Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы (Из жизни Российских мистиков - Мастеров и Учеников 1960-х - 1990-х)
Маленькая комнатка в квартире на Обводном. Крепкий седой бородатый мужик (именно так я его воспринял) лет сорока пяти. Несколько секунд -пристальный, изучающий взгляд поверх очков.
- "Проходи, ложись на диван", - достает из ящика какие-то странные приборы, надевает на меня резиновую шапочку как для энцефалографии, закрепляет два электрода на правой стороне головы - один на лбу, другой на затылке. Все это без объяснений и без вопросов. Я ничего не понимаю. Начинает бешено колотиться сердце.
- "Чего испугался -то?" - с презрительной интонацией. Не зная, что ответить, бормочу чего-то вроде:
- "Неужели я теперь изменюсь?"
У Александра Павловича аж провод выпадает из рук:
- "Да пошел ты на хуй! Ты зачем сюда пришел?" - берет меня за руку и присвистывает, нащупав пуньс:
- "Ишь ты! Ну ты и мудак! Редко такого встретишь. Ну да ладно, - хер с тобой, - (лицо его принимает скучное выражение - мол придется теперь нянчиться с этим идиотиком), - рассказывай, что пожрать любишь".
- ???
- "Ну представь, что накрываешь себе праздничный стол и можешь поставить туда все, что пожелаешь. Осетринку, да? Поросеночка подрумяненного, так, чего еще?"
Неожиданный поворот темы и все манеры поведения Александра Павловича производят на меня отрезвляющее действие. Неожиданно я полностью расслабляюсь и, входя во вкус, накрываю воображаемый стол.
Он тем временем включает прибор, устанавливает стрелку на какой-то отметке, затем несколько секунд внимательно смотрит на меня. Под электродами появляется ощущение пощипывания, к которому я скоро привыкаю;
больше ничего особенного не происходит.
Принцип действия прибора мне объяснил через год Георгий Владимирович. Я не буду подробно его описывать, так как это потребует углубления в нейрофизиологию. А, если в нескольких словах, то подбирается определенная частота тока низкого напряжения, для стимуляции определенных зон правого полушария мозга. Это дает одновременно несколько эффектов. Во-первых, выравнивается активность работы полушарий (в частности, в моем случае правое полушарие было заторможенным, именно поэтому работа шла с ним); во-вторых, происходит позитивизация эмоционального фона; в третьих, все, что происходит во время работы с прибором, закрепляется и усиливается, - вся информация мгновенно попадает в долгосрочную память, а это - важнейшее условие для мощного научения, - удается за короткий срок усвоить очень большой объем информации, которая будет обрабатываться еще несколько лет.
Включив прибор, Александр Павлович заметно подобрел: то прохаживаясь по комнатке, то усаживаясь на край стола или в кресло, он поминутно потягивался, позевывал, кряхтел, посмеивался, почесывался, что называется, во всех местах, и все это время рассказывал пикантные истории из своей жизни, периодически намекая мне, что я редкостный мудак. Я уже совершенно расслабился и, спустя несколько времени, весело смеялся. С тем, что я мудак, я был полностью согласен, более того, я вдруг почувствовал, что Александр Павлович ни о чем не расспрашивает меня, потому что каким-то образом знает все, что я мог бы ему о себе рассказать, знает даже больше того. Как бы вдруг прочитав мои мысли, он посерьезнел и сказал, тыча в мою сторону пальцем:
- "Ты - как раз мой случай. Я уже несколько лет в основном с такими пиздюками - маменькиными сыночками работаю. Боишься, наверное, всего на свете, верно? Короче - полный пердомонокль! Ладно, будем делать из тебя мужика!"
В тот раз он дал мне задание выбрать любую сложную ситуацию, которую мне надо решить и сделать из нее "мультик с изюминкой", а затем несколько раз "прогнать" этот мультик, сначала здесь, с прибором, а потом - дома.
- "Представь, к примеру, что тебе нужно попросить что-то, а то и потребовать у человека, которого ты стесняешься, боишься, у какого-то там авторитета. Ну и вложи этот сюжет в мультик, типа ты - Красная Шапочка, идешь по лесу с корзинкой пирожков и кузовком масла (на этом месте он хитро прищурился, а я затрясся от хохота: этот "кузовок масла" оказался действительно "изюминкой"!), навстречу тебе Серый Волк, - ну как образ того, кого ты стесняешься и боишься, и вот тебе нужно что-то от него, -короче сочиняй сам".
Было символично и забавно, что он предложил мне образ Красной Шапочки. С течением времени я перешел от него к образу Иванушки Дурачка и другим, более мужественным персонажам. В качестве "изюминки" выступали то расстегнутая ширинка, то дрочильная машинка, то еще что-нибудь, что пускалось в ход в самый ответственный момент и полностью обесценивало страх, тревогу или стеснение.
