Витольд Новодворский - Ливонский поход Ивана Грозного. 1570–1582
В Заволочье Баторий устроил военный совет, чтобы определить окончательно цель похода. Предстояло, собственно, решить только альтернативу, направляться ли к Новгороду или к Пскову. Завладеть тем или другим пунктом значило принудить врага к принятию условий мира таких, какие именно были желательны для Батория. Идти к Новгороду было невыгодно или даже опасно по следующим соображениям. Путь к нему лежал дальше, чем к Пскову, а потому с большим войском и тяжелою артиллериею достичь его было гораздо труднее, и, во-вторых, отступление от него, в случае неудачной осады, весьма опасно, ибо в тылу армии не было поблизости ни одной крепости[709].
Итак, решено было идти к Пскову. Невдалеке от него, на расстоянии не больше 16 миль (non amplius miliaribus sedecim), находилась крепость Воронеч, принадлежавшая уже Баторию; поэтому сообщение с Псковом было гораздо легче, так как к тому же поблизости находились удобные пути. Со взятием Пскова отрезывался врагу доступ к большей части Ливонии, и, кроме того, можно было внушить ему сильный страх и причинить большой вред, потому что город славился своим богатством и многолюдством[710]. Если бы осада Пскова затянулась, решено было зимовать, а продовольствие добывать набегами на неприятельские области[711]. Поднят был также вопрос о крепостях, лежавших поблизости к Пскову, из которых самыми важными являлись Себеж, Опочка и Остров.
Первая отделена была от пути, по которому должен был совершаться поход, обширными, непроходимыми лесами, вследствие чего опасность с этой стороны представлялась ничтожною, и, напротив того, труд, который пришлось бы потратить на взятие этой крепости, громадным, поэтому решено было не трогать ее. Такое же решение принято было и относительно Опочкипо следующим причинам: во-первых, ее было легко обойти; во-вторых, представлялись немалые затруднения для перевозки артиллерии по реке Великой вследствие ее мелководия в тех местах, и, наконец, являлась возможность наблюдать за Опочкою из крепостей Заволочья и Воронеча[712]. Наблюдение это сделалось особенно легким, когда Русские покинули замок Красногородок, взяв из него с собою артиллерию, и сожгли замок Келию. Первый тотчас заняли Баториевы казаки и укрепили его[713].
Таким образом, оставался один только Остров, которым необходимо было завладеть для собственной безопасности. Исполнение этого предприятия было поручено, как мы узнаем ниже, Замойскому.
В Заволочье Баторий оставался до 3-го августа. Здесь представился ему отряд литовских Татар в 600 человек под начальством Гарабурды. Сюда же приезжал к нему из Витебска от Троцкого каштеляна ротмистр Зебржидовский с известием о том, что московский отряд, совершивший нападение на оршанскую область, уже возвратился в Дорогобуж и что на восточной границе спокойно. Вследствие этого Троцкий каштелян просил короля позволить ему соединиться с главной армией. Просьба эта не понравилась королю, так как с уходом отряда, которым командовал Радзивилл, восточная граница лишалась защиты. Однако, по ходатайству литовских сенаторов, которые получили от каштеляна письма по этому делу, желание его было удовлетворено. Король приказал Радзивиллу взять с собой отряды Филона Кмиты и Гарабурды, вторгнуться в московские области по направлению к Дорогобужу, а оттуда на Белую и Торопец двинуться к Холму и остановиться здесь, чтобы охранять отряды фуражиров от неприятеля, когда главная армия станет под Псковом[714].
Прибыв из Заволочья в Воронечь, Баторий издал правила о военной дисциплине, которые были затем прочтены всем ротмистрам. Обсудив, с королевского разрешения, этот военный устав, они одобрили его, за исключением только статьи, запрещавшей воинам уезжать из лагеря домой по своей собственной надобности. Ротмистры обещали остаться и на зиму в неприятельской земле, если будет надо, но просили отменить указанную статью. Кроме того, они выразили желание узнать наконец, кто будет великим гетманом, и в заключение просили еще раз, чтобы им уплачивалось следуемое жалованье. На это от короля они получили такой ответ: король соглашается удовлетворить их первую просьбу; что касается назначения гетмана, то по этому делу он предварительно посоветуется с сенаторами, а что касается уплаты жалования, он приложит все старания, чтобы оно исправно выдавалось воинам[715].
