Анджей Иконников-Галицкий - Тридевятые царства России
«Чёрная вера» (не вкладываем ничего негативного в слово «чёрный») – шаманизм. Наследие древних духовно-культурных традиций.
«Жёлтая вера» – ламаизм, тибетско-монгольский буддизм, активно насаждавшийся во времена Циньского владычества.
«Белая вера» – православие, принесённое сюда русскими поселенцами в конце XIX – начале XX века.
Старообрядчество, которое мы, исходя из его непокорного властям, протестного характера, назовём «Красной верой».
«Соотношение сил» этих четырёх духовных армий таково.
«Красная вера» ещё столетие назад отвоевала себе небольшой плацдарм, который стабильно удерживает до сих пор. Староверы живут компактно в нескольких деревнях поближе к верховьям Большого и Малого Енисеев. Добраться туда и сейчас непросто. Они не чуждаются мира и «мирских», но стараются с ними не смешиваться. Их отличительные черты – бороды у мужчин, платочки и длинные платья у женщин. Их духовная жизнь скрыта от посторонних глаз. С представителями всех прочих вер у них отношения отчуждённо-ровные.
«Жёлтая вера», казалось, искоренённая в советское время, делает сейчас в Туве большие успехи. Открываются новые ламаистские молельни – хурээ, растёт число монахов-лам, построено множество субурганов – мест поклонения духам и божествам. Существует проект возведения огромной статуи Будды на горе Догээ, господствующей над всем Кызылом. (Раньше на этой горе была выложена белыми камнями гигантская надпись «ЛЕНИН»…) Огромное большинство тувинцев уважают хурээ, побаиваются лам, совершают при случае жертвоприношения у субурганов… Но философская доктрина буддизма им неведома и чужда. Ламаизм популярен среди части тувинской интеллигенции, но народной верой он пока не стал. Главная причина его успехов – поддержка со стороны тувинских властей. Характерно, что нынешний Камбы-лама Гелонг Тензин Цултим, духовный глава тувинских ламаистов, – близкий друг некоторых членов правительства республики, в прежние времена известных своей национально-сепаратистской ориентацией…
«Чёрная вера», вобравшая в себя элементы древнеиранского митраизма, древнетюркского тенгрианства, древне-тибетской религии Бон, множества архаичных местных культов, – самое массовое и в то же время самое элитарное явление духовной жизни центра Азии. Её истинными адептами и хранителями можно считать только самих шаманов, передающих тайное знание от учителя к ученику, из века в век. Их на всю Туву – несколько десятков. Или сотен. Точных цифр нет, потому что нет определённого критерия: кто шаман, а кто не шаман. В республике действует шесть шаманских обществ, из них три в Кызыле. Это «Дунгур» («Бубен»), «Адыг ээрен» («Дух медведя») и «Тос дээр» («Девять небес»). Но есть и шаманы-одиночки. Вернее, всякий шаман – по определению одиночка, так что членство в обществе – только способ облегчить и упорядочить шаманский заработок. (Первое, что видит посетитель, входящий по скрипучим ступеням на крылечко дома шаманского общества, – прейскурант. Гадание – столько-то, камлание на месте – столько-то, с выездом – столько-то…)
Именно шаманизм привлекает к себе практически всё тувинское, а отчасти и русское, население Тувы. И является основой религиозного сознания тувинцев.
Наконец, «Белая вера» – пока ещё самое слабоукоренённое растение на духовной почве Тувы. В республике, население которой превышает триста тысяч жителей, действуют всего три православных храма, служат четыре священника. Причём на весь Кызыл, в котором живёт около половины населения Тувы, существует один-единственный приход, одна церковь – Троицкая[12]. Маленькая, старенькая, деревянная. Характерно, что большинство её прихожан даже не знают, что она – Троицкая. Просто Церковь – и всё. «Вы где живёте?» – «На горе, у Церкви». Строится, правда, новый большой храм, даже купол его позолотили… Но строится он уже лет десять, и конца работам пока не видно.
Православные – в основном русские. Сказать, сколько их – очень трудно. С одной стороны, для русских, являющихся в Туве национальным меньшинством (около 15 % населения республики), православие – символ единения и знак этнической самоидентификации. С другой стороны, основная масса русских религиозно необучена, дезориентирована, лишена традиций. Поэтому в самом «русском» населённом пункте Тувы, Туране, приходской храм едва сводит концы с концами. Его настоятель, молодой, измождённый, бедно одетый батюшка, ездит на крохотной старенькой «Оке», да и то не столько ездит, сколько чинит эту ржавую рухлядь.
