Татьяна Купер - Династия Тюдоров
Смерть Вильгельма Оранского была ужасной новостью для Елизаветы – теперь она осталась единственным протестантским монархом в Европе. К тому же до Лондона дошли слухи о сдаче нескольких голландских городов испанскому наместнику Нидерландов – Алессандро Фарнезе, герцогу Пармскому, который начал осаду Антверпена. Это известие вынудило англичан и голландцев как-то реагировать, и в августе 1585 года между ними был подписан Нонсачский договор, по которому Елизавета обещала военную поддержку – 6,4 тысячи солдат и 1 тысячу кавалеристов для защиты Антверпена, а также 600 тысяч флоринов в год. В обмен на это голландцы отдавали ей стратегические порты Брилл и Флашинг.
Елизавета, как женщина, терпеть не могла войны, но она также понимала, что в мире мужчин они совершенно неизбежны. Ей пришлось действовать, и вместе с семитысячным войском она направила в Нидерланды своего старого друга Роберта Дадли. Но даже в этой ситуации она не могла решиться на открытое объявление войны, избегая лобового столкновения с Испанией. Поэтому она запретила Лестеру идти в наступление и, в надежде, что демонстрации силы будет достаточно, чтобы отпугнуть испанцев, отдала приказ «избегать всеми способами решительных действий против врага». По этой же причине она отказалась от должности генерал-губернатора Провинций, предложенного голландцами по договору.
Каково же было ее удивление, когда своевольный граф Лестер, вопреки подробным инструкциям королевы, принял эту должность от голландского парламента. Это было уже слишком! Заставить ее принять суверенитет Нидерландов, в котором она до сих пор им отказывала! И кто? Ее любимый фаворит! В бешеной ярости она написала Дадли письмо: «Мы никогда не могли себе представить (если бы не увидели это своими глазами), что человек, которого мы возвысили и которому чрезвычайно благоприятствовали, как никакому другому подданному в этой стране, в такой презренной манере нарушил наш приказ в деле, которое касается нашей чести… И потому наше соизволение и приказ – чтобы вы, отложив все задержки и оправдания, из чувства долга и верноподданства подчинились и выполнили все, что предъявитель этой бумаги скажет вам сделать от нашего имени. Если вы не подчинитесь и будете делать наоборот, вашей жизни грозит опасность».
«Приказом» Елизаветы было зачитать ее письмо публично перед голландским Государственным Советом, где Дадли пришлось только молча стоять и слушать. Это публичное унижение «генерал-губернатора» необратимо подорвало его авторитет среди голландцев, после чего он был отозван домой. Но ошибки Дадли как политического и военного лидера были не единственной причиной провала кампании. Этому способствовала также фракционная борьба самих голландцев, неготовность Елизаветы поддержать соседей и обеспечить свою собственную голодающую армию.
Печальную участь в будущем постиг и Нонсачский дворец, в котором было подписано это соглашение. Выстроенный еще Генрихом VIII в 1538 году, этот роскошный дворец, символ силы и величия династии Тюдоров, был подарен королем Карлом II (правнуком Марии Стюарт) одной из своих многочисленных фавориток – Барбаре Палмер, графине Кливленд и Каслмейн, от которой у него было пятеро незаконнорожденных детей. А та, в свою очередь, разобрала этот «символ величия» буквально на кирпичи, которые ушли на уплату ее картежных долгов…
А тем временем Филипп II воспринял Нонсачский Договор между Англией и Нидерландами как объявление войны, и его лучший генерал, герцог Пармский, без колебаний начал наступление. Его войска поглощали Нидерланды одну область за другой, и теперь только море разделяло Англию от испанского вторжения. А в самой Испании началась интенсивная подготовка к созданию могущественной испанской Армады, на которую Филипп потратил 10 миллионов дукатов. Теперь его единственной целью было завоевать Англию и свергнуть своевольную протестантку Елизавету!
Заговор Бабингтона 1586 года
В английском королевстве был по меньшей мере один человек, который радовался намечавшемуся испанскому вторжению. И этим человеком была Мария Стюарт. До сих пор она содержалась в замках богатых вельмож и вела довольно роскошную светскую жизнь, но убийство Вильгельма Оранского за границей и серия заговоров внутри Англии делали Марию опасной. В январе 1585 года ее перевезли в замок Татбери в Стаффордшире, который стал ее настоящей тюрьмой. У нее был свой тюремщик – грубый и безжалостный пуританин сэр Эмиас Поулет, ее охраняли вооруженные солдаты, и ей больше не разрешалось получать почту. Она чувствовала себя изолированной, скучающей и возмущенной. Но дьявол в лице сэра Френсиса Уолсингема вскоре нашел работу для ее бездеятельных ручек!
