Юлия Лунева - Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908–1914)
Позиция британской дипломатии была сложна и противоречива, что определялось целым рядом обстоятельств во взаимоотношениях Англии и Германии. В Германии, усиленно готовясь к большой войне, делали ставку на то, что Лондон в случае войны останется нейтральным[655]. «Положение Лондона усложнялось тем обстоятельством, что с 1908 г. в Турции находилась английская военно-морская миссия во главе с адмиралом, осуществлявшая реорганизацию турецкого флота. Отсюда известная двойственность действий британской дипломатии в вопросе о миссии Лимана фон Сандерса»[656].
Сазонов начал переговоры с Францией и Англией в том направлении, чтобы, если «переговоры с Берлином окажутся бесполезными, были предприняты совместные шаги в Константинополе с указанием, что уступки, сделанные Германии, выдвигают вопрос о равноценных компенсациях по отношению к другим державам»[657].
Британия и Франция также выступали против экспансионистской политики Германии на Ближнем Востоке, где Турция с экономической, геополитической и стратегической точки зрения занимала весьма выгодное положение. Назначение германского генерала командиром корпуса в Константинополе существенно затрагивало британские интересы в этом важном регионе. Лондон не мог примириться с приобретением Германией господствующего положения на Босфоре, откуда она могла непосредственно угрожать важнейшей колонии Великобритании — Индии, Суэцкому каналу и британским позициям в Египте. «Кроме того, Англия и Франция значительную часть своего продовольствия доставляли из Южной России через Черноморские проливы. Усиление Германии на Босфоре в случае осложнений могло бы угрожать Англии прекращением вывоза продуктов»[658]. Берлин предложил Лондону компенсации за согласие на допущение германской военной миссии в Турцию. По сведениям, полученным Генеральным штабом из Киевского военного округа, предложение Германии сводилось к следующему:
«1) предоставлению английскому правительству, начиная с 1 июня 1914 г., исключительной монополии на изготовление для турецких войск на турецкой территории недостающего количества вооружения и боевых припасов к принятым в турецкой армии образцам вооружения и на производство переделок и ремонт оружия;
2) допущению на суда турецкого флота 10 % английского командного состава. Есть такие сведения, что проектируемые германским правительством условия компенсации для Англии последней признаются неприемлемыми вследствие ограниченного их размера»[659]. Правительство Франции выражало готовность поддержать любые действия России, но оно интересовалось, какие мероприятия собирается провести союзница в том случае, если совместное выступление держав Антанты в Берлине и Константинополе не принесет желаемых результатов. Французский министр иностранных дел С. Пишон заявил турецкому послу в Париже Рифат-паше: «Если Порта не откажется от осуществления сказанного плана, Франция потребует для себя чрезвычайных компенсаций морального и политического характера»[660].
Франция, пользуясь большим влиянием в Азиатской Турции и Константинополе, хотела сохранить статус-кво как можно дольше или по крайней мере до тех пор, пока державы не придут к соглашению о разделе Османской империи на взаимно выгодных началах. Несколько дней спустя посол Франции в Петербурге Т. Делькассе послал французскому правительству мрачное предупреждение: «Развал Турции на куски уже начался или вот-вот начнется, и Германия займет положение, гарантирующее ей все выгоды от раздела»[661].
Британская дипломатия лавировала и действовала в этом вопросе осторожно, исходя из своих насущных интересов. Э. Грей не был склонен принять предложение Сазонова. Со свойственной ему дипломатичностью он «в принципе допускал» возможность компенсаций, но опасался, что, как писал посол России А. К. Бенкендорф Сазонову, «будет трудно на практике подыскать подходящую для них форму. Первые предложения Пишона о предоставлении офицерам других держав соответствующих командований представляются ему неосуществимыми и не отвечающими нашим интересам, так как главная цель — удаление германцев из Константинополя — по-прежнему остается недостигнутой. К тому же это будет только первым шагом к разделу Турции… Грей, видимо, считает пока более целесообразным продолжение дружественных переговоров с Германией, чтобы таким путем склонить ее к изменению первоначального плана… и Грей лично думает, что как император, так и канцлер желали бы найти благовидный выход из создавшегося положения»[662].
