Валерий Шамбаров - Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства
Простили, покаялись, и снова стали одним целым, одним народом. Сумели созвать Земский собор и в 1613 г. «всей землей» выбрали нового царя, Михаила Романова. Но одновременно приняли и другое решение. Если кто-то не подчинится решениям Собора, будет намереваться и дальше мутить воду, он тем самым отсечет себя от «всей земли», станет отщепенцем. И подавлять таких, нераскаявшихся, постановили тоже вместе. Именно эти решения ознаменовали собой выход из Смуты.
Положение оставалось крайне тяжелым. Страна была совершенно разорена, всюду колобродили разношерстные банды. Поляки удерживали западные и южные районы. Сигизмунд и королевич Владислав еще несколько раз повторяли попытки походов на Москву. В «Новгородском государстве» верховодили шведы. Вели себя не лучше поляков. Голландские послы, посетившие эти края, застали картины опустошения, пожарища, руины церквей и монастырей. Писали: «Жители были умерщвлены, и все окрестные города опустошены».
Отказывалось присягать Романову и торговалось, пытаясь сохранить самостоятельность, «Казанское государство». Не признала царя и Астрахань с Лжедмитрием IV. А Заруцкий с Мариной и «воренком» старался раздуть новый пожар Смуты. Он со своими отрядами разграбил Коломну, пробовал захватить Рязань. Но вместе, объединив усилия, с внешними врагами кое-как справлялись, зачищали разбойников. Выслали войска и на Заруцкого. У него осталась всего тысяча сторонников. Он сунулся на Дон, но казаки его не приняли, и он подался в Астрахань. Судьба Лжедмитрия IV неизвестна, то ли Заруцкий с ним покончил, то ли его не стало раньше. А город в период безвременья избаловался, от центральной власти отбился и поначалу встретил атамана доброжелательно.
Но Заруцкий замыслил продавать Россию еще и Персии. Отправил послов к шаху Аббасу – обещал за помощь отдать ему Астрахань. Это возмутило воеводу Хворостинина. Хотя предпринять он ничего не сумел. Атаман убил воеводу и других начальников, арестовал архиепископа. Позвал ногайцев, запугал и заставил подчиниться кочевавших поблизости татар. А горожан принуждали повиноваться суровым террором, казнили любого, выказавшего недовольство. «Царица» Марина запретила даже звонить к заутрене – опасалась, что это может послужить сигналом к бунту. Заруцкий собирал лошадей и строил струги, чтобы весной 1614 г. идти на Москву. Разослал гонцов к волжским, яицким, донским казакам, на Терек, к калмыкам. Отправил грамоты к разбойникам и смутьянам, бродившим по России.
Однако Аббас не соблазнился возможностью приобрести Астрахань – ссориться с русскими, важнейшими торговыми партнерами Персии, было себе дороже. Терек тоже не поддержал, отписал Заруцкому: «Не быть нам с вами в воровском совете, не отстать нам от московских чудотворцев».
Не поддержал и Дон. Казаки не для того полтора года стояли в осаде под Москвой и не для того выдвигали на Земском соборе Михаила Романова, чтобы снова удариться в авантюры. Сейчас они каялись: «Много разорения причинено нашим воровством, а теперь Бог дал нам государя милостивого, так нам бы уже более не воровать, а преклониться к государю».
На призывы Заруцкого собралось лишь 560 человек волжской рвани. А царь и Освященный собор в последний раз сделали попытку примирения. Обещали атаману и его воинству прощение, если повинятся и прекратят военные приготовления. Он не ответил, и на него собрали рать боярина Одоевского. Она была жиденькой. Отряд стрельцов и по 20–30 ополченцев от разных городов Поволжья. Но этого оказалось достаточно. Народ настрадался от смут. На помощь царским ратникам отчалили струги со стрельцами с Терека. А Астрахань была доведена до предела бесчинствами «гостей». Узнав, что избавители приближаются, она восстала. Взбунтовались и татары, перебили назначенных к ним командиров Заруцкого.
Атаман и Марина с 800 сторонниками заперлись в астраханском кремле. Но осознали, что крепость станет для них ловушкой, вырвались, погрузились в лодки. Заметались то вверх, то вниз по реке. Астраханцы и подоспевшие терцы перехватили их, побили и потопили. Заруцкий с уцелевшими ускользнул в протоки волжской дельты. Прибывший Одоевский развернул поиски. Выяснилось, что беглецы ушли на Яик (Урал). Туда направили экспедицию. «Воров» обнаружили на Медвежьем острове. С властью Заруцкого уже никто не считался, в стане заправляли местные атаманы. С ними вступили в переговоры, и яицкие казаки тоже не захотели драться за смутьянов, выдали их.
