Самые громкие мистификации от Рамзеса до Трампа - Келер Петер

Пуцинговое покушение

О нем кричали передовицы западноберлинских газет. «Студенты планировали покушение на Хамфри!» — объявила 6 апреля 1967 года газета В. Z. Социал-демократический журнал «Телеграф» вышел под заголовком: «В Берлине сорвано покушение на Хамфри». А берлинское издание «Бильд» сознательно сбило своих читателей с толку, сообщив о «бомбардировке вице-президента США», то есть представив происшествие уже случившимся. Газета «Берлинер Моргенпост» («Убийство Хамфри предотвращено полицией») ввела в игру подзаголовок «Китай Мао»: «Студенты, изучающие поэзию фу, изготовляли бомбы с пекинской взрывчаткой» — и конкретную информацию: «Полиция схватила нескольких западноберлинских студентов — приверженцев коммунизма за начинением самодельных гранат взрывчатыми веществами и разливанием едкой кислоты по пластиковым пакетам». Столь же тщательно расследовали дело в «Бильд»: «Берлинские экстремисты с бомбами и взрывоопасными химикатами, с начиненными взрывчаткой полиэтиленовыми пакетами, которые террористы называли "коктейлями Мао", и с камнями подготовили нападение на гостя нашего города». Только респектабельная газета «Тагесшпигель» остановилась на трезвом варианте — «Одиннадцать человек задержаны полицией».

Что же произошло в Западном Берлине? На 6 апреля 1967 года был назначен визит вице-президента США Хьюберта Хамфри. В планах — осмотр гостем Берлинской стены, показ нового здания медиаконцерна Axel Springer-Verlag по соседству и вручение копии Колокола свободы в ратуше Шёнеберга.

Студенческий корпус Свободного университета решил провести в этот день демонстрацию, и 6 апреля на марш протеста вышло 2000 человек. Но некоторые студенты хотели сделать протест очевиднее и сорвать официальное шоу — это члены «Коммуны 1».

1 января 1967 года семеро членов Социалистического союза немецких студентов основали квартиру-общежитие как «адекватную альтернативу для существования малых семей». Название организации — «Коммуна 1». Это отсылка к Парижской коммуне 1871 года. Коммунары Ульрих Энценсбергер, Фолькер Гебберт, Ганс-Иоахим Хамейстер, Дитер Кунцельман, Доротея Риддер, Дагмар Зеехубер, Фриц Тойфель и присоединившийся позднее Райнер Лангханс планировали «взрывную» акцию: когда кортеж американского вице-президента поедет по городу, предполагалось окутать его машину дымовой завесой и «закидать тортами».

И речи не было ни о «камнях», ни о «взрывоопасных химических веществах». На деле все сводилось к сухой смеси для пудингов компании Dr. Oetker. Не привезенной из Пекина или из посольства Китая в Восточном Берлине, а купленной в магазине Западного Берлина.

Из пудингового порошка и цветного дыма «злодеи и убийцы» планировали наделать дымовых шашек и упаковать их в пакеты и картонные рулоны, которые в «Моргенпост» обозвали «небольшими гранатными гильзами». Рецепт приготовления коммунары позаимствовали у амстердамского движения «Прово», 10 марта 1966 года чуть не сорвавшего свадьбу нидерландской наследной принцессы Беатрикс с немецким аристократом Клаусом фон Амсбергом. Все «боеприпасы» коммунаров были безвредны для жизни и здоровья, но вот демонстрация их в действии могла посеять страх и спровоцировать панику — в чем и состояла цель акции протеста. Инициаторам хотелось эффектно выступить перед камерами против военных действий США во Вьетнаме, где американцы уничтожали население с помощью напалмовых бомб. Позднее шутник Фриц Тойфель говорил: мы хотели «ударить по вице-американцу Хамфри напалмом, потому что американцы бомбили Вьетнам пудингом, по крайней мере так подумали берлинцы, все еще помнящие блокадную бомбардировку изюмом».

