Чарльз Тилли - Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг
И хотя все эти ограничения и запрещения относились к гражданам, исполнение их становилось очень обременительной задачей для властей. Там, где муниципальные власти не справлялись со своими обязанностями, возникала угроза восстания, причем на основе союза их собственных противников с городской беднотой. В целом, однако, восстания начинались не в самые голодные времена, но тогда когда народ видел, что власти проводят свои меры избирательно, не борются со спекуляцией или, еще того хуже, разрешают отправку драгоценного местного зернового запаса в другие районы.
По большей части в Европе города принимали сложные правила, запрещающие покупку зерна, кроме как на общественном рынке, удерживая от продажи на рынке местных запасов зерна и назначая такие цены на хлеб, которые никак не соответствовали ценам на основные зерновые. Государства, которые создавали большие армии, административные аппараты и крупные города, таким образом умножали количество людей, не производивших продукты питания, что значительно увеличивало потребности в зерне, помимо обычных региональных рынков. Региональным и национальным чиновникам приходилось тратить все больше времени на организацию и регулирование поставок продуктов питания.
Поскольку землевладельцы не приветствовали государственного вмешательства в их дела, то европейские государства сосредоточили контроль на распределении, а не на производстве. Такие государства, как Пруссия и Россия, где землевладельцам предоставлялась громадная власть и поддерживалось угнетение ими крестьян в обмен на участие дворянства в военной и административной службах, оказывали определяющее влияние на сельское хозяйство, хотя и опосредованно. Произведенное государством перераспределение церковных земель, как это было во Франции, Италии и Испании, существенно повлияло на сельское хозяйство, но не привело к тому, чтобы государства руководили производством (продуктов питания) как таковым. И только в XX в., когда некоторые социалистические режимы стали заниматься сельскохозяйственным производством, а большинство капиталистических режимов в это производство вмешивались, манипулируя кредитами, ценами и рынками, только тогда государства глубоко втянулись в эту деятельность по поставкам продовольствия. Помимо распределения продуктов в военное время и отдельных ограничений в связи с фискальными или политическими программами, государства также не вмешивались и в потребление. В сфере распределения все европейские государства серьезно занимались только продовольствием.
В разных частях Европы в разное время в XVI—XIX вв. происходит взаимозависимое расширение международных рынков, увеличение количества торговцев–оптовиков, занимающихся продуктами питания, а также рост числа рабочих на зарплате, зависевших в своем питании от рынка. В это время государственные власти берут на себя задачу соразмерять потребности фермеров, торговцев продовольствием, муниципальных властей, непосредственно зависевших от них людей и городской бедноты — то есть всех тех, кто мог причинить государству большие неприятности, если будут задеты их интересы. Государство и национальные власти придумали и ввели в действие такую полицию, которая меньше всего занималась поимкой и разоблачением преступников. До того, как в XIX в. получили исключительно высокое развитие профессиональные полицейские силы, как мы их знаем, мы называли полицией тех, кто занимался государственным управлением, в особенности, на местном уровне; регулирование поставки продовольствия было единственной ее деятельностью. Большой трактат Никол де ля Маара, Traité de la Police, впервые опубликованный в 1705 г. посвящен этому широкому, но связанному больше всего с продовольствием представлению о полицейских силах государства.
Конечно, подход государства к поставкам продовольствия определялся характером самого государства и правящих в нем классов. Когда Пруссия создала регулярную армию, которая была велика относительно количества проживавшего в стране населения, то одновременно она создала запасы и организовала систему снабжения армии, а также способствовала тому, чтобы зерно отправляли в те провинции, где была сосредоточена армия. Эта система, как почти все в прусском государстве, зависела от сотрудничества с землевладельцами и от подчиненного положения крестьянства. Несмотря на постоянные изменения национального законодательства по данному вопросу, Англия обычно отдавала практический контроль над поставками продуктов питания в руки местных магистратур и активно вмешивалась только в доставку зерна в страну и его вывоз из страны; отмена Хлебных законов в 1846 г. знаменовала окончание длительного периода, когда государство ограничивало импорт зерна при низких на него ценах, то есть периода, когда государство защищало землевладельцев, производивших зерно, от иностранной конкуренции. В Испании попытка административными мерами обеспечить (накормить) Мадрид (не имевший выхода к морю) заморозила и все поставки продуктов питания через Кастилью и, возможно, вообще замедлила развитие крупных рынков на всем Иберийском полуострове (Ringrose, 1983).
