История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"
Именно эти причины и предположения обусловили выбор, сделанный тогда королем. > Лорд Герберт, скорее, чем многие ожидали, а иные — полагали возможным, снарядил крупный отряд — свыше полутора тысяч человек пехоты и до пятисот кавалеристов, притом весьма неплохо вооруженных, чем оказал еще одну важную услугу королю.
Командовать конницей он поручил своему брату лорду Джону Сомерсету, также не имевшему боевого опыта; начальство же над пехотой передал полковнику Лоули, офицеру смелому и энергичному; его же лорд Герберт назначил своим генерал-майором. Около середины февраля он двинулся к Глостеру, но уже самое начало похода не обещало ничего доброго. Путь лорда Герберта лежал через деревеньку Колфорд в Динском лесу, однако там собралась буйная толпа крестьян (ни единого офицера из дворян среди них не было) и, забаррикадировавшись, отказалась его впустить. Открыв пальбу из окон, чернь убила полковника Лоули и еще двух офицеров (ни один рядовой солдат не был даже ранен), и таким образом войско осталось без опытных командиров. Но лорд Герберт (сам редко бывавший в своих войсках) назначил вскоре нового начальника, полковника Бретта, и тот, пройдя без серьезных стычек с неприятелем Динский лес, расположился со всем своим отрядом в Вайн-ярде, дворце епископа Глостерского, менее чем в полумиле от города. Таким образом, он полностью блокировал город с этой стороны (попасть в Глостер и выйти из него можно было только по длинному мосту через Северн), рассчитывая, что с востока противника будет тревожить стоявший в Сайренсестере принц Мориц — что последний и делал весьма успешно.
Однако сэр Уильям Уоллер с подвижным двухтысячным отрядом кавалерии и драгун из армии графа Эссекса совершил (уже после захвата им Чичестера) быстрый марш через Уилтшир и, без большого труда и урона взяв Малмсбери (слабый королевский гарнизон в сто двадцать — сто сорок человек не успел ни укрепить город, ни собрать нужные припасы), вознамерился, как можно было подумать, действовать против Сайренсестера. Обнаружив, что там его ждут, сэр Уильям после стремительного ночного марша (искусным мастером коих он был всегда) неожиданно вышел к реке Северн, в шести милях к западу от Глостера, откуда он еще раньше распорядился пригнать побольше плоскодонных лодок. На этих лодках, средь бела дня — то ли по глупости, то ли вследствие измены, но в войсках лорда Герберта даже не потрудились выставить у реки охрану — он переправил весь свой отряд, воспрепятствовать чему, если бы противная сторона воспользовалась выгодами своей позиции, могла бы сотня людей. Тут необстрелянных валлийских солдат (их офицеры по большей части также никогда не нюхали пороху) охватила такая паника, что хотя их укрепления не под силу было взять кавалерии и драгунам, хотя подходы к ним, весьма узкие и неудобные, всюду были защищены пушками, хотя числом своим они почти не уступали, если не равнялись неприятелю, однако едва сэр Уильям Уоллер двинулся вперед, уэльсцы, не сделав ни единого выстрела и не успев понести ни малейшего урона, учтиво выслали людей для переговоров, а затем столь же любезно сдались сами и выдали свое оружие, удовлетворившись обещанием сохранить им жизнь — покорность, столь напоминавшая военную хитрость, что неприятель с трудом в нее поверил. Но в конце концов всех пленных — почти тысячу триста пехотинцев и три эскадрона кавалерии — препроводили в Глостер (сам лорд Герберт находился тогда в Оксфорде, а лорд Джон Сомерсет с тремя или четырьмя эскадронами — на безопасном расстоянии от остального войска).
Таким был конец этой армии, которая, словно гриб после дождя, так быстро выросла и так стремительно исчезла, что в Оксфорде потерю ее, кажется, и не заметили, ведь о ее силе — или, лучше сказать, численности — там не догадывались. Но если бы деньги, потраченные на набор, вооружение и содержание этой массы народа, которая ни в малейшей мере не помогла делу короля, были отправлены в королевскую казну в Оксфорд и употреблены с умом, то война, я убежден, закончилась бы уже следующим летом. Ибо я слышал от лорда Герберта, что эти и прочие приготовления, которые пошли прахом из-за описанной катастрофы, стоили более шестидесяти тысяч фунтов, изрядную часть коих (хотя маркиз Вустер щедро открыл свои сундуки) составляли, несомненно, пожертвования католиков; вдобавок весьма значительные суммы он получил из средств короля — доходов от опеки и иных источников.
