Сергей Перевезенцев - Тайны русской веры. От язычества к империи.
Однако в определенный момент наступает состояние «видения молитвы». Видение — предельная, высшая ступень умной молитвы, на которой молящийся удостаивается созерцания Господа, таинственного соединения с Ним: «И не молитвою молится ум, но превыше молитвы бывает». Душа, находящаяся в этом состоянии, отрешается от всего земного, сознание умолкает, забывая и себя, и всех сущих здесь, и даже о том, что живет на земле.
Главной целью всего «умного делания» является познание Божественной любви, ведь «любовь Божия — сладчайше жизни…». Нил Сорский с восторгом пересказывает слова Симеона Нового Богослова, рассказавшего об этом чудесно-восторженном состоянии — познании Божией любви: «Любит же меня и Он, и в Себе Самом приемлет меня, и в объятиях меня сокрывает; на небесах Живой, и в сердце моем есть, здесь и там видится».
Именно в учении Нила Сорского идея евангельской, Христовой любви достигает своего глубочайшего толкования в древнерусской религиозно-философской мысли. Высшая задача — познание любви к Богу. Ведь именно ради любви к Богу преподобный Нил и покинул мир, полностью сосредоточился на постижении Божественных тайн, достигая таинственных глубин религиозно-мистических учений. Вторая задача — «иметь любовь к ближним нашим и доказывать ее словами и делами». Кроме того, «любовь к ближнему» есть условие объединения людей и избавления их сердец от многих грехов. Таким образом, в толковании Нила Сорского, евангельская любовь приобретает характер универсальной мировой силы и главного средства преображения человека.
Ведь Нил Сорский был глубоко уверен, что человек обязан сам себя держать в руках и исправлять свою природу исключительно нравственными средствами, самовоспитанием, полным проникновением в заповеди Христовой любви. Ибо никакой силой, никакими принуждениями невозможно заставить человека верить истинно, если сердце его не озарено любовью. И даже страх Божий, о котором тоже пишет Нил Сорский, служит лишь импульсом к духовному очищению, к тому, чтобы человека всем сердцем возжелал познания великих евангельских истин Христовой любви.
«Умное делание» и евангельская любовь позволяют человеку, их постигшему, достигнуть состояния истинной, полной, «внутренней свободы», когда человек зависит лишь от Бога и более ни от кого.
Учение и практика преподобного Нила Сорского оказали огромное влияние на духовное развитие XVI века. Его духовные последователи, прозванные «нестяжателями», позднее попытались внести идеи преподобного Нила в практику реальной общественно-политической жизни. Однако их усилия закончилось неудачей. И не только потому, что «нестяжатели» встретили сопротивление «иосифлян», которые в то время возглавляли Русскую Церковь. Скорее дело в том, что по самой своей сути учение Нила Сорского — это путь, изначально открытый для немногих, для тех, кто решил полностью отречься от мира и сосредоточиться на практике «умного делания». Следовательно, путь «умного делания» было невозможно применить в государственной практике, и уж тем более не мог он стать основой государственной идеологии.
Косвенным образом это подтвердил и сам преподобный Нил Сорский, не признававший никакой мирской славы и жаждущий лишь успокоения. В своем завещании он «молил», чтобы его тело бросили в глуши, «чтобы съели его звери и птицы». А объясняя свою мольбу, он писал: «Я стараюсь, насколько в моих силах, не быть сподобленным чести и славы века сего никакой — как в жизни этой, так и по смерти моей».
МИТРОПОЛИТ ДАНИИЛ
Нил Сорский и Иосиф Волоцкий относились друг к другу с огромным уважением и не воспринимали себя как идейных противников, тем более что прославление Нилом скитского монашества никак не отменяло общежительских монастырей. Нередко оба подвижника трудились рука об руку — Иосиф Волоцкий направлял в «заволжские» скиты иноков своего монастыря, а Нил Сорский участвовал в написании отдельных глав «Просветителя».
Однако их ученики и последователи трактовали различия в понимании христианского вероучения между Нилом Сорским и Иосифом Волоцким уже по-другому. Митрополит Даниил (ум. 1547) был как раз одним из тех, кто приложил все силы к тому, чтобы учение Иосифа Волоцкого восторжествовало в Русской Церкви и в отечественной религиозно-философской мысли.
