Руслан Скрынников - Святители и власти
Царское правительство сделало все, чтобы создать себе прочную опору в Казанском крае. Оно объявило собственностью Дворцового приказа владения хана и мурз, уведенных в плен в Россию либо погибших во время войны и последующих восстаний. Власти стали раздавать «подрайскую» землицу русским дворянам и казанским новокрещенцам. Свою долю в казанских землях и доходах получила церковь. Однако в условиях непрекращавшихся восстаний царская администрация никогда бы не смогла удержать Нижнее Поволжье под своей властью, если бы попыталась насильственными методами навязать православие основной массе местного мусульманского населения. Церковь строила свои взаимоотношения с мусульманами Поволжья с учетом всех этих обстоятельств.
Успешное завершение казанской войны благоприятствовало возобновлению реформ в Российском государстве. Какую роль играл в их проведении Макарий? На этот вопрос историки отвечают по-разному. Для одних Макарий — глава воинствующих церковников, чуждых творческому решению выдвинутых жизнью проблем. Для других — мудрый и спокойный политик, под эгидой которого сформировалось само правительство реформ. Считать митрополита вдохновителем преобразований нет достаточных оснований, но без благословения главы церкви не обошлось ни одно крупное новшество. Союз между светской и духовной властью обеспечил успешное проведение реформ. В итоге реформ Избранной рады в Москве образовалась приказная система управления, были отменены «кормления»[4] — архаическая система местного управления, введена обязательная служба с поместий и вотчин. С образованием приказов возникла российская бюрократия. Одним из самых ярких ее представителей был дьяк Иван Висковатый.
Реформам сопутствовало оживление общественной мысли. Писатели Иван Пересветов и Ермолай Еразм составили проекты преобразования русского общества. Гуманист Максим Грек, отправленный осифлянами в тюрьму при Василии III, оставался в заточении до свержения митрополита Даниила. Макарий помог опальному философу освободиться от церковного проклятия, а затем разрешил ему перебраться из тверского монастыря Отроча в Троице-Сергиев.
Косвенным результатом реформ было то, что на Руси вновь появились вольнодумцы. Одним из них стал сын боярский Матвей Башкин. Он и его единомышленники вольно толковали Евангелие, искали объяснение догмату Троицы — «хулили» Христа, называли иконы «идолами окаянными». Узнав о «развратных» рассуждениях Башкина, Сильвестр поспешил во дворец с доносом. Розыск обнаружил, что ересь свила себе гнездо при дворе тетки царя Ефросиньи Старицкой, а ее троюродные братья Борисовы оказались главными единомышленниками Башкина. По приговору суда Башкина заточили в тюрьму в Иосифо-Волоколамский монастырь, а еретика И. Т. Борисова сослали под надзор на остров Валаам.
На суде Башкин, если верить официальной летописи, «на старцев заволжских говорил, что его злобы (взглядов Башкина. — Р.С.) не хулили и утверждали его в том». Судьи использовали показания еретика для гонения на Артемия и других старцев-нестяжателей из заволжских скитов. С наветами на Артемия выступили его недавние подчиненные из Троице-Сергиева монастыря — келарь Андреян Амелов, Иона и др. Кирилловский игумен Симеон и ферапонтовский Нектарий в один голос утверждали, будто Артемий не считал взгляды сожженного на костре дьяка Курицына еретическими и отказывался проклясть «еретиков ноугороцких». Больше всего обвинений выдвинул против Артемия Нектарий, «славшийся» на свидетелей Иоасафа Белобаева из Соловков, старцев Тихона, Дорофея и Христофора из Ниловой пустыни. Однако эти свидетели отказались поддержать наветы Нектария и тем самым подорвали доверие к главным обвинениям. За Артемия заступились «некие епископы» (Касьян Рязанский и др.) и игумен Ефимьева монастыря Феодорит. Артемия предали проклятию и сослали на Соловки, его ученика Савву Шаха — в Ростовскую епархию.
Власти готовились организовать суд на учениками Артемия — старцем Феодосием Косым, Вассианом и Игнатием, привезенными из скита на Новоозеро. Беглые боярские холопы Феодосий и его ученики выступали против рабства и с позиций рационализма критиковали священное писание. Новозерских монахов привезли в Москву на суд, откуда Феодосию и Вассиану удалось бежать в Литву, Игнатию — на Двину, а оттуда за рубеж.
