокомандующем особого политического бюро сионистских организаций, предлагалось ускорить выезд евреев в Палестину и не допускать там распространения коммунистических идей516.
В поле зрения властей попали и столь экзотичные в Крыму китайцы. На их группу из 22 человек, работавших в южнобережном лесничестве с июля 1919 года, в сентябре пало подозрение в бывшей службе в красных войсках. По данному поводу было проведено дознание, которое не выявило ничего предосудительного. Однако Таврический губернатор Н. А. Татищев постановил: «…Всех китайцев, проживающих в Ялтинском уезде, как неблагонадежных и опасных иностранцев, выслать за границу»517.
Что же касается национального движения крымских татар, то оно стало объектом притеснений со стороны деникинской диктатуры. Началось с выпуска воззвания к татарам генерал-лейтенанта Н. Н. Шиллинга, в котором говорилось, «что немедленно будет приступлено к выработке, при участии выборных… от татарского населения новых правил по заведованию духовными делами магометан и вакуфами, в основу коих будет положен принцип автономии в этой области управления»518. На новом витке повторялся февраль 1919 года. Следовало ожидать серьезных последствий. И они не заставили себя долго ждать.
9 августа Главноначальствующий издал приказ о закрытии Директории (которая к тому времени, во всяком случае, внешне, была органом не политического, а, скорее, культурно-просветительского характера) и восстановлении Таврического магометанского духовного правления, существовавшего до Февральской революции519. 12 августа в 12 часов дня начальник Симферопольской городской государственной стражи вручил С-Дж. Хаттатову, председателю Директории,
А. С.-А. Озенбашлы и Сеит Мурату Эфенди, директору по религиозным делам, приказ Шиллинга.
Директора выступили с меморандумом: «Мы, нижеподписавшиеся Директора Крымской Национальной Татарской Директории, находясь перед фактом закрытия и прекращения деятельности… Директории, заявляем, что мы не являемся захватчиками для управления национальными делами, а являемся лицами, избранными самим народом для управления этими делами, что мы все время верно исполняли возложенные на нас народом обязанности и считаем закрытие национальной Директории и прекращение нашей деятельности актом унизительным для татарского народа» (12 августа)520.
Последовали многочисленные протесты со всех концов Крыма, на которые власти не обратили ни малейшего внимания. В протестах, что любопытно, вина за происшедшее возлагалась, однако, не столько на власти, сколько на «безответственную и никем на то не уполномоченную группу лиц-интриганов, стоявших в дореволюционное время у власти и стремящуюся вернуться к ней, чтобы удовлетворить свои ненасытные аппетиты и личные интересы…»521. Газета «Миллет» писала об этих «лицах»: они подрывали работу Мусисполкома в 1917 году, явились инициаторами ареста Ч. Челебиева в июне того же года; газета прозрачно намекала и на их причастность к его убийству. Далее: устраивали «пышные банкеты» Сулькевичу с целью убедить его разогнать Директорию522. Теперь традиционалисты добились своего. Вновь созданное Духовное правление возглавили Селямет Мурза Кипчакский, он же получил статус исполняющего дела Таврического муфтия (назначен на должность муфтия в 1916 году, смещен с нее на первом мусульманском съезде в марте 1917 года). Временную особую комиссию о вакуфах – Муса Мурза Таганский. Эта комиссия должна была распоряжаться всеми капиталами и имуществом распущенной Директории. Но духовные кадии в крымских уездах «почти единогласно отказались помогать С. М. Кипчакскому и от должности отказались»523.
Была решена участь «Миллет». 5 августа Шиллинг пишет Таврическому губернатору Н. А. Татищеву: «Татарскую газету «Миллет» приказываю закрыть навсегда, типографию ее реквизировать»524. Потом, подумав, генерал-лейтенант вычеркнул слово «навсегда», изобретя более изощренный прием. Используя ходатайство Вакуфной комиссии, он распорядился возобновить выпуск газеты, которая теперь полностью изменила свою физиономию, став органом традиционалистов.
Место издателя занял собиратель фольклора крымских татар О. М. Мурасов. Позднее, при Врангеле, когда Мурасов с единомышленниками изменили название газеты на «Крым Мусульманлары Садасы» («Голос Крымских Мусульман»), начальник отдела печати Г. В. Немирович-Данченко дал ему такую сочную характеристику: «Мурасов получил 550 тысяч рублей и 17 пудов бумаги на издание «Голоса», но целыми неделями делал перерывы в издании газеты, проживая в г. Севастополе, где он вел нетрезвый образ жизни, что установлено мною, когда Мурасов в пьяном виде являлся ко мне на прием» (31 августа 1920 года)525.
Однако это было еще далеко не все. 23 августа здание Директории оцепили войска, начались обыски, а затем и аресты. В первых числах октября в Мелитополе арестован с формулировкой: выдавал «ложные свидетельства народным учителям, на основании которых эти лица освобождались от воинской повинности», А. С.-А. Озенбашлы526. Еще ранее – взяты под стражу С.-Дж. Хаттатов, Х. С. Чапчакчи, А. Хильми, Мустафа Бадраклы, Сейдамет Кезлевли и другие.
Что же им инкриминировалось? В производстве Таврического губернского уголовно-розыскного управления возникло дознание по обвинению некоторых членов Курултая-Директории в принадлежности к коммунистической партии. На сей раз прокуратура Симферопольского окружного суда взялась за дело со всей серьезностью. Пошли непрерывные допросы свидетелей (все – крымские татары) и обвиняемых, изучение газет и других материалов. Вел дознание следователь подпоручик А. Бибер.
Из показателей свидетелей.
Сеит Халиль Атаров: Хаттатов вел агитацию в пользу образования в Крыму ханства и соединения с турками, получив от правительства на эти цели 1,5 миллиона. Затем предлагал соединиться с большевиками, называя советскую власть «самой крепкой». Сотрудничал с большевиками в 1918 году (?). Вел агитацию в пользу большевиков и против Добровольческой армии.
Пенкольский: Хаттатов и другие агитировали в пользу большевиков, по их указаниям последние производили обыски и аресты. Боданинский и Бадраклы сняли (в 1917 году. – Авт.) в Бахчисарае орел с памятника в честь 300-летия Дома Романовых, объясняя, что «в восточной стороне не должно быть памяти о Европейском могуществе», уничтожили три каштановых дерева, посаженных в 1886 году Александром III, Марией Федоровной и наследником Николаем.
Апаз Ширинский: Айвазов и Хильми выступали за создание Крымского ханства, поддерживая тесную связь с турками и получая от них деньги. Офицеры турецкого генштаба были прикомандированы к Директории. В коммунистической газете «Енъи Дунья» в период КССР Озенбашлы и Хаттатов поместили заявление следующего содержания: «Мы вошли в сношение и связь с советскими войсками», стремясь к «борьбе с темной силой добровольческой армией».
Ибриш Садовников: Бадраклы, Айвазов убеждали татар не давать солдат Добрармии.
Сулейман Мирза Крымтаев, член кадетской партии, депутат меджлиса: Обвиняемые были в контакте с Турцией, получая оттуда деньги, и Украиной. В Киев ездили к Петлюре Озенбашлы и Везиров. В Советскую Россию – Чапчакчи и Боданинский. Стремились к отделению Крыма от России. Утверждали, что Добрармия – враг татар.