Однако пудинговое нападение не состоялось. Накануне визита вице-президента в дверь общежития коммунаров постучались посетители. Чиновники в штатском и сотрудники полиции в форме ворвались, схватили жильцов и их четверых гостей. Берлинская пресса издательства «Шпрингер» слепо вняла докладу полиции о том, что планировалось покушение на убийство. В то же время редакция «Нью-Йорк таймc» на расстоянии 6000 километров оказалась осмотрительнее и вместо предполагаемых фактов напечатала информацию, строго ссылаясь на официальное заявление следственных органов: «Полиция Западного Берлина сегодня заявила, что арестовала 11 человек по обвинению в подготовке убийства вице-президента Хамфри. Полиция полагает, что эти 11 <…> вступили в сговор с целью "устроить покушение на жизнь или здоровье мистера Хамфри"».

Обвинения очень скоро признали необоснованными. Уже на следующий день, 6 апреля, вышло постановление об освобождении из-под стражи первых подозреваемых. На следующий день выпустили остальных. Шпрингеровскую прессу это не остановило, она продолжала фальсифицировать события: 7 апреля вышла газета «Вельт» с кричащим заголовком «Студенты с бомбами», а «Берлинер Моргенпост» неутомимо врала про обнаруженные «опасные взрывчатые вещества». К 8 апреля, когда все уже признали, что население запугали «криками про волков», издание В. Z. попыталось самоустраниться с лицемерным вопросом: «Разве бомбы не успели изготовить?»

Не впечатленный развитием событий таблоид «Бильд» продолжал гнуть свою линию, провозгласив, что «полиция заслуживает похвалы». А газета «Моргенпост» взялась за судью, вынесшего решение об освобождении задержанных. Под заголовком «Милые маленькие бомбардировщики» утверждалось: убийцы действовали, «твердо полагаясь на наше правовое государство, будучи уверенными, что независимый судья, конечно же, освободит их в кратчайшие сроки, что и произошло, ведь криминальная полиция не смогла предъявить по запланированному (и к счастью, предотвращенному) преступлению ни убитых, ни раненых».

Сенсационные заголовки и громкие новости издательского дома Акселя Шпрингера далеки от истины. Тем не менее там упрямо цеплялись за лживые репортажи, потому что сказочка о красных террористах подогревала антикоммунистические настроения. В обществе, где нацистам не пришлось ничего и никого менять, суровая полиция пользовалась большим уважением, чем независимый судья, руководствующийся принципами правового государства.

К тому же в городе, расположенном на передовой холодной войны, защита со стороны США почиталась многими слоями населения и средствами массовой информации священной. В Западном Берлине, чувствовавшем себя окруженным коммунистами, быстро решили, что существующий порядок и безопасность находятся под угрозой. Многие газеты раболепно служили рупором властей, ведь критикой можно подорвать свой авторитет. Враг — слева! Там же студенческое движение, чье несогласие с ведущим политическим курсом после предотвращения пудингового покушения воспринималось консервативной публикой как опасность для общества. Ядовитые статьи принесли свои плоды через два месяца. Наступило 2 июня 1967 года.

«Сотрудник крипо застрелил студента в целях самообороны»

«Убит предупредительным выстрелом. Б. Онезорг» — значилось под фотографией в газете «Бильд». Колонка рядом — «Сотрудник уголовной полиции [27]: на меня напали двенадцать человек!»

Берлинское издание Шпрингера выдало сразу две фейковые новости. Да, вечером 2 июня 1967 года в Западном Берлине во время разгона демонстрации против визита шаха Ирана был застрелен студент Бенно Онезорг. Но жертва и преступник поменялись ролями — об убийстве речи не шло. Больница в Моабите, где в 23 часа 21 минуту на операционном столе скончался смертельно раненный студент, подыграла им, указав в качестве причины смерти перелом черепа. Буквально: «Смерть в результате повреждения черепа, полученного от удара тупым предметом». Волосы на месте ранения сбрили, часть черепа удалили щипцами и куда-то дели. Лишь спустя несколько десятков лет доктор, писавший заключение о смерти Онезорга, признался, что составил его «не на основании собственных выводов, а по приказу тогдашнего начальника».

Генрих Альберц, правящий бургомистр Берлина (СДПГ), тоже водил общественность за нос. «Десятки демонстрантов, в том числе и студенты, получили по заслугам. Они оскорбили и обидели гостя ФРГ в немецкой столице, на их совести один убитый и множество раненых сотрудников полиции и демонстрантов. Полиция… была вынуждена принять жесткие меры… Я прямо говорю, что одобряю действия полиции и собственными глазами видел: полиция не вышла за рамки разумного».