Эдмунд Ладусэтт - Железная Маска
Часовой, напуганный манерами и внешним видом Фариболя, изображавшего знатного дворянина, крикнул:
— Караульный отряд!
На его возглас появился офицер и с ним несколько солдат.
— Сударь, — обратился к нему Фариболь, протягивая пергамент, ознакомьтесь, пожалуйста, с этим.
Прочитав документ, офицер снял шляпу и, низко поклонившись, сказал:
— Я к вашим услугам, — он повернулся к солдатам и приказал: — На караул!
— Тише, тише, сударь, — успокоил его Фариболь. — Скромность украшает знатных людей… Четверо солдат пусть нас сопровождают, остальные свободны.
Они направились к домику губернатора. На крыльце Фариболь предупредил офицера:
— Солдаты пусть подождут здесь, а вы пойдете с нами. У господина де Сен-Мара плохой характер и он не сразу поймет, что в необходимых случаях ему выгодно выполнять приказы короля.
— Отлично, месье, — заявил офицер и вынул шпагу из ножен.
Губернатор спокойно спал в кресле. Услышав звук открываемой двери, он недовольно пробормотал:
— Кто осмелился войти без разрешения?
— Я, месье, — ответил Фариболь и шагнул к нему, не снимая шляпы.
Прыжком Сен-Мар вскочил с кресла. На лице его появилось неописуемое изумление, вызванное появлением страшного противника, чья
удаль была ему хорошо известна. Он произнес:
— Вы! Вы здесь?
— Да, тысяча молний! И со мной господин де Мистуфлет. Несомненно, он вам хорошо известен: монах в Пиньероле и рыбак на Святой Маргарите… А теперь скажите мне, господин де Сен-Мар: как вы поживаете с момента нашей последней встречи?
Насмешливо ухмыльнувшись, губернатор ответил:
— Черт побери, мое здоровье прекрасно, маэзе Фариболь, и это является доказательством того, что пребывание в этой крепости не причиняет никакого вреда здоровью.
— Я никогда не сомневался в этом.
— Конечно, кое-какая разница существует между жизнью губернатора и заключенных. Через некоторое время вы сами все испытаете…
— Черт побери, я хочу испытать это сейчас же.
— Ей богу, я вам услужу, — повернувшись к офицеру, губернатор добавил: — Проводите этих людей в одну из самых грязных наших камер.
Но офицер даже не шелохнулся.
— Извините, господин де Сен-Мар, — вежливо заговорил Фариболь, — но вы ошибаетесь… — он приказал офицеру: — Проводите этого человека в одну из самых грязных наших камер.
Офицер подошел к Сен-Мару и сказал:
— Вручите вашу шпагу, сударь.
Губернатор отшатнулся назад ц в изумлении заорал:
— Вы спятили?
— Дорогой господин де Сен-Мар, — вмешался Фариболь, — вы не выполняете приказ короля и вам следует знать это.
— Приказ короля?
— Вот он.
Дрожащей рукой губернатор взял пергамент и развернул его. Волосы у него зашевелились на голове, а глаза не могли оторваться от ясной и лаконичной и в то же время страшной фразы: "Приказ короля".
Пергамент гласил:
"В присутствии Людовика XIV, короля Франции, и по поручению его жены, маркизы де Мэнтен, предлагается всем его верным подданным оказывать помощь, содействие и поддержку в исполнении следующего приказа:
Господин Фариболь, используя по своему усмотрению силу, немедленно направляется в наш замок Бастилию и принимает там управление и командование. Чтобы его полномочия не подвергались сомнению, его функции заверяются этим письмом, подтверждающим его назначение.
Господину Фариболю, так же как и его предшественнику господину де Сен-Мару, разрешается применять средства и меры, направленные для доброй службы и спокойствия нашего королевства.
В дальнейшем господин Фариболь обязан посетить камеру заключенного, о котором ему сообщили конфиденциально, и незамедлительно выпустить его на свободу.
Подписано:
Людовик, король Франции".
Ниже стояла подпись госпожи де Мэнтен. Обе подписи были скреплены королевской печатью, подлинность которой не вызывала сомнений.
— Нет, нет! — закричал Сен-Мар. — Его Величество нс может отдавать такие приказы!.. Я никогда не отпущу монсеньера Людовика! Мне приказано в случае необходимости убитЬ его, но не позволить ему выйти отсюда живым!
— Тысяча молний! — взорвался Фариболь. — Я достаточно терпел!
— он распахнул окно в сторону крыльца и крикнул солдатам: — Пройдите!
Четверо солдат вошли в комнату и новый губернатор приказал, указывая на Сен-Мара:
— Взять этого человека и обезоружить его. Если будет сопротивляться
— пусть пеняет на себя. Царапинами в этом случае не отделаться.