Православных представителей титульной нации очень мало. Распространению православия среди тувинцев препятствуют два фактора.
Первый – родовая, клановая сплочённость тувинцев. Каждый тувинец – родственник бесчисленных родственников, член родового клана. Сотни тувинцев носят, например, фамилию Оюн, и все они – потенциальная родня. Не менее распространена фамилия Салчак, а клан Салчаков состоит в родстве с Оюнами… Причём род – это не только гены. Гены как раз не очень важны, ибо тувинцы никогда не делали различия между родными детьми и приёмными, законными и внебрачными. Род – это в первую очередь обычаи, традиции, родовые праздники, культы, духи предков… Где духи, там находят своё место и шаманские обряды. Принятие православия сопряжено с разрывом родовых связей, что для большинства тувинцев немыслимо.
Второй фактор – не очень-то ласковое отношение к новообращённым со стороны части прихожан. Тут, увы, действует простой критерий: разрез глаз и ширина скул. Одна тувинка, вполне обрусевшая, жаловалась мне, что в церкви её обижают приходские бабушки. Мол, что ты, узкоглазая, сюда припёрлась? Иди-ка к своим шаманам… Моя собеседница, наверно, сгустила краски, но, зная приходскую публику, можно ей отчасти поверить…
«Неведомому Богу»Проявления православной нетерпимости особенно болезненно воспринимаются тувинцами потому, что им самим религиозная нетерпимость несвойственна. Как раз наоборот: тувинец склонен бояться и уважать любые сверхъестественные силы, ведомые и неведомые. Если где-нибудь в современном мире можно было бы поставить упомянутый апостолом Павлом алтарь «Неведомому Богу», так это в Туве.
На дорогах Тувы, на перевалах, нередко стоят буддийские субурганы. И обязательно – сооружение из жердей и камней, именуемое оваа, обиталище шаманских духов. Тувинцы, да, впрочем, и многие русские, останавливаясь на перевалах, непременно кладут конфету или бутерброд у субургана, бросают пару монет на оваа, а также брызгают водки на все стороны – чтобы ни ламаистские божества, ни шаманские духи не обиделись.
Моя знакомая тувинка, профессорская дочь, на вопрос о вероисповедании отвечает: «Я буддистка». Между тем регулярно ходит к шаманам и очень уважает православное духовенство. На похоронах её мужа были и шаман, и лама, и не было батюшки только потому, что покойный никакого отношения не имел к православной церкви.
Мой друг-тувинец, тот самый, судьбу которого решил шаман, приехав на полгода в Петербург, очень скоро стал поздравлять своих питерских знакомых с православными праздниками. Причём не раз случалось так, что питерские знакомые, православные, но загруженные делами, узнавали именно от него, что сегодня Татьянин день или Сретенье. Я поинтересовался: ты же к шаманам ходишь, почему отмечаешь православные праздники? Смысл ответа был примерно таков: я на православной земле нахожусь, значит, должен чтить тех духов, которые здесь властвуют. Тем более что верховный дух, которого вы чтите, кажется, всемогущий…
Русские, долго живущие в Туве, проникаются теми же умонастроениями. Упомянутая мной начальница учреждения, пытавшаяся пересилить шаманское слово православным молебном, ежегодно на праздник Шагаа (ламаистский Новый год) приглашала в учреждение ламу, причём все сотрудники обязаны были присутствовать при совершаемом им обряде и слушать мантры на тибетском языке… И опять же подчеркну: никто этому не удивлялся…
Собственно говоря, это никакая не веротерпимость, а готовность – немного детская, наивная – чтить всякое проявление великой силы, управляющей миром. В отличие от буддизма, который в основе своей является религией атеистической, шаманизм предчувствует Единого Бога. Одно из наименований самого великого духа в алгышах (песнопениях) тувинских шаманов – Корбусту. Это слово, по всей вероятности, происходит от имени древнеиранского бога-творца Хормузда и на русский язык переводится как Всевышний.
Между православной церковью и шаманизмом в Туве нет конфликта, потому что нет идейного противоречия. Конечно, нехорошо, что многие православные не прочь в трудную минуту обратиться за помощью к шаманам. Но это уже проблема их церковного воспитания и образования. А вот для множества тех, кто не знает ещё Христа, шаман оказывается свидетелем тайн мироздания и поводырём в тот мрак неведения, в самой глубине которого может забрезжить спасительный Свет.
