Анджей Иконников-Галицкий - Тридевятые царства России
Чабаны молчаливы, их лица кажутся неподвижными; отцы семейств гостеприимны и, пока трезвы, сохраняют невозмутимую сдержанность. Обычай гостеприимства здесь нерушим. Гость, переступивший порог юрты, находится под защитой хозяев. Он не уйдет голодным, его накормят, напоят, уложат спать на лучшее место. Но надо уважать обычаи. С какой стороны от входа сесть? Гости входят только на мужскую половину, от входа левую. Самое почётное место в юрте – напротив входа. Какой рукой принять или подать пиалу с угощением? Уважительно так: правой рукой, при этом придерживая край рукава левой ладонью. Нехорошо от выпивки отказываться. Перед тем как выпить, надо помочить в пиале безымянный палец и побрызгать им на четыре стороны – для духов. Оружие надо оставлять снаружи при входе; не следует класть нож остриём в сторону другого человека – это знак угрозы.
Об алкоголе. Под его воздействием сдерживаемый темперамент кочевника вырывается на волю, как злой дух из бутылки, и дело легко доходит до ножей и смертоубийства. Отцы семейств, и выпив, как правило, остаются сдержанными; молодые парни вообще лихи и непредсказуемы: одновременно и дружественны, и опасны; нуждаешься – отдадут своё; зазеваешься – украдут твоё; ну а уж пьяным им лучше не попадайся.
О лошадях. Кочевник, как известно, лучше держится в седле, чем на своих двоих. Путешественники рассказывали, что, напившись араки (она, оставляя светлой голову, отшибает ноги), тувинец, бывает, на четвереньках выползает из юрты; лошадь опускается перед ним, он переваливается через её хребет, она встаёт и везёт хозяина до цели. Незаменимый вид транспорта в бездорожной степи и в горах, на узких тропинках и крутых склонах, в дремучей тайге. В Туве, как известно, времени нет, спешить некуда, сиди, покачиваясь, в седле – лошадь найдёт дорогу.
Тувинцы утверждают, что Чингисхан был женат на тувинке. И очень этим гордятся. Не могу скрыть: молодые тувинки представляются мне очаровательными. Они миниатюрны, стройны, абсолютно раскосы, весело-болтливы, взбалмошны и темпераментны, одеваются со вкусом и стремительно усваивают западную моду. Есть среди них настоящие красавицы (по-тувински – дангыны); их красота как-то резче и ярче, чем у других представительниц монголоидной расы. Тувинские женщины весьма независимы (вопреки расхожим представлениям о женщинах Востока). Этнографы говорят, что от тувинских девушек в прежние времена вовсе не требовали целомудрия; скорее наоборот. Замужняя же тувинка всегда считалась полновластной хозяйкой в юрте, ибо место мужчины – не дома, а в степи. Разводы осуществлялись легко: жена забирала детей и скот и уходила в родительскую юрту.
И сегодня – признаем это – в психологии тувинских дам нет ни тени приниженности, зато много смелой энергии.
Эрзинские пескиТрасса М-54 от Кызыла продолжается дальше на юг, и мы мчимся по гладкому асфальту в сторону Монголии. Дорога прямиком проскакивает через степные равнины и взбирается на склон хребта Танну-Ола. За перевалом Шуурмак начинается Эрзинский кожуун. Он в Туве особенный, ибо все его воды текут не в Енисей, а в озеро Убсу-Нур.
В юго-восточной части Тувы и приграничных районах Монголии расположена обширная Убсу-Нурская котловина. Климат её засушлив, степи переходят в полупустыни, местами встречаются даже настоящие пески. Эти места изобилуют песчаными барханами, скальными останцами и озёрами. Самое большое из озёр – солёное озеро Убсу-Нур, в которое впадает река Тес-Хем. Вода в озере солонее океанской. Геологи утверждают, что когда-то здесь был ледник. Потом он растаял, образовав огромное пресное ледниковое озеро, заполнявшее почти всю территорию котловины. Постепенно озеро усыхало, становилось всё солонее, пока не сжалось до нынешних своих размеров. Большая часть озёрной глади принадлежит Монголии, но северо-восточный участок с его заболоченными, заросшими высокими травами берегами находится по нашу сторону границы. Здесь царство птиц, здесь обитают экзотические звери. Кот-манул, камышовый охотник на мелкую дичь. Царь центрально-азитских скал, осторожный, нелюдимый снежный барс ирбис. Копытные: горный баран-аргали, джейран, сайгак, кабарга.
Окрестности озера безлюдны и почти неприступны. Ни одна дорога не доходит до его берега. Сухая степь постепенно переходит во влажный и топкий берег. Изредка попадаются юрты, вокруг них – пасущийся скот.