Известие о столь потрясающей победе усмирило весь этот край, и сэр Уильям Уоллер, с той же быстротой и, как и прежде, сопутствуемый успехом, двинулся к Герифорду. Город этот, имевший крепкие стены и сильный гарнизон, был, однако, сдан ему на тех же условиях, что и прочие. Оттуда (когда его отказались впустить в Вустер, притом решительнее, чем сам сэр Уильям рассудил за благо этого требовать) он пришел к Тьюксбери, лишь недавно занятому войсками, и также застал его врасплох. Передвижения Уоллера были столь стремительными, что хотя принц Мориц с величайшим усердием пытался его настичь, он сумел навязать неприятелю лишь несколько мелких стычек. Совершив сей поход, Уоллер благополучно возвратился в Глостер, а оттуда — к армии графа Эссекса; единственным же следствием всех его триумфов явилось бесчестье, коим покрыли себя многие крепости, так малодушно перед ним капитулировавшие — в каковые крепости (поскольку ни одного гарнизона он там не оставил) немедля вернулись королевские войска. Таким образом, армия Его Величества занимала прежнюю территорию, ибо неприятельское вторжение лишь вызвало тревогу и замешательство, но ничуть ее не уменьшило; а лорд Герберт уже подумывал о новом наборе солдат для короля.
< Прежде чем возвратиться в Оксфорд и завершить описание событий 1642 года, я хочу бросить взгляд на бедственное положение Ирландии. Короля часто обвиняли в поддержке тамошних мятежников, и многие приняли сторону Парламента только потому, что поверили этой клевете.
Впрочем, ирландские дела занимают меня здесь лишь по их связи с противостоянием короля и Палат в Англии.
Когда гулльский инцидент сделал очевидным разрыв между королем и Палатами, Его Величество в своей прокламации упрекнул Парламент в том, что он почти прекратил посылать английским войскам в Ирландии деньги и пополнение, а часть денежных средств и военных сил, предназначавшихся для подавления ирландского мятежа (кавалерийские полки сэра Фейсфула Фортескью и лорда Уортона, а также пехотный полк лорда Керри), использует для разжигания войны в Англии.
Пытаясь оправдаться, Палаты заявили, что суммы, взятые ими из средств, собранных для Ирландии, возмещаются или будут в свое время возмещены; а переправить в Ирландию полк лорда Уортона не разрешил сам король.
Его Величество ответил, что расходование ирландских денег на иные нужды, само по себе незаконное, по-видимому, ничем не возмещается; что же до лорда Уортона, то Парламент вознамерился вывести его из подчинения лорду-лейтенанту Ирландии.
Парламент, со своей стороны, обвинил короля в изъятии артиллерийских лошадей, провианта и сукон, предназначенных для ирландской экспедиции и находившихся в Честере или на пути к нему, а также в благоволении к поджигателям и участникам ирландского мятежа виконту Костлоу и лорду Таффу.
Король признал реквизицию 120 лошадей в Честере, объяснив ее крайней необходимостью^ также тем, что сам Парламент уже отправил лошадей и солдат, собранных для ирландской армии, в армию графа Эссекса; сукна же были взяты полуголыми солдатами Его Величества, ибо Парламент, отправляя их в Честер, не известил об этом короля; впрочем, Его Величество обещал впредь не препятствовать доставке в Ирландию любых припасов для английских войск.
Что касается лорда Диллона (виконта Костлоу) и лорда Таффа, прибывших в Англию четыре месяца тому назад, то они никогда не состояли в сговоре с мятежниками; однако последние, питая к ним доверие, решили передать через них покорную петицию Его Величеству. Когда же лорды, действуя с ведома и согласия лордов-судей и ирландского Совета, вступили на английскую землю, они были схвачены и взяты под стражу по приказу Парламента, который, выдавая их за «агентов ирландских бунтовщиков при короле», пытался таким образом бросить тень на Его Величество. В конце концов, им удалось бежать из Лондона в Йорк под защиту короля, который отказался выдать их Парламенту. Лорды же поступили на службу в его армию, где весьма храбро сражались.
