Франк Коллар - История отравлений власть и яды от античности до наших дней
Итак, оружие яда служило легитимным правителям, которых логика абсолютизма или собственная воля толкали к тирании. Его использование приписывалось также Ивану IV Грозному. Некоторые особо пессимистично настроенные моралисты считали отравление знаком порочности власти как таковой. Преступление виделось как неизбежное следствие обладания ею. На протяжении нескольких веков королевская власть укреплялась. В этой ситуации некоторые могущественные люди теряли чувство реальности, так что их уподобляли самым отвратительным римским императорам. Людовика XI, например, у которого преступление вошло в привычку, сравнивали с
Домицианом. Казалось бы, высокий ранг и благородное происхождение должны были бы отвратить их от такого низменного средства, как отравление. Тем не менее яд оставался одним из многих инструментов политической борьбы, хотя и не становился любимым оружием тиранических режимов.
Отрава узурпаторовВ 1577 г. принц Юхан приказал убить своего старшего брата короля Швеции Эрика XIV, которого он лишил трона. Сохранилось письмо с указанием вскрыть жертве вены в том случае, если яд не подействует. В данном случае отравление выступало завершением государственного переворота, но в большинстве случаев оно являлось скорее средством достижения высшей власти без открытого нарушения политической традиции. Новая власть устанавливалась скрытым образом, внешне все соответствовало естественным законам и божественной воле, тогда как на самом деле вместо них действовала злодейская воля человека. Монархические режимы подчинялись незыблемым правилам, установленным природой. В семьях государей кончины старших братьев, смерть сыновей от первого брака, болезни действующих правителей могли становиться результатом человеческих действий. Их совершали люди, достаточно близкие к трону, для того чтобы стремиться к власти, и все же слишком далекие от него, чтобы возвыситься без нарушения или ускорения процесса преемственности. Мачехи шли на преступления ради своего потомства, младшие братья и вообще наследники торопились получить корону — все они фигурировали в первых рядах потенциальных отравителей и нередко становились ими на деле.
В 1320 г. наследник графа Фландрского граф де Невер хотел отравить отца, чтобы ускорить свое восшествие на престол. Его разоблачили и посадили под арест. В 1322 г. принца освободили, но он вскоре умер, что породило слухи. Не исключено, что эту смерть тоже «ускорили», дабы исключить возможность повторного покушения на государя. Порядок наследования в данном случае не предполагалось нарушать, речь шла только об ускорении хода событий. Похожая история произошла во Франции, когда нетерпеливый дофин Людовик завидовал власти своего отца Карла VII. Встречались, однако, и другие формы узурпации, которые порицались гораздо сильнее.
Считалось, что сына Фридриха II Конрада убили в 1254 г. в пользу его незаконнорожденного брата Манфреда, претендовавшего на королевство Сицилию. Вскоре после этого Манфред, желая окончательно избавиться от соперников, попытался расправиться с Конрадином, маленьким сыном Конрада, которого мать скрывала в Германии. Попытка сорвалась, ибо прислужники узурпатора не смогли узнать принца среди одинаково одетых детей и подали яд другому мальчику.
Подобное братоубийственное соперничество отнюдь не являлось особенностью исключительно династии Штауфенов. Яд постоянно присутствовал при дворе Валуа, по крайней мере, о нем все время говорили иностранные наблюдатели. Корнелиус Цантфлит, монах обители Святого Якова в Льеже, полагал, что неудавшееся отравление Карла V Мудрого лежит на совести его братьев, которые радовались бесплодию королевы Жанны де Бурбон. Очень может быть, что подробный анонимный отчет о смерти «мудрого» короля имел целью как раз рассеять эти подозрения. Начиная с 1390-х гг., серьезные обвинения выдвигались против Людовика Орлеанского и его супруги Валентины Висконти, «завистливой и жадной […], желавшей, чтобы ее муж получил корону Франции, не важно как». Весь Париж говорил, что готовилась смерть государя и герцогиня Орлеанская стремилась отравить короля и его детей. Все эти толки прекрасно вписывались в картину отравления ради узурпации власти, поскольку смерть Карла VI и его потомков без борьбы открывала дорогу к трону младшему сыну Карла V, который мог увенчаться «шапкой из тонкого золота». Аналогичную цель приписывали кузену и наследнику Карла VIII Людовику Орлеанскому с самого начала правления единственного сына Людовика XI. Согласно дневнику прокурора-синдика города Реймса Жана Фулькара, слухи о дурных намерениях будущего Людовика XII распространялись быстро. При ближайшем рассмотрении так называемое убийство дофина Франсуа в 1536 г. оказывается очень похожим на злодеяния Людовика Орлеанского. Главный выигрыш получил, разумеется, будущий Генрих 11, который не был непосредственно вовлечен в эти приготовления, а роль Валентины Висконти сыграла обуреваемая теми же страстями Екатерина Медичи — еще одна итальянка. Брантом сближал этих двух женщин совершенно открыто. А когда противники Генриха 111 из католической Лиги обвиняли его в отравлениях, они имели в виду не только тиранические обыкновения, но и узурпацию, потому что, если он устранил двух старших братьев, то тем самым расчистил себе дорогу к трону.
