Самые громкие мистификации от Рамзеса до Трампа - Келер Петер
То, что случилось 25 октября 1924 года, за несколько дней до выборов в верхнюю палату, произвело эффект взорвавшейся бомбы. «Дейли Мейл», газета консерваторов, опубликовала письмо Коминтерна, касающееся III Коммунистического интернационала, адресованное Центральному комитету коммунистической партии Великобритании. «Необходимо всколыхнуть британский пролетариат, привести в движение армию безработных пролетариев», — говорилось в письме, сформулированном, вероятно, 15 сентября на заседании Коминтерна в Москве и подписанном Григорием Евсеевичем Зиновьевым, председателем исполнительного комитета. «Дорогих товарищей» настоятельно призывали распространять учение Ленина о классовой борьбе, формировать военное движение для дальнейшего серьезного столкновения и начинать революцию. «Проверьте списки военнообязанных и отберите для мятежа наиболее способных и энергичных мужчин».
Макдональд отправил ноту советскому правительству, резко осудив «внешнее вмешательство во внутренние дела Великобритании». Однако ни это, ни объяснение советского посольства, назвавшего письмо фальсификацией, ему не помогло. 29 октября правящая коалиция проиграла выборы, а 6 ноября 1924 года у руля встали консерваторы во главе со Стэнли Болдуином. Революционная риторика фальшивого письма Зиновьева сделала свое дело. Испугавшись призрака большевизма, избиратели толпами бросились прочь и встали на якорь в надежной бухте консервативной политики.
О том, что письмо — подделка, сообщили слишком поздно. Дело не до конца прояснено, и многие детали его не понятны, но точно известно: это был заговор британских спецслужб, опасавшихся, что при лейбористах их распустят. Находившийся на английской службе Сидней Рейли, шпион, связался с живущими в Берлине русскими эмигрантами, и секретные службы использовали их в этой афере. Рейли был родом из Одессы, его настоящее имя до сих пор неизвестно, существует несколько версий: Зигмунд Маркович Розенблюм или Георгий, он же Соломон Розенблюм. Райли, махровый антикоммунист, видел Москву как «заклятого врага человеческой расы», а большевизм как «преступное и извращенное чудовище». В истории с письмом Зиновьева фигурируют следующие имена: Алексис Бельгард и Александр Гуманский, бывшие царские офицеры, а также Сергей Дружеловский, бывший белогвардеец. Все они жили в эмиграции в Берлине. Даже один адрес известен — Эйзенахер-штрассе, 117, где обитали первые двое. Здесь и составили письмо. Дабы внушить британцам страх перед восстанием, Рейли усилил тон письма, ловко использовав революционные фразы из письменных обращений Коминтерна к братским коммунистическим партиям за пределами Советского Союза. Четыре (возможно, семь) копии отправились в свободное плавание. Одна из копий попала в «Дейли Мейл», другая — в «Таймc». В 1970 году студент юридического факультета Гарвардского университета обнаружил в архиве одного советолога четыре фотопластинки — почерк принадлежал Рейли, текст на кириллице соответствовал тексту «красного письма», вошедшего в политическую историю как «письмо Зиновьева».
«Дейли Мейл», в отличие от серьезной газеты «Таймc», письмо Зиновьева опубликовала. Кстати, в 1930-х годах она симпатизировала британским фашистам, в 1933-м приветствовала «необходимые меры молодого движения», под которым подразумевалось нацистское правительство, а в 1940-м выступала за сотрудничество с гитлеровской Германией.
Поджог Рейхстага
«Гигантский пожар в Рейхстаге» — гласил заголовок в выпуске социал-демократической газеты «Форвертс» от 28 февраля 1933 года. И далее полужирным шрифтом: «Вчера в десять часов вечера в здании Рейхстага одновременно в нескольких местах разразился пожар. Пламя охватило зал заседания и быстро перебросилось на купол. Были стянуты пожарные бригады со всего Берлина. Зал заседаний сгорел полностью. Установлено, что это был поджог».