В начале XVI века гонения на вольнодумцев и еретиков неизменно заканчивались пытками и кострами. Митрополит Макарий не был заражен нетерпимостью, характерной для поклонников инквизиции — Геннадия Новгородского, Иосифа Волоцкого и их единомышленников. Поэтому розыск проводился без пыток. Приговор был смягчен, как только выяснилось, что «нектарьевы свидетели в нектарьевы речи не говорили».
Макарий не был инициатором гонений на еретиков. Более того, когда дьяк Висковатый пытался раздуть дело и объявил еретиком Сильвестра, митрополит прикрикнул на него и велел не вмешиваться не в свое дело. Процессы над еретиками не привели к казням, тем не менее они оказали мертвящее влияние на общество[5].
Составление четий явилось важным образовательным начинанием церкви. Но уже Стоглавый собор наложил запрет на «отреченные» книги, не вошедшие в Четьи-Минеи. «Аристотелевы врата» — своего рода учебник по медицине, «Шестикрыл» — пособие по астрономии и другие книги попали в их число. Круг светской литературы резко сузился.
Время реформ явилось временем религиозного подъема. В набожности правитель Алексей Адашев ничуть не уступал монахам и святошам. Москва чутко прислушивалась к пророчествам «дивного нагоходца» Василия Блаженного.
В своих проповедях Макарий с успехом развивал идею божественного происхождения царской власти. Грозный превосходно усвоил эту идею. В проповедях пастырей и библейских текстах он искал величественные образы древних людей, в которых, как писал В. О. Ключевский, «как в зеркале, старался разглядеть самого себя, свою собственную царственную фигуру, уловить в них отражение своего блеска или перенести на себя самого отблеск их света и величия». Однако идеальные представления царя о происхождении и неограниченном характере власти плохо увязывались с действительным порядком вещей, обеспечивавшим политическое господство могущественной боярской аристократии. Необходимость делить власть со знатью воспринималась Иваном IV как досадная несправедливость.
Дворянские публицисты и практичные дельцы, все без исключения, рисовали перед Грозным заманчивую перспективу укрепления единодержавия и могущества царской власти после искоренения боярского самовольства. Но их обещания оказались невыполненными. На исходе десятилетия реформ Иван пришел к выводу, что царская власть из-за ограничений со стороны советников и бояр вовсе утратила самодержавный характер. Сильвестр и Адашев, жаловался Грозный, «сами государилися, как хотели, а с меня есте государство сняли: словом яз был государь, а делом ничего не владел».
Поссорившись с наставниками, царь отпустил Сильвестра в монастырь, а Адашева заточил в тюрьму. Спешно созванный в Москве собор осудил их как изменников и чародеев. Захарьины торжествовали победу. Один митрополит Макарий пытался смягчить участь опальных и просил для них «явственного», а не заочного суда.
Иван IV пытался возродить порядки, существовавшие при Василии III. Он не считался более с мнением Боярской думы, а в ближней думе оставил одних Захарьиных. Раздор с аристократией привел к острому кризису. Василий Глинский — родня царя — был заподозрен в намерении бежать в Литву. Удельному князю Дмитрию Вишневскому удалось скрыться за рубежом. Глава думы Иван Бельский получил охранные грамоты от польского короля, но не успел осуществить свои намерения. Был задержан на границе и один из главных деятелей рады Д. И. Курлятев.
Лишь «печалование» Макария спасло от тюрьмы и плахи крамольных бояр. Но даже его вмешательство не всегда достигало цели. Грозный отказался помиловать удельных князей Воротынских, а также опальную родню Адашева. Недовольная знать стала на путь заговоров. Ефросинья Старицкая и ее приверженцы в думе стали тайно готовить почву для низложения Ивана и передачи трона удельному князю Владимиру. Интрига вышла наружу после того, как главный дьяк Владимира Савлук Иванов подал царю донос на своего господина. Царь не желал делать бояр судьями в споре с братом и передал дело на решение высшего духовенства. Митрополиту Макарию пришлось пустить в ход все свое дипломатическое искусство, чтобы прекратить раздор в царской семье и уберечь от ударов Боярскую думу. Главной виновницей заговора была признана тетка царя Ефросинья. Ее насильственно постригли в монахини и отослали на Белоозеро.
31 декабря 1563 года митрополит Макарий умер примерно в восьмидесятилетием возрасте. Церковь лишилась авторитетного руководителя в весьма трудное для страны время. Проекты реформ были окончательно преданы забвению. Наступило время насилия и террора.