Дальнейшая деятельность государства привела к значительному расширению всего национального политического аппарата, занимавшегося регулированием потоков продовольствия, даже тогда, когда общепризнанной целью государственной политики было «освобождение» торговли зерном. Эта политика, к которой все больше и больше обращались в XVIII и XIX вв., заключалась главным образом в том, чтобы поддерживать право крупных торговцев направлять продукты питания туда, где были самые высокие на них цены. Со временем муниципальные власти, побуждаемые государственным законодательством, отменили старые системы контроля. В дальнейшем производительность сельского хозяйства выросла, и с улучшением системы снабжения ослабла уязвимость городов, армий и бедных перед лицом внезапного недостатка продуктов питания. Но одновременно государства создали учреждения, специализировавшиеся на продовольствии, через контроль и вмешательство направляя поставки к тем, чью деятельность государство одобряло или, наоборот, страшилось. Так что укрепление военной мощи провоцировало вмешательство в процессы пропитания. Аналогично попытки заполучить людские ресурсы, униформу, оружие, места расквартирования и, главное, деньги для военной деятельности заставляли государство создавать административные структуры, которые затем ему приходилось контролировать и поддерживать.
Те формы массового представительства, о которых европейские правители договорились со своими подданными в XIX в., каковые подданные (таким образом) становились гражданами, теперь поручали государству совершенно новые виды деятельности, в особенности, в отношении производства и распределения. Реальностью стали характерные буржуазные политические программы: выборы, парламенты, широкий доступ к получению должностей, гражданские права. Как только гражданам удавалось потребовать от государства исполнения их требований (в условиях всеобщих выборов и парламентского законодательства), наиболее организованные из них потребовали от государства действий в области занятости, внешней торговли, образования, а со временем и еще во многом другом. Государства вмешивались в отношения труда и капитала, устанавливая, какие забастовки и тред–юнионы приемлемы, осуществляя мониторинг и тех, и других, ведя переговоры или требуя урегулирования конфликтов. В целом государства, которые поздно вступили в период индустриализации, больше использовали правительственный аппарат — банки, суды и государственные учреждения по управлению — для развития промышленности, чем это делали те государства, которые вступили в период индустриализации первыми (Berend, Ranki, 1982: 59–72).
Данные табл. 4.1 показывают, как изменились расходы государства. За указанные годы увеличилось число государственных служащих в Норвергии: в 1875 г. в центральном правительстве работало около 12 000 человек, что составляло около 2% рабочей силы страны, в 1920 г. — 54 000 (5%), в 1970 г. — 157 000 (10%) (Flora, 1983: I, 228; Gran 1988b: 185). В Норвегии, да и в Европе вообще, центральная администрация, судебная система, поддержка промышленности и особенно система социального обеспечения — развитие всех этих направлений государственной деятельности обеспечивалось политическими согласованиями относительно защиты государством своих клиентов и граждан.
Таблица 4.1. Расходы государства в процентном отношении к ВВП в Норвегии, 1875–1975 гг.
Источник: Flora, 1983: I, 418–419.
По всей Европе укрепилась система социального обеспечения. В табл. 4.2 представлены только Австрия, Франция, Великобритания, Нидерланды, и Германия, только потому, что Питер Флора собрал данные именно об этих странах. Отмечается еще больший (пропорционально) рост части национального дохода, употребляемого в системе социального обеспечения, в государствах, которые перешли к экономике центрального планирования, как Советский Союз. И повсюду, в особенности, после Второй мировой войны государства начинают заниматься здравоохранением, образованием, семьей и финансами.