Среди степей и песков лежит ещё один осколок ледникового моря: озеро Тёре-Холь. Вода в нём почти пресная, летом тёплая, по берегам прекрасные пляжи. Вот сюда-то мы и спешим. На берегу Тёре-Холя проходят ежегодные научные симпозиумы Убсу-Нурского центра. Слово «симпозиум» в переводе с греческого означает «совместное питие». В жаркую погоду так прекрасно умотать из душно-парного Кызыла на этот песчаный берег, захватив с собой достаточное количество выпивки и закуски.
За посёлком Эрзин асфальт кончается, и мы уже скорее скачем, чем едем по пробитой в степи колее. Как не сбиться с дороги, если колеи ручейками разбегаются в разные стороны? Вот прекрасный ориентир: высокий останец Кара-Хая, сложенный природой из глыб тёмного камня, покрытого рыжим «пустынным загаром». Он торчит посреди сухой степи этаким Медным всадником, нерукотворным памятником далёких геологических эпох.
Вокруг Эрзина несколько подобных «приколов». Самый большой останцовый массив – Ямаалык – фрагмент древнего горного хребта, обработанный ледником, водой и ветрами. В его нагромождённых друг на друга камнях можно увидеть башни замков, фигуры великанов, образы чудовищ, зверей и птиц. Вокруг Ямаалыка разбросано множество курганов. Как видно, тысячу и более лет назад климат здесь был влажнее, росла высокая степная трава, водился таёжный зверь. В память об этом времени остались на камнях Ямаалыка цветные наскальные изображения животных, созданные древними охотниками.
За останцом Кара-Хая на дне большой впадины синеет озеро Тёре-Холь. Спускаемся к нему. Пляж идеален, вода ласкова и тепла, и так чудно окунуться в неё, смыть жаркую, липкую дорожную грязь. Тем временем на берег выгружаются припасы…
А утром, с похмелья, хорошо уйти в пустыню. В прямом смысле. Неподалёку от озера высятся настоящие барханы, подвижные песчаные холмы, покрытые редкой полупустынной растительностью. Между их гребнями – тишина. На песке – следы. Жучок пробежал, тушканчик пропрыгал. А если лечь на волнистую поверхность, то окажется, что песок вовсе не горячий. Немного даже прохладный поутру. Конечно: ведь это же самая северная в мире пустыня!
Беловодье староверскоеДетский фольклорный ансамбль «Октай» известен в мире. География его поездок охватывает Азию, Европу и Северную Америку. Поэтому в городе Кызыле для него не нашлось более подходящего помещения, чем подвал в многоквартирной пятиэтажке. На втором этаже живёт основательница и руководитель «Октая» Надежда Пономарёва, а в подвале – три комнаты и кладовка с инструментами – октайское хозяйство. Так и говорят: «Где встретимся?» – «У Нади в подвале». Или: «Я сегодня пойду в подвал, туда питерские приедут, так что все соберутся».
«Октай» – от греческого «Октоих» (восемь гласов) – богослужебная книга, включающая церковные песнопения. Знаменит ансамбль исполнением духовных стихов и иного фольклора Каа-Хемских староверов. Начиналось это дело так. Надежда Пономарёва, геолог, ходила в экспедиции в тайгу и попала в староверские места. Познакомилась с людьми, услышала песнопения. Увлеклась сама, увлеклись её муж, художник Юра Ахпашев, и дети. Стали записывать и исполнять. Стали часто ездить в верховья Каа-Хема. Обросли знакомыми и детьми знакомых. Так постепенно сложился ансамбль, а затем и Центр русской традиционной культуры в Туве.
А в староверском селе Эржей у «Октая» теперь дом и участок. Вот мы туда и поехали.
Дорога бежит вдоль Каа-Хема. За посёлком Сарыг-Сеп асфальт заканчивается. Ещё немного по пыльной грейдерной дороге – и упираемся в быстро бегущую воду Каа-Хема. Паром перетаскивает нас на левый берег. Отсюда, от маленького селения Бельбей – дорога проблемная. Проехать можно на внедорожнике, и то не всегда. И по реке подниматься сложно: пороги. Эта вот труднодоступность и сделала верховья Каа-Хема вожделенным местом для ревнителей старой веры.
В конце XIX века множество несогласных и обиженных, в том числе сотни раскольников и сектантов, устремились из Сибири в Саяны. Власть русского царя и Синода заканчивалась у Саянских хребтов. Население приграничного села Усинского состояло наполовину из староверов. Но потихоньку и сюда стали дотягиваться цепкие щупальца Державы. Пограничный начальник, податной инспектор, священник-законоучитель… Наиболее отчаянные раскольники с надеждой поглядывали на неприступные верхнеенисейские хребты. Малыми группами они уходили через границу, основывая поселения в тайге, подальше от глаз и русских, и китайских чиновников. Так в начале XX столетия возникли староверские деревни на Каа-Хеме. Как поётся в староверском духовном стихе:
