Пантелеймон Кулиш - Повесть о Борисе Годунове и Димитрии Самозванце
68
В Annuae Litterae Societatis Iesu, an. 1604, стр. 704, 705, сказано: «сопровождаемый одним польским вельможею. Кому ж другому быть этим вельможею, если не пану Мнишку, который у себя в доме обратил уже самозванца к учению римской церкви, который списывался об этом с нунцием и был усерднейшим покровителем московского претендента?
69
Бер, 37: «Новые свидетельства в смерти царевича наконец убедили его, что виновниками обмана были зложелатели его, бояре.» Далее на стр. 45: «Он сказал князьям и боярам в глаза, что это было их дело — в чем и не ошибся — что они изменою и крамолами стараются свергнуть его с престола.»
70
Никон. Лет. VIII, 39: «Царь же Борис ужастен бысть.» Бер, 34: «Эта новость его ужаснула.»
71
Бер, 45: «В сентябре собралось на русской границе до 6 тысяч казаков (положим, что это число и преувеличено), по наущению монаха Отрепьева (Леонида), который уверял их, будто бы законный русский царь жив и скрывается в Польше, в то же время дал знать мнимому Дмитрию, что казаки ожидают его на пределах, что они горят желанием сразится за него с Борисом», и пр.
72
Речь Посполигая значит республика. Так называлось Польское королевство по своему конституционному устройству.
73
Так зти земли названы в Белоцерковском универсале Богдана Хмельницкого.
74
В Сказ. о Гр. Отрепьеве, 10: «Послани быша от царя Бориса многие дары ко князю Костянтину Костянтиновичу» (Острожскому). Там же, стр. 11: «Приидоша с Москвы послы и принесоша много златых к королю, яко да выдаст сего еретика Борису царю.»
75
Главные из этих соучастников были Остерский староста Ратомский и два монаха, вероятно, Мисаил и Леонид. Немцевич, кн. VI, 248.
76
Борис подозревал, видно, воевод северских в сношениях с приверженцами Отрепьева: он именно к тем из них прислал новых товарищей, которые потом оказались изменниками: в Чернигов, в добавок к князю Татеву и князю Шаховскому, Басманова и князя Никиту Трубецкого (узнав, что Чернигов во власти самозванца, они засели в Новгороде Северском), а в Путивль, в прибавку к Рубцу Мосальскому, Михайла Михайловича Кривого-Салтыкова.
77
Местное название природных глубоких и широких рвов или ущельев, которыми изрезаны возвышенные берега Десны у Новгорода Северского. Место стана самозванцева означено мною по Конискому (Истории Руссов, 43), который, хоть и баснословит в описании Новгород-Северской осады, но верно описывает местность, почему и можно полагать, что у него были под рукою какие-нибудь изчезнувшие для нас записки. — Паэрле, 8: «Дмитрий, подступив к ней на 4 мили, выслал вперед» и пр. Далее, стр. 8: «Царевич не решился идти вперед и двое суток простоял на одном месте.» — В дневн. Лжедмитрия записано: «11/21 (ноября) под Новгородком; 12/22 — 13/23 там же; 14/24 под замком пальба.» Всему этому указание Кониского не противоречит.
78
См. Собр. Гос. Гр. и Д. II, № 78. Годунов, собирая подмогу Брянской рати, пишет к патриарху и духовенству: «Войска наши вельми оскудеша: овии, прельщении тем вором, к нему предалися; многие казаки, забыв к нам крестное целование, нам изменили, а иные от долгого стояния изнурились и испроторились, в дома разошлись, и тако воям нашим зело умалившимся; многие же люди, имея великие поместья и отчины, а службы не служат ни сами, ни их дети, ни холопи, и живут в домах, не пекущеся о гибели царства и о святой церкви.»
79
Там же, стр. 175. Царь пишет выговор Смоленским воеводам, зачем они совестятся пытать людей духовным: «И вы то делаете не гораздо, что такие дела ставите в оплошку, а пишете, что у диякона некому снять скуфьи и затем его не пытали.... и вам бы велети в том пытати накрепко и огнем жечь.»
80
См. выше, примеч. 78.
81
Еще 17 августа, Хрущов, приведенный к Отрепьеву донцами, на расспросы его, говорил, что, едучи на Дон, встретился с воеводами Петром Шереметевым и Михаилом Салтыковым, и те его «один на обед, другой на ужин просили; и там Хрущов, отведя (Шереметева) на сторону, упомянул о царевиче, сказавши, о чем ему с донскими казаками говорить велено....Шереметев, пожав плечами, сказал: мы ничего не знаем.... однако догадываемся, что против иного, а не перекопского хана он (Борис) нас отправил; и, если так, то трудно воевать против природного государя.» (Собр. Гос. Гр. и Д. II, № 81.)
