Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами (ЛП) - Батман Джон
Хаклюйт, которому сейчас было около тридцати двух лет, пользовался большим успехом благодаря книге «Разнообразные путешествия», которая была выпущена для рекламы последнего, катастрофического плавания Гилберта. После ее публикации Хаклюйт по рекомендации Уолсингема был отправлен в Париж. Там он служил капелланом и секретарем сэра Эдварда Стаффорда, недавно назначенного послом во Франции.
Несмотря на то что Хаклюйт провел большую часть своей жизни, читая труды великих путешественников, это был его первый визит в чужую страну, и он на собственном опыте убедился в опасностях дальних странствий. Путешествие из Лондона в Париж заняло две недели; только бурный переход через Ла-Манш оставил участников «избитыми морем» и «полумертвыми».
Хаклюйт был не просто помощником посла. По сути, он был оперативником в разведывательной сети Уолсингема, которому поручалось собирать информацию об Америке. По словам самого Хаклюйта, от него ожидалось «прилежное исследование таких вещей, которые могут пролить свет на наши западные открытия». В этом деле он был чрезвычайно энергичен. Он опросил бесчисленных знатоков Нового Света, часто писал о них для Уолсингема. Он осмотрел меха «соболей, бобров, выдр», привезенные во Францию из Канады, стоимостью пять тысяч крон. Он познакомился с Андре Теве, королевским космографом Франции, и побеседовал с ним о торговле канадскими мехами. Он встретился с Пьером Пена, французским ботаником и врачом Генриха III, и, вероятно, обсудил с ним торговлю травяными сборами, привозимыми из Нового Света. Он посетил инструментальщика Андре Майера в Руане, где также воспользовался возможностью встретиться с купцом-исследователем Этьеном Белленжером, который недавно вернулся из путешествия к северо-восточному побережью Америки. Вместе с домом Антонио, изгнанным претендентом на португальский престол, Хаклюйт изучил карту мира, на которой был изображен Северо-Западный проход.
Хаклюйт передал полезную информацию Уолсингему, который, судя по всему, часто вел двойную игру, когда речь заходила о заморских предприятиях: он хотел помочь стране, да, но также хотел обогатить себя и близких ему людей. Он использовал свое влияние, чтобы помочь своему зятю, Филипу Сидни, получить поместье в 3 миллиона акров в вотчине сэра Хамфри Гилберта. Кроме того, он продвигал проект своего пасынка Карлейля. Но когда это предприятие потерпело крах, он поддержал начинание Рэли, побуждая его использовать опыт Хаклюйта.
Когда его вызвали в Лондон, Хаклюйт не стал медлить. Он написал Уолсингему, что готов лететь из Франции в Англию «на крыльях Пегаса». К июлю 1584 года, после девяти месяцев пребывания в Париже, Хаклюйт вернулся в Англию и в течение следующих двух месяцев интенсивно работал над отчетом, не покладая рук. Результатом стал первый большой английский трактат о колонизации: A Particuler Discourse Concerninge the Greate Necessitie and Manifolde Commodyties That Are Like to Growe to This Realme of Englande by the Westerne Discoueries Lately Attempted, Written in the Yere 1584, by Richarde Hackluyt of Oxforde. Сегодня она известна как «Рассуждения о западном насаждении».
В первую неделю октября Хаклюйт представил трактат Елизавете. Хотя было сделано всего несколько экземпляров, и он так и не был опубликован при жизни Хаклюйта, он выполнил свое обещание представить аргументы в пользу колонизации Нового Света. В некотором роде обоснование заморской экспансии — проблемы, стоявшие перед Англией, — не изменилось с мрачных дней 1549 года, когда сэр Томас Смит написал «Рассуждения». Английская торговля стала «нищей» и даже «опасной», писал Хаклюйт. В Испании английские купцы рисковали быть схваченными и допрошенными инквизицией. В Средиземноморье пираты патрулировали североафриканское, или Барбарийское, побережье. Вести дела в Турции, контролировавшей западный конец Шелкового пути, было дорого. Московитский рынок, на который возлагались большие надежды, теперь, после смерти Ивана в марте 1584 года, был полон неопределенности.