Понимая бесполезность сопротивления, Сен-Мар швырнул к их ногам свою шпагу.
— Поскольку вы сильнее, — проговорил он, — я вынужден подчиниться.
— Браво, черт побери! Что-то вы слишком послушны, чтобы вам поверить!.. Ладно, пойдемте.
Увидев у порога двух тюремных надзирателей, Фариболь сказал начальнику караула, который почтительно приветствовал его:
— Эти господа проводят нас.
— Патрон, позвольте дать вам совет, — к нему подошел Мистуфлет.
— Какой?
— Я думаю, господину де Сен-Мару следовало бы прочистить мозги.
— Друг Мистуфлет, он ведет себя послушно и я хочу пощадить его от наказания.
— Патрон, глаза господина де Сен-Мара говорят совсем о другом и я его отлично понимаю.
— И что ты понимаешь?
— Что у него плохие намерения. Патрон, прикажите обыскать карманы Сен-Мара.
Едва Мистуфлет произнес эти слова, как Сен-Мар бросился на Фариболя, сжимая в руке кинжал:
— Ах, бандит! — завопил он. — Я не могу убить монсеньера Людовика, но я убью тебя!
Но Мистуфлет, не терявший Сен-Мара из виду, с такой силой ударил его по руке, что кинжал отлетел в сторону, а сам бывший губернатор рухнул на пол.
— Черт побери! — воскликнул Фариболь. — Если бы не ты, Мистуфлет, мне была бы крышка… Нужно должным образом ответить на любезность и благородство этого бесстыдника.
По приказу Мистуфлета к Сен-Мару подошли надзиратели с намерением крепко связать его, но тот, испугавшись неизбежной расплаты, торопливо проговорил:
— Не пытайте меня. Я буду говорить. Спрашивайте, и я отвечу.
Однако Фариболь, не доверявший ему, обратился к старшему надзиретелю:
— В какой камере находится Железная Маска?
Вместо надзирателя ответил Сен-Мар:
— Монсеньер Людовик находится в камере номер три. Я не обманываю, потому что это может стоить мне жизни.
— Ваша правдивость пропорциональна вашему страху, — усмехнувшись, ответил Фариболь. Он повернулся к надзирателю и приказал: — Проводите меня в камеру три.
Фариболь вышел. Мистуфлет еще раз взглянул на Сен-Мара и вышел вслед за своим патроном. Сен-Мара остался сторожить второй надзиратель. В душе Мистуфлет считал, что его патрон слишком мягко обошелся с бывшим губернатром. Пока тот был жив, его следовало опасаться.
Едва стало светать, как монсеньер Людовик уже встал с постели. Он зажег несколько факелов и разжег огонь в очаге.
В последнее время железную маску, так долго скрывавшую его королевское лицо, заменили на маску из черного бархата. Монсеньер Людовик, находившийся под постоянным наблюдением, даже получил разрешение на ночь снимать маску. Утром он обязан был надевать ее.
Но сегодня утром он не надел маску. Опершись локтями на стол, он как всегда думал об Ивонне и о своем сыне. Он так крепко задумался, что даже не услышал ни шума открываемой двери, ни шагов двух человек, вошедших в камеру и низко поклонившихся ему. Он вздрогнул, услышав позади себя чей-то голос:
— Сир.
Он резко вскочил, обернулся и даже закрыл лицо тыльной стороной ладони, словно пытался избавиться от галлюцинации.
— Фариболь! Мистуфлет! — чуть слышно произнес он.
Двое мужчин опустились перед ним на колени и бывший учитель фехтования взволнованно проговорил:
— Сир, благодаря богу, распахнулись двери тюрьмы, вам возвращены свобода и счастье, а также огромное королевство ваших знаменитых предков.
— Свобода, счастье! — прошептал монсеньер Людовик, едва не падая в обморок от такой неожиданности.
— Сир, — вмешался осторожный Мистуфлет, — время дорого. Прежде всего нужно бежать.
— Бежать? Почему бежать?
— Черт побери, я не могу всего объяснить! — как обычно искренне ответил Фариболь. — Мы даже не понимаем, что произошло. Вот, почитайте это.
И он передал заключенному пергамент с королевским приказом.
— Кажется, я понимаю. Это еще раз рисковала своей жизнью ради моего спасения… моя жена! Ивонна!
— ТЫсяча молний! — воскликнул Фариболь, хлопнув по плечу своего ученика. — Ну и осел же я! Не мог догадаться!
— Вы правы, патрон.
— Поэтому, — продолжал монсеньер Людовик, — нужно немедленно уходить отсюда, потому что только богу известно, какой ценой моей жене достался этот приказ…