После этого Баторий призвал к себе Замойского и предложил ему должность великого гетмана коронного. Замойский начал было отказываться от такого высокого сана, ссылаясь на важность обязанностей, соединенных с этою должностью, и на свою неподготовленность к исполнению ее и просил, чтобы король передал ее кому-нибудь другому. Но Баторий не хотел и слушать об отказе. Тогда Замойский принял ее, говоря, что он должен повиноваться Богу и королю, к чему он бы ни был призван, к славе или к новым опасностям[716].
На следующий день (11-го августа) произошло объявление Замойского великим гетманом коронным. Король сообщил свое желание сенаторам; те одобрили его. Тогда надворный маршал Андрей Зборовский объявил об этом всем ротмистрам. Замойский произнес благодарственную речь, в которой опять указал на тяжесть возложенных на него обязанностей. «Я скорее готов был бы идти на штурм, — сказал он, — чем исполнять подобную должность»[717]. Назначение это вызвало некоторое недоумение, ибо маршал не упомянул, провозглашая Замойского гетманом, о том, на какой срок он назначается, — временно, на предстоящую только кампанию, или пожизненно. Но все догадывались, что это назначение — пожизненно. Выбор короля оказался, как увидим, весьма удачным, и все это понимали. В первый уже день своего гетманства Замойский в обращении своем к ротмистрам заметил, что он будет поддерживать неукоснительно строгую дисциплину в армии, хотя бы это подчас и для него самого было весьма больно[718].
Вслед затем Баторий произвел смотр собравшимся войскам. Новый гетман сам устанавливал полки и роты, объезжая их в одеянии со знаками достоинства канцлера и гетмана: в красной шляпе, украшенной пером, с печатью на шее и со знаменем на копье. Войско оказалось довольно многочисленным, хорошо было вооружено и, несмотря на утомительный поход, имело бодрый вид[719]. Особенно выдавался своим блестящим видом отряд Замойского, солдаты которого носили в этом году уже не траурные, как прежде, а голубые одежды[720]. Литовцы привели с собой, как и прежде, тоже прекрасные отряды[721].
В тот же день, после смотра, армия выступила в поход двумя колоннами. Справа двинулись Литовцы, к отряду которых король присоединил еще свою гвардию под командой Нищицкого. Разделение на две колонны произведено было вследствие того, что пришло известие, будто отряд Татар в 7000 человек находится в стороне от того тракта, по которому двигалась Баториева армия. Литовцы должны были прогнать этого неприятеля. Известие оказалось верным. Но Татары, узнав, что против них выступило многочисленное войско, отступили к Пскову.
Авангардом главного корпуса, состоявшим из четырех рот конницы и двух рот пехоты, командовал радомский каштелян Станислав Тарновский. Ему приказано было идти под Остров и попытаться завладеть этой крепостью. За Тарновским следовал брацлавский воевода Збаражский со своим отрядом и частью Венгров. Он имел поручение опередить Тарковского, идти под Псков и, соединившись здесь с Литовцами, не пропускать подкреплений в город[722].
Спустя два дня (15-го августа) выступил в поход Замойский; за ним на следующий день двинулся король, за которым в арьергарде следовал Фаренсбах со своими Немцами.
Армия от Воронеча шла по стране населенной, изобиловавшей съестными припасами, так что лишений не приходилось испытывать. Но крестьяне с приближением врага убегали из своих деревень; оставались только весьма немногие.
По пути Баториевой армии лежала, как нам известно, крепость Остров. Она находилась на острове, образовавшемся вследствие разветвления реки Великой, построена была из камня, имела толстые стены, на которых по углам возвышались четыре башни, и на вид казалась неприступной[723]. Когда жители Острова узнали, что враг уже близок, они сожгли, по обыкновению, город, при чем погибли две церкви и три мельницы, и сами ушли в крепость, где был еще весьма красивый храм[724].
Под крепостью стоял уже четыре дня радомский каштелян, но попытки взять ее, как это ему было поручено, пока не сделал. Со своим полком он занял псковскую дорогу, а Уровецкий, командир двух пешних рот, входивших в состав его отряда, переправился через реку Великую и подвел шанцы ближе к крепостным стенам.
17-го августа прибыл к Острову Замойский, осмотрел, не сходя с лошади, крепость и, выбрав место для лагеря, вернулся назад к королю. Так как на вид замок казался неприступным, то осмотреть его пожелал сам Баторий, приехав с этою целью к Острову вместе с Замойским еще вечером в тот же день, долго осматривал крепость и только поздно ночью возвратился назад в свой лагерь[725].
