Владимир Грусланов - Шпага Суворова
Прослужил старый солдат годов с тридцать. Весь пораненный, порубанный, турецкими шашками посеченный - в отставку ушел в Тульчине. Там полки в ту пору на зимних квартирах стояли.
Получил солдат "чистую" и пошел на родину, в Новгородскую губернию, в село Каменку. Пешком шел, своим ходом. Нескоро до дому добрался. Большие муки в дороге испытал, но домой - дошел.
Много ли, мало ли с той поры воды утекло, а только слышит солдат: приехал в свое родовое имение фельдмаршал, Александр Васильевич Суворов. Царь Павел сумасбродный сослал его в Кончанское.
"Как бы, - думает старый солдат, - фельдмаршала повидать. Вместе служили, в походы вместе ходили".
Идет он - думу думает о своем житье-бытье, а навстречу, по проселку, ать-два, ать-два - быстрым шагом сам фельдмаршал.
Не растерялся солдат. Снял шапку и поклонился, да не выдержал и по-военному крикнул: "Здравия желаю!"
Фельдмаршал от неожиданности вздрогнул, стал против солдата строго так поглядел ему в глаза и спросил:
- Как зовут, служивый?
- Федот! - ответил браво старик и приставил ногу к ноге, как в уставе положено.
В один миг их окружили ребятишки, а следом за ними стали подходить и взрослые.
- Федот? - воскликнул удивленно фельдмаршал. - Да ведь мы с тобой знакомы!
- Так точно! Отставной солдат Фанагорийского гренадерского полка, Федот!
- Федот, да не тот! - с грустной улыбкой повторил Суворов, разглядывая старого солдата. - Тот молодой был, бравый! Да и я уже не тот, служивый! Говорят, на печку пора, старые кости греть. Федот, да не тот, сказывают. - И вдруг звонким голосом закричал: - Да мы еще с тобой, Федот, повоюем! Повоюем?
- Так точно, отец наш, повоюем!
- А службу помнишь?
- Как можно забыть! - громко сказал солдат и расстегнул зипун. На широкой солдатской груди висела серебряная медаль "За штурм Измаила".
- Молодец! Молодец! - похвалил Суворов и, стукнув о землю тростью, передал ее старому воину.
- Ну-ка, покажи, как колол турок под Измаилом! - Отскочив в сторону, он крикнул: - Ступай, ступай! Атакуй в штыки! Ура! Коли один раз, бросай басурмана со штыка! Коли другого, коли третьего; богатырь заколет полдюжины, а я видел и больше!
И старый солдат выполнил всё отлично.
- Стой, фронт! - подал команду Суворов.
Солдат замер.
Тогда фельдмаршал шагнул к нему, стал грудь в грудь и засмеялся:
- Федот-то тот! Узнаю! Тот самый Федот! С ним Измаил вместе брали! Обнял он старого солдата и трижды его расцеловал.
Было тихо. Никто не прерывал рассказчика. Всем казалось: вот войдет сейчас старый полководец, подсядет к солдатам, возьмет у них ложку, испробует кашу, похвалит ее и сам расскажет о чудо-богатырях, что прошли с ним много дорог нехоженых-неезженых, неся славу родного оружия по горам и долам Европы.
- Хороша история, спасибо, - поблагодарил солдат.
- Хороша! - одобрили другие.
- Федот-то - тот! Тот Федот! Повернет еще и дойдет до Берлина! сказал уверенно, поднимаясь на ноги, высоченный, чуть ли не в два метра ростом, сумрачный великан-сержант и повторил: - Дойдет!
Таинственный старик
В 1946 году я вернулся на работу в Артиллерийский исторический музей и снова занялся любимым делом.
Возвратившись из командировки, я узнал от своих сослуживцев, что на днях меня разыскивал какой-то мужчина. Он оставил сверток, просил передать его мне, а сам ушел.
В свертке оказалась часть боевого знамени Семеновского полка суворовских дней - большой полуистлевший квадрат шелка голубого цвета с синим крестом. От времени шелк посекся, но рисунок на нем сохранился хорошо.
Приход незнакомца и его подарок взволновали меня.
Снова, как много лет назад, я думал о том, как отыскать шпагу Суворова. Надеясь, что владелец суворовского знамени мог иметь "ключ" к разгадке тайны, я рассуждал так: "Если он хранил до наших дней полковое суворовское знамя, - значит, у него была связь с Семеновским полком.
Если он принес мне знамя, - значит, у него могут оказаться и другие вещи, связанные с именем Суворова".
Дома я продолжал думать о незнакомце и с нетерпением ждал утра, чтобы вновь спросить своих сослуживцев о человеке, оставившем лоскут знамени.
Мне удалось установить: приходил старик с большой черной с проседью бородой. Несмотря на преклонный возраст, он отличался военной выправкой. Все в один голос отмечали его высокий рост.
