Франсуа Блюш - Ришелье
Третья причина: сильнейший всегда прав. Сильнейшим, естественно, являлся Его Высокопреосвященство. Четвертая причина: если Его Высокопреосвященство всегда прав, достаточно, чтобы остальные признавали свою неправоту даже ценой собственной свободы. Пятая причина — важная, но скрытая: Ришелье никогда не простил аббату Сен-Сирану, что он заменил Берюля († 1629) на посту маяка движения Контрреформации во Франции или, как минимум, разделил этот пост с Винцентом де Полем. Шестая причина вытекает из предыдущей: Сен-Сиран после «Дня одураченных» и опалы братьев Марильяков стал главой «партии святош». Седьмая причина: в качестве главы «партии святош» аббат Сен-Сиран осуждал, особенно начиная с 1635 года, внешнюю политику, которую Ришелье удавалось заставить одобрить Людовика XIII. Открытая поддержка правителей-протестантов империи и двух лютеранских стран, протестантских или англиканских, представлялась Сен-Сирану «противоречащей интересам церкви» и чести христианнейшего короля.
Восьмая причина продолжает, уточняет и усугубляет седьмую: Сен-Сиран являлся другом — и соучастником — Янсения, пылкого бельгийского епископа из Ипра (умер от чумы 6 мая), виновного в написании возмутительного памфлета «Mars Gallicus» (1635), осуждающего объявление Францией войны Испании. Девятая причина также касается внешнеполитических дел: Сен-Сиран отказался от назначения духовником Генриетты Французской, королевы Англии.
Другие причины возвращают нас во Францию. Сен-Сиран на самом деле имел слишком большое влияние: Винцент де Поль и отец де Кондрен считали его немного упрямым и самоуверенным, но уважали его. Им восхищались принц Конде, святая Жанна де Шанталь, Арно д’Андильи, генеральный прокурор Матье Моле (будущий хранитель печати), государственный секретарь Шавиньи, герцог де Лианкур. Следы этого влияния обнаруживаются даже в ближайшем окружении министра-кардинала: герцогиня д’Эгийон будет тронута его несчастьем, канцлер Сегье вынужден признать, что в конфискованных рукописях не оказалось никакой ереси. Кроме того, Сен-Сиран занимал важный духовный пост: в 1635 году он стал «настоятелем и исповедником» аббатства Пор-Рояль.
За пределами Пор-Рояля только что образовалось по инициативе Антуана Леметра, чьим духовным наставником являлся Сен-Сиран, маленькая община пустынников, решившая в 1637 году «жить исключительно для и ради Господа» (Р. Таверно), распрощавшись с двором, городом, амбициями и светской жизнью.
Тщетно Ришелье, чтобы притушить блеск Сен-Сирана, пытается привязать его к себе: Сен-Сиран отказывается от епископства Байоннского. К тому же кардинал-герцог окружен людьми, побуждающими его мешать этому слишком влиятельному, слишком благородному священнику: это отец Жозеф[121] и Заме, епископ Лангра, а также Сюбле де Нуайе, государственный секретарь, «самый ревностный из всех защитников иезуитов» (Ж. Эрман).
К этим шестнадцати причинам[122] Ришелье добавил еще один повод, еще один удобный предлог. 15 марта появился комментарий к «De Virginitate» святого Августина, труд отца Клода Сегено, ораторианца. Этот монах, «человек столь же набожный, сколь и ученый», собрал в этой книге столько странностей и несуразностей, что против него ополчилась настоящая коалиция религиозных орденов. К несчастью, было решено, что Сегено — подставное лицо аббата Сен-Сирана, тем более что он критиковал сторонников аттриции, похоже, целя в «Наставления христианину» Ришелье. Ришелье в своем звании провизора Сорбонны приказал передать «De Virginitate» на суд факультета богословия, чтобы подвергнуть его цензуре[123]. Параллельно именем короля Ришелье 7 мая приказал арестовать Сегено[124]. Оставалось лишь приказать взять под стражу предполагаемого вдохновителя этого ораторианца. Аттриция превратилась в дело государственной важности. Говорили, что «кардинал Ришелье… скорее ревновал к своему Люсонскому катехизису, чем действовал во славу Господа и любви к своей церкви» (каноник Эрман).
В ПРЕКРАСНОМ ЗАМКЕ
С тех пор как я живу в прекрасном замке, который приказал обустроить для меня король, я не перестаю молить Господа за него и за вас, дабы он стал для вас всем и вы преданно служили ему с самого детства.
Сен-Сиран. Моей крестницеВ душе его были только мир, добродетель, смирение, покорность, любовь к Церкви и единству.
