Игорь Князький - Тиберий: третий Цезарь, второй Август…
В Риме заслуги Птолемея оценили. Он был провозглашен сенатом царем, союзником и другом Рима. Долабелла же триумфальных отличий не удостоился. Возможно, Тиберий не простил ему нелепо льстивое предложение оваций после подавления галльского мятежа.
24 год, когда закончилась война с Такфаринатом — последняя война, каковую пришлось вести всерьез римским легионам в правление Тиберия в Северной Африке, в самой Италии едва не ознаменовался событием, могущим римлянам напомнить, казалось бы, давно забытые времена. Как свидетельствует Тацит, «тем же летом (24 г. — И. К.) едва не вспыхнуло восстание рабов; подавить его возникшие по всей Италии очаги позволила только случайность».{343}
Италия уже около ста лет не видела рабских волнений. Если вспомнить историю, то впервые крупное рабское восстание случилось в городе Вольсинии еще в 60-е годы III в. до Р.Х. Тогда рабам на некоторое время удалось захватить даже власть в городе. Риму пришлось послать войска для подавления мятежа рабов. В 199 г. до Р.Х. мятеж рабов едва не вспыхнул под стенами самого Рима. Здесь в городке Сетии содержали карфагенских заложников, при которых было множество рабов, да и сами сетинцы скупили немало невольников из добычи II Пунической войны, недавно победно завершившейся. Рабы сумели составить заговор и готовились к захвату городов Сетии, Норбы и Цирцеи. По счастию для римлян, замыслы рабов были своевременно разоблачены заложниками и восстание подавлено в зародыше, благодаря усилиям городского претора Рима Луция Корнелия Лентула.{344} Рабы, однако, не угомонились и вскоре уже в Пренесте возник новый заговор. Претор Луций Корнелий казнил пятьдесят человек, виновных в этом замысле.{345} В 196-195 гг. до Р.Х. вновь восстали рабы в Этрурии, а 185 г. до Р.Х. «был отмечен волнениями рабов в Апулии. Тарентом тогда управлял как провинцией претор Луций Постумий. Он учинил строгое дознание о пастухах, разбойничавших по дорогам и общественным пастбищам, и осудил около семи тысяч человек; многие из них бежали, но многие были казнены».{346} Грандиозные восстания рабов происходили на Сицилии в 138-132 гг. до Р.Х. и в 104-101 гг. до Р.Х. В самой же Италии в год начала второго Сицилийского восстания некий разорившийся римский всадник по имени Минуций собрал вооруженный отряд из рабов численностью до трех с половиной тысяч человек близ Капуи. Восставшие были рассеяны войсками претора Лукулла. Грандиознейшим рабским восстанием было, конечно же, восстание Спартака 74-71 гг. до Р.Х. Даже после гибели армии восставших и самого ее героического вождя на юге Италии еще несколько лет действовали отдельные отряды бывших воинов Спартака. В 70 г. до Р.Х. Марк Туллий Цицерон едва смог добраться до Сицилии через юг Италии, где действовали мятежные рабы. В 62 г. до Р.Х. рабы, соединив свои силы, сумели даже овладеть городом Фурии. Оттуда их выбил, погасив последние искры великого восстания, претор Октавий, отец Августа. События 24 г. напоминали скорее то, что случилось близ Капуи в 104 г. до Р.Х. Подобно разорившемуся всаднику Минуцию на сей раз мятеж замыслил также римлянин: «Зачинщик волнений, бывший воин преторианской когорты Тит Куртизий, начал с тайных сборищ в Брундизии и расположенных поблизости городах, а затем в открыто выставленных воззваниях стал побуждать к борьбе за освобождение диких и буйных сельских рабов, обитавших в отдаленных горах посреди лесных дебрей; и вот, как бы по милости богов прибыли три биремы, назначенные для сопровождения и охраны плававших по этому морю. Квестором в этих краях был Кутий Луп, которому по установленному с давних времен порядку достались в управление леса и дороги. Расставив подобающим образом моряков, он рассеял уже готовых выступить заговорщиков. Срочно присланный Цезарем (Тиберием. — И. К.) трибун Стай с сильным отрядом доставил самого вожака и ближайших сотоварищей его дерзости в Рим, уже охваченный страхом из-за великого множества находившихся в нем рабов, численность которых неимоверно росла, тогда как свободнорожденных плебеев с каждым днем становилось все меньше».{347}
Должно быть, движение Тита Куртизия в Риме воспринято было самым серьезным образцом в полном соответствии с богатым историческим опытом подобного рода небезопасных для Римского государства событий. Прямое вмешательство самого принцепса — убедительнейшее свидетельство тому. Вообще Тиберий принимал все возможные меры, как для подавления случившихся волнений, так и для предупреждения их. Светоний свидетельствует: «Более всего он заботился о безопасности от разбоев, грабежей и беззаконных волнений. Военные посты он расположил по Италии чаще прежнего. В Риме он устроил лагерь для преторианских когорт, которые до этого не имели постоянных помещений и расписывались по постоям. Народные волнения он старался предупреждать до столкновения, а возникшие сурово усмирял. Однажды в театре раздоры дошли до кровопролития — тогда он отправил в ссылку и зачинщиков, и актеров, из-за которых началась ссора, и никакими просьбами народ не мог добиться их возвращения. В Полленции чернь не выпускала с площади процессию с прахом старшего центуриона до тех пор, пока силой не вынудила у наследников большие деньги на гладиаторские зрелища — тогда он, не выдавая своих намерений, подвел одну когорту из Рима, другую — из Котиева царства (вассальное владение в Альпах на территории современной Швейцарии), и они внезапно, с обнаженным оружием, при звуках труб, с двух сторон вступили в город и большую часть черни и декурионов (выборные руководители города. — И. К.) бросили в вечное заточение. Право и обычай убежища он уничтожил везде, где оно еще существовало. За то, что жители Кизика (приморский город на западе Малой Азии. — И. К.) оскорбили насилием римских граждан, он лишил их город свободы, заслуженной еще в Митридатову войну.