Решение хронических проблем Англии, предложенное Хаклюйтом, отличалось от того, что было во времена Смита, когда купцы мечтали о Катае. Теперь, утверждал Хаклюит, им следует обратить внимание на Америку. Там были доступны все товары Старого Света — фрукты, виноград, цветы, рыба, металлы, меха, нефть, сассафрас, специи и лекарства, а также древесина для мебели, оружия и кораблей. Кроме того, колонизация облегчила бы социальные проблемы. Для основания колоний в Америке потребовалось бы множество рабочих рук: кораблестроители, фермеры, трапперы, каменщики, рыбаки, торговцы. Кустарные производства — например, вязание шерстяных изделий — могли бы занять женщин, детей, стариков и увечных. Рост благосостояния одного из них принесет пользу всем.
Колонизация Америки не только принесла бы прямую выгоду Англии, но и уменьшила бы господство Испании. В Америке англичане смогли бы найти хорошие убежища, откуда их корабли могли бы нападать на испанский сокровищный флот. Учитывая, что индейцы этого региона «смертельно ненавидят испанцев», они наверняка присоединятся к англичанам в противостоянии с пиренейскими правителями. А англичане смогли бы разбогатеть на добыче полезных ископаемых и, превзойдя Испанию по богатству, сделать Филиппа «посмешищем всего мира».
Таким образом, Америка была решением многих торговых, социальных и политических проблем Англии. Но время было не терпит. Как и Фробишер, Ди и Гилберт до него, Хаклюит призывал Елизавету поторопиться, чтобы Англия не «пришла слишком поздно и на день позже ярмарки». У других стран были свои планы на Америку, и промедление могло привести к тому, что Англия проиграет «врагам и сомнительным друзьям».
15 сентября, как раз когда Хаклюйт заканчивал работу над «Рассуждениями о западных плантациях», Амадас и Барлоу вернулись из разведывательного плавания. Они привезли домой восторженные отчеты о земле, которую они открыли в Новом Свете и претендовали на нее для Англии, поскольку она «не была заселена ни одним христианским принцем или христианским народом». Кроме того, как и Фробишер, они привезли домой живое доказательство своего открытия: двух индейцев, Мантео и Ванчеса, которые могли свидетельствовать о «необыкновенно больших товарах» новой земли. Но в отличие от инуитов, насильно захваченных Фробишером, эти два коренных американца, похоже, были доставлены в Англию без принуждения. Они были представлены ко двору Елизаветы, где зрители глазели на них с чувством удивления. Один немецкий аристократ, совершавший турне по Англии, описал индейцев как имеющих «лик и рост, как у белых мавров». Он удивлялся тому, что, хотя «их обычным одеянием была мантия из грубых дубленых шкур диких животных, без рубашек и со шкурой перед интимными местами», для визита ко двору они были «одеты в коричневую тафту».
Барлоу представил Рэли письменный отчет о пятимесячной экспедиции. После двухмесячного перехода через Атлантический океан путешественники плыли вдоль побережья Флориды, пока не добрались до Внешних отмелей — россыпи островов, защищенных естественными песчаными отмелями, и не нашли укромный вход в реку. Они высадились на Хатераске, острове, где было «много хороших лесов», много дичи и «самые высокие и красные кедры в мире». Здесь, по словам Барлоу, «земля приносит все в изобилии, как при первом творении, без труда и забот». Они заявили, что владеют землей от имени королевы Елизаветы.
Через несколько дней они встретили местных жителей и, используя язык жестов, спросили у них название страны. Англичане записали слово «Вингандакоя». Затем один из индейцев поднялся на борт флагманского корабля. Англичане «дали ему рубашку, шляпу и некоторые другие вещи, заставили попробовать наше вино и наше мясо, которые ему очень понравились». Вскоре началась торговля: англичане обменивали металлические инструменты и утварь на оленьи и бизоньи шкуры индейцев. С ноткой недоверия Барлоу сообщил, что они обменяли «наше оловянное блюдо на двадцать шкур, которые стоят двадцать крон, или двадцать ноблей». (Дворянин, монета более высокого достоинства, стоил около трети фунта.) В этих сделках с индейцами, писал Барлоу, «мы нашли народ самым мягким, любящим и верным, лишенным всякого коварства и измены, и живущим по образцу золотого века».
