Лилиан Крете - Повседневная жизнь Калифорнии во времена «Золотой Лихорадки»
Испанистскими пережитками в Калифорнии сегодня являются прежде всего миссии, поддерживаемые с любовью и почтением, но их истинная история не соответствует легенде. Свидетели индейского присутствия — несколько премилых городов с поэтическими названиями и небольшие резервации в пустынях Юга и горах Севера. Какой путешественник, проезжая по этой стране, может вообразить, что 16 процентов индейского населения фантастической территории, называющейся ныне Соединенными Штатами, в момент Конкисты жило в Калифорнии? Знает ли он хотя бы, что «лихорадочные» города побережья были построены на местах бывших индейских деревень и что многие традиции, считающиеся испано-американскими, в действительности являются индейскими?
И если на облике этой страны еще остался след руки индейца, то это иссохшая, закостенелая рука, подобная руке смерти.
Глава Х. Индейцы
Индейское население было в высшей степени неоднородно. На всей территории Калифорнии с севера на юг люди говорили на 138 диалектах, принадлежавших шести разным семьям языков. Перечислять все группы населения, описывать их общественную организацию и нравы от одного племени к другому значило бы уйти далеко за пределы описания повседневной жизни Калифорнии. Поэтому мы удовлетворимся знакомством с этими калифорнийцами по регионам. В целом индейскую Калифорнию можно разделить на три крупных региона: север, центр и юг, к которым следует прибавить территорию шошонов — так называлась группа индейских племен, проживавших на востоке.
Между представителями различных племен существовало некоторое сходство в облике: у всех были черные жесткие волосы, выступающие скулы, раскосые глаза. Однако вокруг племен юки — в центре и могавков — на юго-востоке группировались самые низкорослые и самые рослые народы всего американского континента, и от одного племени к другому были видны четкие различия форм головы и носа, а также цвета кожи. Наконец — удивительная подробность, — среди народов центрального региона были и бородачи.
Из шести лингвистических семей только две — пенютианская и юканская — были чисто калифорнийскими. Четыре других — атапакская, алгонкинская, хоканская и шошонская — были представлены в многочисленных регионах североамериканского континента.
Несмотря на разнообразие этнических групп, из которых некоторые, например модоки, обосновавшиеся на орегонской границе, насчитывали не больше 500 человек, их социальная организация, обычаи, повседневная жизнь, религия и экономика имели общие черты.
Все они жили собирательством, в основном желудей, а также рыбной ловлей и охотой; многие добавляли к своему повседневному меню червей, кузнечиков, ящериц, насекомых и прочие экзотические продукты.
Их жилища представляли собой хрупкие конструкции из дерева и травы, порой покрытые дерном. Одежда сводилась к минимуму: мужчины ходили голыми, женщины носили на талии два небольших передника — спереди и сзади, из шкуры или соломы. У некоторых племен было принято в зимнее время закутываться в шкуру лани, другие довольствовались тем, что вываливались в грязи, она застывала, и эта корка была им единственной защитой от холода. Очень немногие пользовались глиняной посудой, но все выказывали настоящий талант в искусстве изготовления плетеных изделий. Ни одна община не обходилась без потогонной бани — судатории[39]; не было племени, не знавшего лука и стрел.
Ячейкой индейского общества в Калифорнии была деревня, чаще всего состоявшая из семей, породнившихся через общего предка мужского пола. Каждая группировка включала несколько семей, живших на территории с четко определенной границей, охрана которой, как и пользование землей, разделялась между всеми. Вождь, становившийся таковым по наследству, занимался гражданскими делами, но пользовался очень ограниченным авторитетом. И если исключить могавков и юму, мало кто был одержим духом войны. Обычно индейцы жили в мире, а если и случалась заварушка, то речь в действительности шла о кровной мести, которая никогда не вовлекала в конфликт все племя.
Среди религиозных обрядов, соблюдавшихся всеми или почти всеми индейцами Калифорнии, были обряд инициации[40] девушек и ритуальный танец по случаю войны или победы. Основой других коллективных церемоний были обряды, связанные с каким-нибудь мифологическим событием или в память умерших. Как и для огромного большинства североамериканских индейцев, в религиозной жизни индейцев Калифорнии важную роль играло шаманство. И наоборот, тотемизм[41] и экзогамия[42] вовсе не были всеобщей практикой. Во многих племенах можно было жениться внутри своего клана.
