Константин Романенко - Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Бор на контакт не пошел и откровенно надсмеялся над «вербовщиками». Ответив лишь в общих чертах на поставленные вопросы, он вручил молодому ученому книгу Г.Л. Смита «Атомная энергия для военных целей». При этом Бор сказал: «В ней вы найдете более подробные ответы на интересующие советских ученых вопросы». После отъезда «делегатов» из Копенгагена об их визите он информировал датскую контрразведку.
Однако Сталин обошелся без либерального ученого Бора. Он обошелся и без Капицы. Правда, можно сказать, что он внял рекомендациям последнего… Но он сделал выбор — наоборот. Чтобы устранить препятствия в работе, он дал возможность осуществлять «единоличные решения» одному ученому, но им оказался не Капица, а академик Курчатов. 21 декабря 1945 года Капицу вывели из состава спецкомитета, а в конце года он был снят с должности директора Института физических проблем.
Позиция Капицы вредила ходу работы. Она вошла в противоречие с интересами государства. В качестве причин отстранения указывалось, что Капица «занимался только экспериментальной работой со своими установками, игнорируя лучшие заграничные установки и предложения советских ученых».
То, что Сталин отстранил Капицу от проекта — не случайно. Решение было осмысленным. Понять его позицию позволяет краткая запись беседы, сделанная Курчатовым. 25 января 1946 года Сталин вновь пригласил академика к себе. Описывая в черновых заметках эту встречу, Курчатов отмечает: «…беседа продолжалась приблизительно один час с 7.30 до 8.30 вечера. Присутствовали т. Сталин, т. Молотов, т. Берия. Основные впечатления от беседы. Большая любовь т. Сталина к России и В.И. Ленину, о котором он говорил в связи с его большой надеждой на развитие науки в нашей стране…
Во взглядах на будущее развитие работ т. Сталин сказал, что не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом, что в этом отношении будет оказана самая широкая, всемерная помощь.
Т. Сталин сказал, что не нужно искать более дешевых путей, что не, нужно (усложнять. — К. Р.) работу, что нужно вести работу быстро и в грубых, основных формах…»
Сталин умел проявлять интерес к проблемам других людей, не забывая и житейскую сторону. «По отношению к ученым, — продолжает Курчатов, — т. Сталин был озабочен мыслью, как бы облегчить и помочь им в материально-бытовом положении. И в премиях за большие дела, например, за решение нашей проблемы. Он сказал, что наши ученые очень скромны, и они никогда не замечают, что живут плохо, — это уже плохо, и он говорит, что хотя наше государство и сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы (несколько тысяч) человек жили на славу, имели свои дачи, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина.
О работе т. Сталин говорил, что надо идти решительно, с вложением решительно всех средств, но по основным направлениям…
Из беседы с т. Сталиным было ясно, что ему отчетливо представляются трудности, связанные с получением (наших) первых агрегатов, хотя бы с малой производительностью, т.к. (сказал он) увеличения производительности можно достигнуть увеличением числа агрегатов. Труден лишь первый шаг, и он является основным достижением».
(Видимо, Сталин имел в виду установки для обогащения урана. — К.Р.)
(Затем) были заданы вопросы об Иоффе, Алиханове, Капице и Вавилове и целесообразности работы Капицы.
…Было предложено написать о мероприятиях, которые были бы необходимы, чтобы ускорить работу, все, что нужно. Кого бы из ученых следовало еще привлечь к работе. Систему премий…»
Программа предстоявших работ была широкой и сложной. Она включала в себя не только конструкцию бомбы. Следовало создать специальные лаборатории и построить диффузионные заводы, изготовить ядерные котлы, циклотроны и ускорители и многое другое, без чего изготовить атомную бомбу было невозможно.
Конечно, Сталин не мог допустить, чтобы из-за распрей ученых пострадал успех дела. Дуэль самолюбий завершилась тем, что он выгнал склочного «оппонента» Курчатова из спецкомитета. Однако он умел щадить самолюбие человека. В ответе Капице на очередное письмо, 4 апреля 1946 года Сталин отмечал, что в его письмах «много поучительного — думаю как-нибудь встретиться с вами и побеседовать о них». Однако такая встреча не состоялась. Вождь подсластил пилюлю тем, что 30 апреля 1946 года Капице было присвоено звание Героя Социалистического труда.
Итак, Сталин выбрал Курчатова, и Игорь Васильевич блестяще оправдал его доверие. В 1943 году он стал первым директором Института атомной энергетики и до конца жизни руководил разработкой в СССР ядерных проектов для военных целей. Под его руководством в 1939 году был создан первый советский циклотрон, через год открыто спонтанное деление ядер урана, а в 1946 году был построен ядерный реактор.
Он сам проводил важнейшие эксперименты. Добрый и обаятельный человек, в научной работе Курчатов проявлял высокую ответственность и требовательность, принимая риск и ответственность на себя. За сравнительно короткий срок он стал трижды Героем Социалистического труда и был лауреатом четырех Сталинских премий.
Возможность создания в Советском Союзе атомного оружия на Западе воспринимали как весьма отдаленную перспективу. Так считали даже настроенные менее скептически исследователи Д.Ф. Хогерон и Э. Рэймонд. В 1948 году в журнале «Лук» они опубликовали статью «Когда Россия будет иметь атомную бомбу?». В ней авторы писали, что «1954 год, видимо, является самым ранним сроком, к которому Россия сможет… произвести достаточно плутония для того, чтобы она смогла создать атомное оружие». Однако жизнь опровергла все скептические прогнозы.
Сталин своевременно и в полном объеме осознал государственную важность атомных исследований. Он не принадлежал к тем людям, которые недооценивают отдаленной опасности. Вовремя обратив внимание на проблему и глубоко разобравшись в ней, он не мог позволить, чтобы после жертв, принесенных в годы войны, монополия других стран на новое оружие перечеркнула результаты усилий народа.
Для решения сложной задачи были привлечены лучшие силы промышленности, конструкторских бюро, институтов, лучшие руководители и специалисты, все звенья управления и партийных органов. Люди, вовлеченные им в этот процесс, работали с полной самоотдачей, всецело поглощенные решением стоящих перед ними задач; и это приносило свои плоды.
Вождь не ошибся и в организаторских возможностях наркома внутренних дел, поручив ему кураторство атомным проектом. Один из помощников Курчатова, профессор Игорь Головин писал: «В то время административные способности Берии были очевидны для всех нас. Он был необычайно энергичен. Собрания не растягивались на несколько часов — все решалось очень быстро… В то время мы думали только об одном: что должны завершить работу как можно скорее — прежде, чем американская бомба упадет на нас».
Но обратим внимание еще на одно свидетельство, говорящее о том, что Вождь до конца разобрался в ядерной проблеме и требовал полной отдачи от специалистов. Сын Берии, Серго, пишет: «Сталин торопил и с водородной бомбой. Надо отдать ему должное, ничего без его ведома тут не делалось. Здесь средств у него было много — от материального поощрения людей, занятых в проекте, до давления. Но помогал безусловно».
Со дня встречи с Курчатовым, 25 января, до пуска первого в Европе советского уран-графитового реактора (25 декабря 1946 года), в котором была осуществлена управляемая цепная реакция, оставалось ровно 11 месяцев. До испытания первой советской атомной бомбы — три года и семь месяцев.
Затраченные усилия дали результаты. Уже 6 ноября 1947 года Советский Союз объявил, что «секрета атомной бомбы больше не существует». Первая советская атомная бомба была взорвана на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года — монополия США на новое оружие была ликвидирована.
И хотя официальных сообщений о взрыве не было, 23 сентября президент США Трумэн объявил, что в одну из последних недель в СССР произошел атомный взрыв. Аналогичные заявления были сделаны английским и канадским правительствами. В связи с этим в заявлении, опубликованном 25 сентября, сообщалось:
«…ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР В.М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что «этого секрета уже давно не существует». Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия и он имеет в своем распоряжении атомное оружие. Научные круги Соединенных Штатов Америки приняли это заявление В.М. Молотова как блеф, считая, что русские могут обладать атомным оружием не ранее 1952 года Однако они ошиблись, так как Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году.