Дело в том, что начальник разведки Уолсингем отвечал за обеспечение безопасности Англии и уже давно определил публичного врага номер один, о чем неоднократно говорил королеве: «В стране не будет мира, пока жива Мария». И он был прав. Из докладов своих шпионов он узнал о новом заговоре против Елизаветы. В марте 1586 года английский иезуитский священник и агент Римской церкви Джон Баллард, заручившись поддержкой северной католической знати, встретился с бывшим солдатом Джоном Сэведжем, пообещавшим убить Елизавету. Затем он получил заверения в помощи от испанского посла в Париже, Дона Бернардино де Мендоза, а вернувшись в Англию, уговорил Энтони Бабингтона, молодого католика и идеалиста из богатой семьи, возглавить восстание, освободить Марию Стюарт и возвести ее на английский престол. Сначала Бабингтон колебался, так как не был уверен, что военное вторжение будет успешным, но после долгих обсуждений с друзьями все-таки согласился. Возможно, потому, что ранее находился в свите Марии Стюарт и тайно был в нее влюблен.
Уолсингем несомненно мог быстро раскрыть заговор и арестовать всех его участников, и тогда Мария Стюарт, не имевшая связи с внешним миром, так бы и умерла от болезни или старости, в полной безвестности – о ней никто никогда бы не вспомнил. Но у него была своя миссия – втянуть Марию в намечающийся заговор, доказать ее активное участие в нем, а затем уничтожить. И вот начальник елизаветинских шпионов устроил для Марии коварную ловушку, а затем начал терпеливо ждать, когда она в нее попадет.
Все началось с того, что однажды слуга предложил Марии тайно переправлять ее письма в пивной бочке, которую доставляли во дворец из местной пивоварни. Она несказанно обрадовалась, не подозревая о том, что слуга и пивовар были заранее проинструктированы и проплачены Уолсингемом. А каждое письмо, которое она получала или отправляла, было перехвачено и раскодировано его частным секретарем – Томасом Филипсом. Было ли этичным загонять в угол уже сломленную и отчаявшуюся женщину, это уже другой вопрос, но Уолсингему контроль над перепиской Марии был просто необходим.
Через шесть месяцев рыбка, наконец, попалась на крючок. 28 июня 1586 года Мария Стюарт, по совету своего наперсника и шпиона Томаса Моргана, написала Бабингтону письмо, выражая ему свое полное доверие и поддержку. 7 июля он послал ей ответ, в котором сообщал, что он и его друзья намереваются «свергнуть узурпаторшу» Елизавету с помощью Джона Сэведжа. Тем временем испанский король Филипп и Католическая Лига Франции, насчитывающая 60 тысяч человек, начнут завоевание Англии.
Бывшая королева Франции и Шотландии в тот момент была в очень удрученном состоянии, так как недавно узнала об очередном предательстве: ее 20-летний сын Карл VI подписал 6 июля Бервикский договор о мире и дружбе с Елизаветой, по которому Англия и Шотландия гарантировали друг другу военную поддержку в случае иноземного вторжения. Якову была назначена ежегодная английская пенсия в сумме 4 тысяч фунтов, и он получал высокий шанс наследования английского престола после смерти Елизаветы. Зачем ему нужна была мать, которая только мешала, и которая бросила его, крохотного ребенка, после убийства его отца?
17 июля Мария написала Бабингтону длинное письмо, в котором изложила подробный план своего побега, подчеркнув при этом, что если они хотят успешно осуществить этот план, необходимо убить Елизавету и получить иностранную помощь. «Поймите, что если невозможно выполнить именно эту задачу (побег), прошу все силы приложить к тому, чтобы довести дело до конца. Если вы не сможете организовать побег из Тауэра, так как он неприступен для вас, не медлите с самым главным делом. Действуйте, да поможет вам Бог!»
Таким образом, Мария не только соглашалась на убийство, но также была готова принимать в нем активное участие. Она к тому времени возненавидела свою тюремщицу Елизавету, и ее единственным желанием было освободиться из заключения, казавшимся ей сущим адом. Ей было всего 44 года, но из высокой стройной женщины она превратилась в грузную недовольную старуху. У нее были больные ноги, и поэтому большую часть времени она проводила в постели, в холодной сырой комнате с зарешеченными окнами. Мало того, под ее комнатой находилась канализационная система, от которой исходила страшная вонь. Неудивительно, что она готова была убить кого угодно – лишь бы покинуть это жалкое место, не достойное истинной королевы!