Юроки: деньги… и любовь
Территории, занятые юроками и их соседями кароками и хула, образовывали культурный центр севера штата. И хотя первые принадлежали к алгонкинской лингвистической группе, вторые — к хо-канской, а третьи — к атапакской, их мало что отличало как в социальной организации, так и в верованиях и нравах(2).
И те и другие строили просторные деревянные дома, вместо двери — отверстие, рассчитанное лишь на то, чтобы человек мог в него пролезть ползком. Те и другие питались лососем и желудями, обрабатывали дерево и изготавливали плетеные изделия. У них не было племенной организации, процветала полигамия, по крайней мере у богатых, а свои ритуальные церемонии они обставляли с большой пышностью и блеском.
У этих калифорнийцев была одна особенность: высшей целью их жизни было стремление разбогатеть.
Деньгами у юроков и их соседей был денталий — моллюск в виде рожка, который добывали на западном берегу острова Ванкувер. Переходя из рук в руки, от племени к племени, эта «деньга» дошла до Калифорнии. Каждый денталий имел свой номинал, в зависимости от его размеров. Раковины размером меньше половины большого пальца цены не имели. Индейцы низали из них бусы. Каждая снизка изготовлялась из раковин одинакового размера — это облегчало расчет. Самые длинные из них достигали 60 сантиметров. Разменной монетой служили также оперения красноголового дятла, шкуры лани редкого окраса, а также пластинки обсидиана. Из скальпов дятла юроки изготовляли замечательные головные уборы, которые надевали во время совершения обрядов.
У них все имело цену: каноэ, место рыбалки, лосось, одеяло, жена, побочный ребенок, прелюбодеяние, убийство. Как когда-то франки, юроки приняли принцип вергельда — возмещения за убийство свободного человека. Благодаря А. Л. Креберу нам известны существовавшие у юроков тарифы.
Большое каноэ стоило две нитки по 12 денталиев, или 60 скальпов птенцов дятла. Одеяло из двух сшитых и окрашенных шкур лани стоило одну нитку из маленьких денталиев. Дом — три нитки, раб — одну или две нитки. Гонорар врачу тоже — одна или две нитки. Жена из богатой семьи стоила десять ниток плюс головной убор из пятидесяти скальпов дятла, один обсидиан, лодка и т.п. Жена из бедной семьи стоила восемь ниток и каноэ. За убийство знатного человека убийца должен был дать пятнадцать ниток, возможно, красный обсидиан, головной убор из перьев или что-то другое, по ценности равное девушке. Жизнь бедного человека ценилась не больше чем в десять ниток плюс хорошая лодка и двадцать скальпов дятла. Наказание за рождение побочного ребенка составляло восемь-десять ниток из небольших раковин и несколько скальпов дятла. Тариф за прелюбодеяние, как и за соблазнение, составлял пять ниток или двадцать скальпов дятла. За произнесение имени умершего нарушитель правила платил две связки по тринадцать раковин(3).
Разумеется, этот принцип денежного выкупа на первый взгляд представляется отвратительным. Однако, вероятно, мораль в этой системе отсутствует не полностью, потому что согласно юрокскому мифу пять братьев, которые сделали Небо, якобы создали деньги и собственность и при этом говорили: «Если у людей будут деньги и вещи, имеющие цену, они будут довольны и будут о них думать. У них не будет мыслей о мести, и они не будут с легкостью убивать, так как не захотят растрачивать то, что имеют»(4).
Надо сказать, что на поле боя эта система делала чудеса. Обычай кровной мести у юроков редко доводил до смерти, и они никогда не скальпировали павшего врага. Они отрезали ему голову, только если не были уверены в его смерти, потому что ущерб должен был возмещать как победитель, так и побежденный. За каждого убитого или раненого нужно было платить, как и за каждый сожженный дом, а захваченные женщины, дети и имущество должны были быть возвращены. В любом случае цена войны для общины была несомненно тяжела, и не удивительно, что юроки прослыли очень мирным народом.