82
В Дневн. Лжед. они названы боярами, но это, видно, произошло оттого, что поляки не знали различия между боярами и боярскими детьми. Бояр в войске Мстиславского было не много, и все они известны наперечет (см. Арцыбашев. Кн. V, пр. 493).
83
Бер, 46: «Кто не слушался (указа о походе), был наказан: иных лишали поместья, других сажали в тюрьму, иных секли плетьми, так что на спине у них не оставалось и столько целого места, где было бы можно уколоть иглою. Сии строгие меры принудили всех идти к войску.»
84
«И до самого стяга и знамения воеводского добишась и много бесчисленно людей падоша.... и воины Борисовы побегоша; они же их девять верст и больше гнаша секуще: трупу ж человека яко лесу порониша, и яко мост на 9 верст помостиша.» (Из Хронографа, у Ка-рамз. XI, пр. 272.)
85
Таковы были казаки и во время Пожарского, под Москвою: «овии убо боси, овии же нази, токмо едино оружие имуще в руках своих и меч при бедре своей». (Авр. Палицын, 277). В начале Самозванщины им не от чего было быть в лучшем состоянии.
86
Дневн. Лжед. «3/13 (января). В лесу при деревне. Тревога.» Тревога эта не могла быть по случаю открытия неприятеля, потому что он оставлен далеко за Десною. Видно, это была тревога внутренняя.
87
Как и было доказано через три дня, когда 400 польских всадников опять возвратились к самозванцу (Паэрле, 17.)
88
Паэрле, 17. Начальники этих четырех сотен были: Остерский староста Мих. Ратомский и Тишкевич с ротмистрами. (Карамз. XI, пр. 276.)
89
Де-Ту, 135: «Дмитрий находил, по словам его, сильнейшую опору в своей совести: обыкновенно перед началом битвы он молился усердно, так чтобы все его слышали, и воздев руки, обратив глаза к небу, восклицал: «Боже правосудный!» (и пр. как перед Новгород-Северскою битвою). Если действительно так было (замечает Де-Ту) и если сей человек, зная ложь своих речей, не боялся обманывать с такою уверенностью: ему надлежало быть самым бесстыдным плутом; если же он, поверив молве неосновательной, действительно считал себя царевичем: нельзя не подивиться, как жестоко играла им судьба....»
90
С противной стороны пало только 560 человек. (Петрей, у Арцыбашева кн. V, пр. 530.) Поляки, взятые в плен, были: Тишкевич, несколько ротмистров и шляхты. (Карамз. XI, пр. 287.)
91
Никон. Лет. VIII, 63: «Бояре же и вся рать оскорбишася, в рати же стало мнение и ужасть от царя Бориса; с тое ж поры многие начаша думати, как бы царя Бориса избыти, а тому окаянному служити Гришке.»
92
Доказательством осталась известная карта России, начертанная царевичем Фёдором.
93
Шаум, Trag. Dem.-Moscov. 11: «Простой народ, не умевший сам с собою посоветоваться, приступил к... Василью Ивановичу Шуйскому, умолял его не утаить правды, точно ли он похоронил Дмитрия, законного сына Иоанна Васильевича, яко бы в Угличе убитого. Тогда Шуйский.... показал, что Дмитрий спасся от поисков Бориса, а вместо его забит сын одного священника и погребен по великокняжески, и что теперь явился настоящий Дмитрий.» (См. также Петрея, которого сочинением, как видно, Шаум руководствовался).
94
Теперь оно составляет одну из частей Москвы.
95
Сказано в Розрядной книге (у Карамз. XI, пр. 342), что Лжедмитрий «велел цареву Борисову жену и сына её убить»; но кто и когда писал эту книгу? Неужели боярам и дьякам надо было написать в ней свою исповедь? То же потверждено и в Никон. Лет. VIII, 68; но смел ли летописец, если б и знал истину, изобличить бояр в цареубийстве? Гораздо безопаснее было сложить вину на мертвого Отрепьева.
96
Карамзин говорит (т. XI, стр. 122), что самозванец расположился станом, на лугах Москвы-реки, 16 июня, но этого числа нет в источниках, на которые он ссылается в примечании 356. По Карамзину, Отрепьев простоял четыре дня перед Москвою, а Бер именно говорит, на 59 стр.: «Здесь он пробыл двое суток.»