Вечером 27 февраля последним здание Рейхстага покинул почтальон — вскоре после 21:00. Несколько минут спустя некий гражданин сообщил в полицию, что слышал дребезжание окон и видел свет. Вскоре стало видно зарево огня. Пожарные прибыли в 21:18, однако пожар быстро распространялся. Незадолго до 21:30 в здании обнаружили и задержали голландца Маринуса ван дер Люббе. Газета «Форвертс» со ссылкой на телеграфное бюро Вольфа (тогдашнее новостное агентство) также написала, что поджог устроил голландский коммунист. Он во всем признался. Полиция, напротив, пояснила, что эта версия не подтверждена.
Слухи витали в воздухе. До недавнего времени вина 24-летнего голландца считалась доказанной. До Рейхстага Люббе устроил поджоги в Нойкёльнском благотворительном учреждении, Нойкёльнской ратуше и в берлинском Городском дворце. Некий свидетель видел, как Люббе вошел в здание Рейхстага. Преступника поймали с поличным. К тому же Люббе не отрицал свою вину перед Имперским судом.
Однако сомнения, что он действовал в одиночку, существовали с самого начала. Нацисты говорили о коммунистическом заговоре, но привлеченные по этому делу болгары Георгий Димитров, Благой Попов, Васил Танев и Эрнст Торглер, представитель Коммунистической партии Германии, были оправданы Имперским судом. В суде Димитров до того убедительно разбил обвинения, что радиотрансляцию заседания пришлось прервать. Маринус ван дер Люббе, напротив, во время процесса вел себя на редкость отстраненно. Его приговорили к смерти и 10 января 1934 года обезглавили — на основании принятого задним числом закона от 29 марта 1933 года, нарушив тем самым основополагающий принцип Конституции.
Суд признал Люббе единственным виновным, но не единственным исполнителем. Слишком мало времени прошло между поджогом и воспламенением всего зала — маловероятно, что голландец действовал один. Вильгельм Шатц, химик-эксперт, обнаружил следы фосфора и серы, указывающих на искусственное ускорение пожара. Фосфор и серу использовали в разных местах, однако огонь вспыхнул одновременно, следовательно, пожар — дело рук нескольких человек.
Отчет эксперта исчез в архиве, а нацистская пропаганда сосредоточилась на Люббе. Вопрос, как полуслепой голландец сориентировался в незнакомом ему здании, они проигнорировали, как и вероятность, что настоящие поджигатели могли проникнуть внутрь через отопительный тоннель между Дворцом президента Рейхстага (ныне Германское парламентское общество) и Рейхстагом. Этой версии после войны придерживался Ханс Бернд Гизевиус, тогдашний судебный заседатель, позже сотрудник гестапо, а спустя 11 лет — один из заговорщиков, выступивших против нацистов 20 июля 1944 года. По его словам, штурмовой отряд под предводительством Ханса-Георга Гевера прошел через подземный ход и поджег Рейхстаг. Рудольф Дильс, первый руководитель гестапо и тогдашний начальник Гизевиуса, в нескольких статьях, опубликованных журналом «Шпигель» в 1949 году, опроверг эту информацию.
Дискуссия этим не кончилась. Она длилась несколько десятилетий, и дело не только в юридических тонкостях. Тут замешана политика. Пожар в Рейхстаге помог национал-социалистам убедить рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга на следующий же день издать Указ о народе и государстве, отменивший действие гражданских прав в Веймарской республике. Свобода печати, свобода слова, право на свободу собраний и ассоциаций, секретность почтовой и телекоммуникационной системы и неприкосновенность жилища были отменены меньше чем за сутки. Выпуск «Форвертс» от 28 февраля 1933 года стал последним.
Если Люббе нес ответственность единолично, то поджог — свидетельство причастности к краху Веймарской республики левых, что соответствовало антикоммунистическому духу молодой федеративной республики. Национал-социалистическое руководство вместо обеспечения перед лицом надвигающейся гражданской войны мира и порядка воспользовалось моментом. Проще говоря, без угрозы хаоса со стороны левых — что на улицах, что в залах бои гремели между нацистами и коммунистами на протяжении многих лет — Германия не увязла бы в диктатуре. А без красной угрозы либералы не попались бы в нацистскую ловушку и не одобрили бы в марте 1933 года введение закона о чрезвычайном положении, в результате какового катастрофа стала неотвратимой. (Именно память об обстоятельствах прихода нацистов к власти стала причиной широкого противодействия принятию закона о чрезвычайном положении в 1968 году.)