Пленников отослали в Москву. Заруцкого посадили на кол. Одновременно были повешены доставленный из Пскова Лжедмитрий III, изменник Федор Андронов и четырехлетний «воренок». Жестоко? Может быть. Но после пережитого кошмара оставлять в живых претендента на престол, пусть и малолетнего, было слишком накладно. Марина вскоре умерла в тюрьме. Поляки утверждали, будто русские ее умертвили. Хотя это вряд ли. Царские послы приводили в ответ весьма убедительный аргумент: «Нам и надобно было, чтоб она была жива для обличения неправд ваших». Она слишком много знала об истинной подоплеке Лжедмитриев. Если ей посодействовали отправиться в мир иной, то уж, конечно, не русские.
Узел тринадцатый
Паны и казаки
Главной опорой православия на Украине являлись казаки, а также часть панов и шляхты. Впрочем, вероисповедание входило в число дворянских «свобод». Если благородный пан хочет быть православным, почему бы и нет? Эти аристократы становились и покровителями казаков – Вишневецкие, Острожские, Ляндскородские, Ружинские, Заславские. Давали им пристанище в своих городах и имениях, организовывали, вооружали. Нередко казаки выбирали таких панов гетманами, ходили в походы под их началом. Подобное положение оказывалось выгодным для всех. Украина получала защиту от постоянных татарских набегов. Но и магнаты в накладе не оставались. Казачьими саблями они отвоевывали обширные владения на пустующих приграничных землях, зазывали льготами беглых крестьян.
Мы уже говорили, что при Иване Грозном днепровские казаки предпочли перейти на службу к русскому царю. Стефан Баторий оценил опасность и задумал расколоть их. В 1576 г. он издал универсал о принятии казаков на королевскую службу. Вводился реестр на 6 тыс. человек. Им даровали официальные «клейноды» (регалии) – знамя, бунчук, печать. Реестровым платили деньги, выделяли землю и разъясняли, что они вошли в воинское сословие, со временем их уравняют в правах со шляхтой. Но те, кто не попал в реестр, не признавались казаками, обращались в крестьян. Не тут-то было. Вольные казаки повиноваться не спешили, и в противовес реестровым образовали Низовое войско – впоследствии оно стало Запорожским. Оно по-прежнему служило царю.
Что ж, Баторий не оставил без внимания и низовых казаков. К ним засылали агитаторов, соблазняли высоким жалованьем, манили надеждами, что тоже сделают реестровыми. В 1580 г. на очередную раду (круг, совет) нахлынули агенты короля. Сыпали деньги, подкупая атаманов, бочками выставляли вино, и, добились своего, гетманом был избран сторонник Батория Зборовский. Он увлек часть казаков на войну с русскими, захватил и сжег Стародуб. Правда, вскоре запорожцы раскусили, что их гетман сносится с королем, выполняет его указания. Такого предводителя скинули. Даже в 1593 г., при Федоре Иоанновиче, когда на Сечь приехали австрийские послы приглашать казаков воевать с турками, им было объявлено – войско служит русскому государю, а не польскому. Для войны потребовало приказ из Москвы.
При внедрении унии и развернувшихся гонениях на православие казаки стали ударной силой всех восстаний. Сигизмунд III принялся круто прижимать их. Сейм издал ряд постановлений. Запрещалось бегать с Украины «на низ» – за это предписывалось казнить, как и тех людей, которые будут возвращаться обратно из казачьих станов. Для надзора в украинские города назначали особых чиновников. Гетманом и старшинами было велено избирать только польских шляхтичей, их должен был утверждать король. Потом и реестр урезали с 6 тыс. до 1 тыс.
А за православных панов взялись иезуиты. Самих магнатов не задевали, нацелились на их детей. В Речи Посполитой расширялась сеть иезуитских школ – они считались лучшими в Европе. Давали великолепное образование, причем бесплатно. Туда принимали людей независимо от вероисповедания, а католицизм отнюдь не навязывали. В эти школы поступали сыновья тех же Вишневецких, Острожских, Заславских. Но рядом оказывались друзья, наставники, ненавязчиво подталкивали их к выводам, что православная вера «мужичья», вообще не к лицу благородному человеку.
Да и казаков расколоть все-таки сумели, стравили с русскими – и друг с другом. Способствовала этому провокация Смуты. Сперва запорожцы выступили поддержать Лжедмитрия. Вроде бы законный царь, еще не забыли, как благоволил к ним Иван Грозный. Возвращались с наградами и богатой добычей. Тут уж разгорелись глаза у других казаков и просто крестьян, городской голытьбы, бродяг. Тоже захотелось пограбить всласть. Много подобных добровольцев ринулись под знамена Сапеги, Лисовского. Участвовали в их опустошительных рейдах по России, осаждали Троице-Сергиев монастырь.