Никола ФонтенТравля иногда оборачивается против того, кто ее устроил. Разрушив Пор-Рояль в начале XVIII века, Людовик XIV, напротив, обессмертил знаменитое аббатство. А Ришелье, приказав арестовать как преступника уважаемого и почитаемого священника, даже не думал, что лишь приумножит его славу, вызовет к нему сострадание, сделает из Сен-Сирана идола.
В начале заключения судьба жертвы более чем тяжела. Камеры в башне Венсеннского замка чрезвычайно темные и мрачные: узник не имеет ни пера, ни чернил, у него есть лишь карандаш, которым он пишет на клочках бумаги. Его здоровье быстро ухудшается. Лишь с помощью молитвы и веры Сен-Сиран переносит свои «тяжкие испытания» (Сент-Бёв). И это длится многие месяцы. Тщетно Жером Биньон, генеральный прокурор Моле, епископ Коспо, монсеньор де Спонд, епископ Памье, принц Конде обращаются к кардиналу Ришелье. Единственным послаблением участи Сен-Сирана будет его перевод 3 декабря в менее суровое и проветриваемое пристанище, прогулки во дворе (под стражей) и позволение иметь слугу.
Время от времени министр-кардинал вновь ужесточает условия заключения, рассчитывая получить от своей жертвы признание вины и повиновение. Так, 15 мая 1639 года Сен-Сирана навещают «воспитанник» кардинала-герцога каноник Леско и государственный советник Лобардемон, подчиняющиеся архиепископу Парижа и явно пренебрегающие церковными привилегиями в вопросе правосудия. Годом позже, 29 апреля 1640 года, Ришелье вновь посылает Леско в Венсенн. Заключенный избегает западни, которую может представлять любое уточнение об аттриции[125]; он довольствуется тем, что передает своему не слишком любезному коллеге следующее заявление:
«Заявляю пред Господом и ангелами Его, что никогда не имел никаких особых мнений и не желаю никогда иметь никакого иного мнения, отличного от мнения католической апостольской Римской церкви, которой желаю принадлежать всю свою жизнь до последней нитки моего платья. В частности, я верен святому Тридентскому собору, а также канонам, образующим догмы доктрины, как и указам, касающимся дисциплины и управления церковью».
Весной 1641 года навестить узника, которого она уважает и желает получше устроить, приезжает в Святой вторник герцогиня д’Эгийон, племянница кардинала. Но Сен-Сиран не меняет избранной тактики: он уважает Тридентский собор, а собор не сделал выбора между покаянием и аттрицией, следовательно, во-первых, он не является еретиком, и, во-вторых, он не желает более писать по поводу своего раскаяния. Для Ришелье, не имеющего намерения получить от короля помилование Сен-Сирана, все эти поступки были и остаются прозрачными.
Тем временем появляются новые поводы для оппозиции. В августе 1640 года в Лувене выходит большое посмертное произведение Янсения «Augustinus». Французский перевод — с королевской привилегией — появится в продаже в сентябре 1641 года. Быстро прославившееся произведение тут же порождает множество споров. Это сочинение позитивного богословия прежде всего объединяет все тексты отцов церкви, касающиеся проблемы божественной благодати. Вопрос благодати, всегда связанный с вопросом спасения — объединяющего и разделяющего Реформацию и Контрреформацию, — гораздо тоньше вопроса покаяния. Если в стяжании благодати слишком подчеркивать участие христианина, то велика вероятность впасть в пелагианство; если, напротив, исключить усилия человека и его заслуги, велика вероятность объединить благодать и предназначение. Если объединить тему со смирением и уважением, в божественной благодати появляются таинство и чудо. Если, напротив, без конца рассуждать о благодати, ее средствах, пределах, ее действии, мы подражаем старшему брату из притчи о блудном сыне. Теолог благодати, если не будет осторожным, претендует на то, что лучше Господа знает, как проявляется Его доброта и милосердие.
Иезуиты незамедлительно демонстрируют свою враждебность к «Августину», и Рим тут же проявляет беспокойство: 6 марта 1642 года папа Урбан VIII подписывает буллу «In eminenti», опубликованную в январе следующего года, то есть уже после смерти Ришелье. Булла осуждает книгу, особенно в том, что касается папского запрета трактовать вопросы благодати.
Сен-Сиран, слишком тесно связанный с Янсением, чтобы не знать истинного смысла «Августина», хорошо осведомлен, что Ришелье проявляет такую чувствительность в области богословия, стремясь скрыть свои претензии, политическое или личное самолюбие. В отличие от него, Сен-Сиран, простой узник, ревностный священник, продолжает трудиться ради веры. Несмотря на сложности, связанные с написанием и пересылкой написанного, он пишет множество писем (изданные, они составили два тома); обращая вольнодумцев и равнодушных, наставляя детей, давая советы родителям, добиваясь милосердия, особенно что касается «людей, стыдящихся своей бедности».