К категории отравителей-узурпаторов относили Карла II Злого, короля Наваррского. Согласно признаниям его агентов, арестованных в 1378 г. и 1385 гг. во Франции, он использовал яд в целях уничтожения французской династии, которую считал незаконной. В «Хронике монаха из Сен-Дени» уточнялось даже, что «он мечтал о высшей власти». Правда, этот внук Людовика Х ставил своей целью не столько возвратить власть, сколько отомстить тем, кто его ограбил. Однажды он сам сказал, что. Карла V «ненавидел больше всех в мире». История его покушений была долгой: «Правдивая молва утверждала, что король Наварры, еще когда он находился в Нормандии, а король Франции являлся герцогом Нормандским, хотел его отравить», — писал Фруассар. Именно это явилось якобы истинной причиной болезни Карла V. Король Наваррский пытался погубить французского монарха в 1365 г., затем в 1375 и в 1378 гг. В 1385 г. он покушался на Карла VI, его брата и его дядей. Намерение Карла Злого оставалось твердым, но при этом он варьировал способы отравления. Еще до 1368 г. он послал к Карлу V разговорчивого врача по имени Анжель, который завоевал доверие монарха, чтобы тем лучше его обмануть. Позже он старался внедрять своих людей на кухню, в кладовую и в винный погреб противников. Наконец, в 1385 г. Карл Злой нанял некого менестреля и его английского слугу, которым и поручил яд. Согласно экспертизе комиссии аптекарей, это ужасное вещество обжигало и раздражало кожу и вызывало выпадение волос. В марте 1387 г. post mortem начался процесс этого «серийного отравителя». В его документах обнаруживаются, однако, лишь упоминания о «крупных обидах, предательствах, преступлении оскорбления величества и других злодеяниях», но нет ничего специального о попытках отравления. Тем не менее они остались в памяти, если в 1599 г. о них упоминал Мариана. Сомневаясь в достоверности сведений о преступлениях Карла Злого, автор-иезуит подчеркивал, какую огромную ненависть породили выдвинутые против короля Наваррского обвинения.
Ради узурпации власти яд использовали также и женщины. Жена Филиппа VI Жанна Бургундская в 1347 г. якобы пыталась убить советника короля архиепископа Жана де Мариньи, отравив ему ванну. Говорили, что «она вела себя как король и убивала тех, кто шел против ее желаний». В подобных преступлениях отличались в первую очередь, вторые супруги монархов. В 1276 г. скончался Людовик Французский, старший сын Филиппа 111 и Изабеллы Арагонской. В этой смерти обвинили Марию Брабантскую, вторую супругу короля, которая недавно родила мальчика. По-видимому, слухи распространял королевский камергер Пьер де Ла Брос, ненавидевший королеву. У скончавшегося принца был младший брат от первого брака Филиппа 111 (именно он впоследствии стал королем Филиппом IV-Красивым). Тем не менее Париж только и говорил Что о злодействе королевы, которая хотела, чтобы на престол вступил ее сын. Когда «брабантка» и ее свита выходили из дворца, ожесточенная толпа чуть не набрасывалась на них. К 1280 г. относится дело Йоланды де Невер, мачехи наследника графа Фландрии Шарло. Она отравила принца во время трапезы, после чего разгневанный супруг Робер де Бетюн убил преступницу собственными руками, воскликнув: «Его убила мачеха, дабы сделать своих детей моими наследниками».
Много похожего наблюдается и в деле Маго д’Артуа. У графини не было сына, который мог бы унаследовать трон, зато была дочь, выданная замуж за брата короля. Мать ловко сумела отделить ее от скандала, связанного с адюльтерами невесток Филиппа Красивого. После смерти Людовика Х Сварливого в 1316 г. общее мнение возлагало ответственность за нее на Маго. Говорили, что она рассчитывала стать матерью королевы и таким образом иметь больше возможностей защищать свое владение графство Артуа от племянника Робера д’Артуа. Парламент начал расследование. Графиня защищалась, утверждая, что она скорее предпочла бы видеть мертвыми всех своих близких, чем дать яд государю, обличала низкое происхождение обвинителей, отказывая им в доверии. Очень возможно, что обвинение графини явилось делом рук ее злейшего врага Робера д’Артуа. И нет никакого сомнения, что своим оправданием Маго в немалой мере оказалась обязана возвышению зятя, который стал королем Филиппом V. Когда в 1329 г. графиня умерла, говорили, что ее отравил племянник, дабы получить наконец свое графство.