Даниил Рязанец, как его прозывали, был сначала постриженником, а после смерти Иосифа Волоцкого игуменом Иосифо-Волоколамского монастыря. В 1522 году, видимо по воле великого князя Василия III, он стал митрополитом. Но через шесть лет после смерти Василия III, в 1539 году, в результате боярской борьбы за влияние на малолетнего великого князя Ивана IV, Даниил был сведен с митрополичьей кафедры и возвращен в Волоколамский монастырь.
Перу митрополита Даниила принадлежит несколько десятков слов, поучений и посланий, некоторые из которых он еще при жизни свел в одну книгу под названием «Соборник». Вообще, творческое наследие митрополита Даниила еще ждет своего научного издания.
И в «Соборнике», и в других своих произведениях Даниил предстает как великолепный знаток Священного Писания, святоотеческой и другой христианской литературы. Сочинениям митрополита Даниила присущи глубина понимания богословских проблем, яркость стиля, понятность изложения. Все это вместе взятое позволило Максиму Греку назвать митрополита Даниила «доктором Христова закона».
Наследуя своему учителю Иосифу Волоцкому, митрополит Даниил был полностью проникнут верой в то, что церковь должна исполнять организующую роль в обществе и своими трудами привести людей ко спасению. Поэтому в богословских вопросах он вполне традиционен, ведь своей задачей он видел не развитие, а утверждение канонов православной веры. Причем церковь, по его вполне «иосифлянскому» убеждению, воплощает в себе неразрывное единство догматов и обрядов. Митрополиту Даниилу было столь важно подчеркнуть единство догматической и обрядовой стороны православного вероучения, что нередко преданиям обрядовым он приписывал такую же важность, как и догматическим. В одном из слов он утверждает, что задача Православной Церкви состоит в неуклонном сохранении всех писаных и неписаных преданий. Кстати, интересная деталь — по некоторым свидетельствам, именно митрополит Даниил нашел богословские основания практике двуперстного крещения, утвержденного в 1551 году Стоглавым Собором. Как известно, сто с лишним лет спустя вопрос о том, как креститься — двумя или тремя перстами, — послужит одним из поводов к расколу Русской Церкви.
Главная цель деятельности церкви, по мнению митрополита Даниила, — вселение в сердца людей любви к Богу и к ближним своим, ибо только тот, кто постиг сущность евангельской любви, поистине может спастись. А возможность познания Христовой любви заключается в соблюдении Божественных заповедей: «Преблагий Бог сотворил нас из небытия в бытие и даровал нам все блага, обещал и будущая неизреченные блага, но только если мы соблюдем заповеди Его и будем совершать угодная Ему».
Однако и отдельный человек, и все общество в целом охвачено грехами и скверной. Митрополит Даниил вообще рассматривает земную жизнь как временное пребывание, более того, как «изгнание», наказание людей за грехи: «Здесь не отечество наше, но временное пребывание и, больше того, если истинно говорить — изгнание. Ибо в изгнании мы здесь, все люди, как сказано: здесь пришельцы мы и странники».
Причина тому — плотское начало, торжествующее в земном мире. И для митрополита Даниила была очень важна идея очищения человека и общества от скверны, исходящей от плотского начала. В одном из своих посланий он вообще призывает «возненавидеть мир», ибо мир — это совокупность зла. Близка ему была и идея «истязания плоти». Говоря о плотской греховности, искушающей людей, он прямо призывает истязать и умерщвлять плоть, приводит многочисленные примеры из жизни святых и подвижников, истязавших себя в борьбе с дьявольскими соблазнами, пишет, что истинный христианин обязан «распинать свою плоть со страстьми и похотьми, умерщвлять своя уды», вплоть до оскопления.
Поэтому единственным средством, которым можно исправить мир, Даниил называет страх Божий. В трактовке митрополита Даниила, страх Божий учит людей удаляться от грехов, побуждает к подвигам добродетели, является началом спасения и источником жизни. Поэтому всякий искренне верующий человек должен постоянно пребывать в страхе Божием, руководиться этим страхом всегда и везде.
Страхом Божиим обязан руководствоваться не только один человек, но и церковь в целом. Многие сочинения митрополита Даниила наполнены рассуждениями о пользе наказаний и о необходимости преследования тех, кто не подчиняется церковным законам. Ведь тезис о страхе Божием в отношении церкви реализовывался и в том, что церковь должна была сама очиститься от еретиков и от иных нарушителей канонов. Именно поэтому митрополит Даниил прилагал максимум усилий к тому, чтобы достичь внутрицерковного единства, и без пощады расправлялся с теми, кто мог этому единству помешать.