Против действий врагов он ни разу более не выступал в поход и усмирял их с помощью легатов, да и то в крайних случаях и с осторожностью. Враждебных и подозреваемых царей он держал в покорности больше угрозами и укорами, чем силой».{348}
В годы правления Августа воин, а затем полководец Тиберий не знал покоя. Начиная с первого своего похода в Кантибрию и кончая последним походом за Рейн против германцев, тридцать семь лет его жизни прошли в войнах. То в горах Испании под началом славного Агриппы, то в Альпах, где они вместе с братом Децимом осваивали искусство командования войсками, то в Паннонии, в Германии, снова в Паннонии и снова в Германии уже в роли главнокомандующего войсками, численность которых порой доходила до полутораста тысяч, Тиберий и обретал воинский опыт, и завоевал военную славу. Теперь, будучи правителем империи, Тиберий охотно позволял другим стяжать себе славу, подавляя мятежи и отражая внешних врагов Римской империи. Здесь нельзя не заметить, что все кампании его правления, исключая войну Германика за Рейном, были куда скромнее тех, что провел он в свои полководческие годы. Да и война Германика ходом и результатом явно уступала достижениям Тиберия в тех же краях. Потому, трезво оценивая мятежные и военные новости, поступавшие в Рим, Тиберий совершенно справедливо не покидал столицу, ограничиваясь лишь назначением легатов, получивших от него соответствующие «ауспиции и рекомендации».{349}
Практика эта, как мы видим, полностью себя оправдала. Дабы, однако, никто не сомневался в его способности покинуть столицу в случае необходимости, «он часто объявлял о своем намерении объехать провинции и войска: чуть не каждый год он готовился к походу, собирал повозки, запасал по муниципиям и колониям продовольствие и даже позволял приносить обеты о его счастливом отправлении и возвращении. За это его стали в шутку называть «Кал-липидом», который, по греческой пословице, бежит и бежит, а все никак не сдвинется».{350}
Военную политику Тиберия должно признать успешной. Его время не знало грандиозных мятежей мятежей, подобных Паннонскому при Августе, не знало военных катастроф, подобных Тевтобургу. Не забудем, что главные военные успехи времени правления Августа — дело рук прежде всего Тиберия. Получилось, что в те годы он закладывал надежный фундамент своего успешного правления.
Единственным военным событием времени правления Тиберия, не принесшим решительно никакой славы римскому оружию, была непродолжительная война с племенем фризов в 28 г. Фризы — обитатели зарейнских земель между заливом Зейдер-Зее и впадающей в Северное море рекой Эмс, были данниками римлян и до поры до времени вели себя смирно, римских пределов не тревожа и дань своевременно уплачивая. Фризы были небогатым народом. Потому Децим Клавдий Нерон Друз, славный брат Тиберия, в местах этих, как мы помним, победно воевавший, наложил на них умеренную подать. Фризы должны были сдавать бычьи шкуры для нужд римского войска, причем на размеры и прочность шкур внимания не обращалось. Такой сбор дани продолжался долгие годы, пока в качестве правителя в землю фризов не был назначен центурион -примипил Оленний. Оленний, человек жадный и, подобно всем людям такого типа, недалекий, плохо понимающий действительное положение во вверенной ему в управление земле, ввел новые порядки, имевшие самые печальные последствия. Приемщикам подати он велел взять для образца дани шкуры туров вместо обычных бычьих. «Выполнить это требование было бы затруднительно и другим народам, а германцам тем более тяжело, что, хотя в их лесах водится много крупного зверя, домашний скот у них малорослый. И вот вместо шкур они стали сначала рассчитываться с нами быками, потом землями и, наконец, отдавать нам в рабство жен и детей. Отсюда — волнения и жалобы, и так как им не пошли в этом навстречу, у них не осталось другого выхода, кроме войны. Явившихся за получением подати воинов они схватили и распяли на крестах; Оленний, предупредив нападение разъяренных врагов, спасся бегством и укрылся в укреплении, носившем название Флев; в нем стоял довольно сильный отряд римских воинов и союзников, охранявших океанское побережье».{351}