Грей, ссылаясь на нежелательность обострения отношений с Вильгельмом II, и без того обиженным нападками русской прессы, рекомендовал дружеское обращение в Берлин. В качестве практического выхода он предлагал создание нового международного режима в Проливах, гарантирующего свободу плавания в них[663]. Против этого проекта и на этот раз решительно возражал Сазонов, так как германской миссии Проливы не были ни в каком отношении подчинены, но зато в Константинополе находилась британская морская миссия во главе с адмиралом Лимпусом. Британия решила не обострять отношений с Германией, чтобы не нарушить видимого сближения с Берлином. При этом английские политики и дипломаты заботились об укреплении Антанты и сплочении ее рядов перед лицом возрастающей напряженности в Европе. Помощник статс-секретаря А. Никольсон писал: «…Вопрос (о военной миссии. — Авт.) нас не касается в такой степени, в которой он, естественно, затрагивает Россию, тем не менее он не без важности и для нас; также, с другой стороны, желательно, особенно в этот момент, когда имеются некоторые опасения относительно нашего сближения с Германией, чтобы мы не оказались равнодушными и по меньшей мере не симпатизировали германскому акту, который обеспечивает Германии господствующее положение в Константинополе»[664].
В то же время британские дипломаты были не против использовать германо-российский конфликт для обострения международной обстановки, рассчитывая при этом извлечь для себя соответствующие выгоды. Только так можно объяснить рекомендации британского поверенного в делах в Петербурге Сазонову, чтобы Россия настаивала перед Портой на сохранении возле Константинополя, пока иностранный офицер будет командовать там, одного или двух российских военных кораблей, которые в случае надобности могли бы высадить подразделения для защиты русского посольства[665].
Грей неоднократно советовал России продолжить переговоры с Берлином, изображая дело таким образом, будто Германия хочет урегулировать этот вопрос. Британский министр признавал, что нахождение британского адмирала в Константинополе представляет слишком сильный аргумент для Германии, и просил времени для всестороннего изучения вопроса, как, не нарушив независимости Турции, найти удовлетворительное решение проблемы[666]. Потерпев неудачу в Лондоне, российское правительство апеллировало к Франции с просьбой оказать воздействие на Грея и убедить его в необходимости совместного и решительного выступления в Константинополе.
Что же касается Франции, то она заняла более твердую позицию в поддержку России, нежели Англия. Французское правительство сообщило Турции, что оно разделяет мнение Петербурга о недопустимости предоставления командования войсками в Константинополе германскому генералу, дав ей понять, что, если Порта не пойдет на уступки, Франция потребует для себя политической компенсации. Одновременно Париж сообщил в Петербург, что не может согласиться на перенесение германского командования в Смирну или Бейрут, входившие в сферу французских интересов. «Противоречия между интересами держав были совершенно очевидными», — писал Г. Хальгартен. «Если бы Франция участвовала в поставках вооружения, — сказал туркам французский военный атташе, — тогда германская военная миссия была бы терпима». Но об этом нельзя было и думать. «Париж волновался, а Петербург неустанно стремился втолковать германскому правительству, какое значение имеют для России дальнобойные орудия на Босфоре»[667].
Однако такая поддержка Франции не могла успокоить Сазонова, который продолжал настаивать перед Англией и Францией на необходимости принятия мер воздействия на турецкое правительство.
С. Пишон поручил послу Франции в Лондоне П. Камбону убедить Грея «присоединиться к попытке заставить Турцию понять все серьезные последствия, которые будут иметь место, если константинопольский армейский корпус будет находиться под командованием германского генерала»[668]. Пишон советовал Камбону развить перед Греем следующие соображения: «Командование корпусом германским генералом в Константинополе ставит дипломатический корпус, пребывающий в Константинополе, под опеку германцев. Это фактически дает Германии ключ к Проливам. Это дает полную возможность вмешательства со стороны германского генерала, который может нанести удар непосредственному суверенитету султана. Это нарушает равновесие между державами, являющееся гарантией самого существования Турции. Это может привести державы к антагонизму и даже к конфликту в отношении германской военной миссии, в случае если она позволит себе какое-либо выступление или демонстрацию в Константинополе. Если сэр Эдуард Грей согласится с этими взглядами, то следует польстить ему, предложив ему сформулировать ноту, которую Тройственное согласие представит Турции»[669]. Довод Камбона, что контракт с генералом Лиманом отдает в руки Германии «ключ от Проливов», произвел рассчитанный эффект на Грея. Угроза германского проникновения в Проливы не сулила Англии, имевшей в Константинополе с 1912 г. морского советника при турецком правительстве контр-адмирала А. Лимпуса, являвшегося фактически командующим турецким флотом, ничего хорошего.