Но как отыскать нужного мне человека по таким внешним признакам?
"Если он ленинградец, - думал я, - найти его можно. Правда, понадобится много времени. Но это не беда".
Не откладывая дела, я мысленно разбивал город на районы, решив обратиться к начальникам отделений милиции с просьбой о помощи в моих поисках.
Я был готов разыскивать, не считаясь ни с какими трудностями.
"Что же, - думал я, - чтобы найти человека, принесшего мне полковое знамя суворовских дней, не жаль ни труда, ни времени. Надо искать".
И снова я пришел к полковнику Воробьеву и рассказал ему о своих намерениях. Он вызвал старых музейных работников и предложил мне поделиться с ними тем, что уже сделано, чтобы напасть на след затерянной шпаги.
Я рассказал.
Товарищи обсудили мой план и предложили усилить поиски. Они считали, что я шел по правильному пути.
- Держи с нами связь, - говорил полковник. - Где одному не поднять, там вместе возьмем. Помни об этом и ищи.
На другой день я обстоятельно поговорил с той работницей музея, которой старик передал сверток со знаменем.
Она мне рассказала:
- Торопился он очень. Я, по простоте своей, так и спросила его: "Вы что, торопитесь?" - "Да. Очень тороплюсь, на станцию, к поезду. Через час мой поезд отходит". - "Один уйдет, другой будет", - сказала я ему. А он мне снова: "Прием у меня вечером. Нельзя людей обманывать", - сказал и быстро пошел.
- А откуда он? - спросил я женщину.
- Этого я не знаю. Может, из Пскова, а может, из Порхова. Кто его знает!
У географической карты
Псков ли, Порхов - неизвестно. Старик с черной бородой... Как его найти?
Я самым тщательным образом стал изучать карту и решил объехать ближайшие к Ленинграду города.
Где-то там должен жить неизвестный.
Старик спешил уехать, - значит, он живет не в Ленинграде. Он спешил на поезд пригородного сообщения, торопился на какой-то прием, назначенный на вечер.
Следовательно, я поступаю правильно, разыскивая старика в небольших городах подле Ленинграда.
Он сохранил у себя часть боевого знамени старейшего полка русской армии. Так поступить мог только человек, знающий армию, для кого полковое знамя не простой лоскут материи. Значит, старик не мог жить во время Великой Отечественной войны на захваченной врагами территории, - рассуждал я. Он не остался бы там.
Сопоставив время, когда неизвестный приходил в музей, чтобы повидать меня, с временем, когда он отправился на вокзал к поезду, я установил: это могло быть часов около пяти вечера.
Но меня ожидало разочарование. Из расписания я узнал: в это время пригородные поезда отходили со всех вокзалов.
Я снова вернулся к карте и начал изучать места недавних боев под Ленинградом, мысленно переносясь в те города, где могло жить интересовавшее меня лицо.
Стоя у карты, я записывал в блокнот названия городов и поселков, куда собирался в самые ближайшие дни поехать и поискать таинственного старика.
"Прием у меня вечером. Нельзя людей обманывать", - вспомнил я слова, переданные мне работницей.
До Пскова к вечеру не доехать. В Порхов также не добраться в такой короткий срок. К тому же оба эти города в дни Великой Отечественной войны были заняты вражескими войсками. Значит, это не Псков и не Порхов, как сказала мне работница музея.
"Так какой же городок, какой поселок скрыл в своих тихих улицах нужного мне человека?" - напряженно думал я, разглядывая карту.
Долго мы обсуждали с моими товарищами по музею, как лучше повести розыски, но не пришли к общему решению.
Наконец, кто-то предложил:
- А ведь ваша мысль правильная! Нужно искать старика там, где не был враг. Поступайте, как сами наметили. Берите линию вдоль железной дороги, скажем, Ленинград - Шлиссельбург и проверяйте один поселок за другим. Проверите, найдете своего старца, хорошо. Не найдете, переходите на другую линию; ну, какую? - задумался он. - Да хоть Ленинград - Сестрорецк или Ленинград - Колпино. Так и идите по линиям дорог в сторону от Ленинграда.
Я составил план, по которому должен был объехать близлежащие к Ленинграду населенные пункты.
Полковник Воробьев просмотрел план и передал мне его обратно, дружески улыбаясь.
- Одобряю! Хорошо разработал! Только ищи лучше. Через месяц должны быть результаты.
И я выехал на розыски.
Поселок за поселком проверялся мною с таким рвением, что подчас я сам диву давался, откуда у меня столько сил. Но, подумав, я понял, что всюду мне оказывали помощь, перебирали в памяти всех жителей поселка, вспоминали - не жил ли здесь старик высокого роста с черной бородой и выправкой военного.