Мы встречались раз десять за два месяца. Каждый раз какая-то тема прорабатывалась с прибором, потом следовало задание на дом, с возрастающей раз от раза степенью сложности. Все, что происходило при встрече, сопровождалось неизменными приколами, как правило, с отборным и очень сочным матом. Довольно много времени мы посвятили страхам и теме смерти. Излюбленным приемом Александра Павловича было что-то типа:
- "Ну вот представь, идешь ты где-то в незнакомом угрюмом месте. Представил? Ну вот. И вдруг тебе становится страшно. Так страшно, что не приведи Господь". - Дождавшись, когда я войду в переживание и меня слегка затрясет, он продолжал - "И вот тебе уже полная хана, и тут у тебя бах - .. .эрекция, - аж ширинка лопается. И ты как побежишь, как побежишь! А член-то из штанов выскочил и болтается - туда-сюда, туда-сюда..." - Кэтому моменту меня уже скручивали спазмы хохота.
Или:
- "Ну вот, наконец таки, помер ты, - что называется преставился. И лежишь, как подобает покойнику, в церкви, а вокруг поп ходит и кадилом машет. Но ведь ты, мерзавец, перед смертью, со страху-то обосрался, - и вонища стоит такая, что хоть вон выбегай!" - Тут он демонстративно морщится, затыкает нос, машет рукой, как бы отбиваясь от запаха - "Фу, блин, фу, ну и вонь, брррр..., да ну тебя на хуй!" - Александр Павлович даже отпрыгивает в сторону, как будто это все и впрямь происходит, а я хохочу до слез.
Последние домашние задания были для меня на самом деле серьезными испытаниями. Будучи учеником нерадивым, я в некоторых случаях умудрился схалтурить. Так, одно из заданий было - изменить жене. Мотивировал он это тем, что такие мальчики, как я, лет до тридцати сидят себе возле юбки Жены, а потом глядишь, - начинают из своего "окопчика" высовываться, да как осмелеют, да как загуляют... А жене то уже некуда деться, - тут и ребенок, и проблемы всякие. Вот и получаются различные драмы. Так что нужно это все пройти сейчас, пока дело еще поправимо.
Это задание оказалось запредельным. Мне тогда и познакомиться-то с девушкой было ой как трудно - стеснялся, комплексовал и все такое. А тут -изменить жене! В общем хватило меня на то, чтобы с грехом пополам познакомиться с какой-то десятиклассницей. Александр Павлович долго прикалывался надо мной, а потом махнул рукой:
- "Хрен с тобой. Останется это за тобой как должок...".
Затем мне нужно было выделить целый день на то, чтобы посетить крематорий, поприсутствовать на нескольких церемониях прощания с покойным, пристраиваясь то к одной, то к другой процессии, вообще побыть несколько часов в тамошней атмосфере, прочувствовать настроение, погулять по колумбарию, размышляя о жизни и смерти, и не уходить, пока не попривыкну. Переживание тогда было для меня потрясающим. Как только я прибьы в крематорий, у меня сразу же "зачесались пятки" и я решил без промедления смыться оттуда и "Бог с ним, с этим заданием!". Я бы, наверное, так и сделал, если бы, по случайности, не возникли проблемы с транспортом: отменили несколько автобусов подряд, и мне пришлось в самом паршивом настроении прогуляться по колумбарию - площадке с огромными вереницами маленьких ячеек с урнами, - это напоминало соты... Жутковато, но я начал прокручивать "мультик с изюминкой" и постепенно попривык, и вдруг накатило настроение торжественности и умиротворения. Потом я пристроился к длинной процессии: в тот день кремировали какого-то академика...
На следующий день я был с утра уже у Александра Павловича. Он встретил меня очень серьезно, взгляд его был тих и дружелюбен, он не прикалывался и не обзывался, - я понял, что он заметил, как во мне что-то изменилось.
Сейчас, вспоминая все это, я вдруг понял основную стратегию его работы со мной. С точки зрения энергетики, все что он делал, было направлено на расслабление "низа". Нижние энергетические структуры (центры) - мочеполовая и копчиковая области бьии у меня здорово деформированы, напряжены, что и выражалось во всех моих страхах, стеснительности, недостатке мужских качеств. Все задания, "муяьтики", мат и сальности, стиль общения со мной, а гаавное - все поведение Александра Павловича, которым он демонстрировал прямо противоположное моему состояние: предельное расслабление "низа", - это и было основой работы, сами же техники и задания - второстепенны.
Кстати, часто во время моих визитов ему звонили женщины, или же кто-то из них оказывался в этот момент у него в гостях, и пока шли приготовления к сеансу, он очень вальяжно и даже как бы развязно общался с ними, а телефонные разговоры заканчивал фразами типа: "Целую во все места" и тому подобное.
