Ложь и правда о советской экономике - Спицын Евгений Юрьевич

Между тем, описывая тогдашнюю историю со своей «опалой», Н. С. Хрущев в мемуарах как всегда безбожно солгал и нагородил традиционной отсебятины. Он представил дело таким образом: «О документе (который он направил И. В. Сталину — Е. С.) узнали Маленков и Берия», которые «решили использовать мою записку для дискредитации меня перед Сталиным, и вместо того, чтобы решить вопрос (а они могли тогда решать вопросы от имени Сталина: многие документы, которых он и в глаза не видел, выходили в свет за его подписью), они послали наш документ к Сталину в Сочи. Сталин прислал мне грубейшую, оскорбительную телеграмму, где говорилось, что я сомнительный человек: пишу записки, в которых доказываю, что Украина не может выполнить госзаготовок, и прошу огромное количество карточек для прокормления людей. Эта телеграмма на меня подействовала убийственно. Я понимал трагедию, которая нависала не только лично над моей персоной, но и над украинским народом, над республикой: голод стал неизбежным и вскоре начался. Сталин вернулся из Сочи в Москву, и тут же я приехал туда из Киева. Получил разнос, какой только был возможен. Я был ко всему готов, даже к тому, чтобы попасть в графу врагов народа. Тогда это делалось за один миг — только глазом успел моргнуть, как уже растворилась дверь, и ты очутился на Лубянке. Хотя я убеждал, что записки, которые послал, отражают действительное положение дел и Украина нуждается в помощи, но лишь еще больше возбуждал в Сталине гнев. Мы ничего из Центра не получили. Пошел голод» [269].

Между тем вопрос о том, чем были вызваны столь радикальные перестановки в руководстве Украины, до сих пор остается открытым. Однако ряд исследователей, в том числе И. М. Волков, полагают, что не в последнюю очередь это объясняется тем, что именно на Украине колхозное производство восстанавливалось медленнее, чем личное подсобное хозяйство самих колхозников, которое росло за счет колхозных земель, а также тем, что именно на Украине наблюдался резкий рост единоличных хуторских хозяйств опять-таки за счет колхозных земель, в результате чего уже к началу 1947 года число новых хуторов выросло на 10 тыс. хозяйств. Более того, в этот период на Украине почти 20% трудоспособных колхозников не выработали минимума трудодней [270].

Вероятно, именно поэтому Н. С. Хрущев стал проявлять особую прыть в наведении порядка на селе и вскоре заслужил «прощение»: 26 декабря 1947 года он вернулся в кресло Первого секретаря ЦК КП(б)У, а новым главой Совета Министров УССР стал секретарь республиканского ЦК по промышленности Демьян Сергеевич Коротченко. При этом еще раньше, в июле 1947 года, на Пленуме ЦК КП(б)У был восстановлен пост второго секретаря, на который был избран Л. Г. Мельников, а Н. С. Патоличев, который не «сработался» с Л. М. Кагановичем, отбыл в Ростов-на-Дону на пост первого секретаря обкома партии.

А тем временем уже 21 февраля 1948 года по личной инициативе Н. С. Хрущева был принят закрытый Указ Президиума Верховного Совета СССР «О выселении из Украинской ССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни», на основании которого через два месяца тот же Н. С. Хрущев, М. А. Суслов и Г. М. Маленков направят И. В. Сталину проект «Закрытого письма» обкомам, крайкомам и рескомам партии «О задачах партийных организаций в связи с предстоящим проведением мер по выселению в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни». А уже 2 июня того же 1948 года был принят новый Указ Президиума Верховного Совета СССР «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни», по которому общим собраниям колхозников было дано полное право «выносить общественные приговоры о выселении из села — деревни лиц, которые упорно не желают честно трудиться, ведут антиобщественный, паразитический образ жизни, подрывают трудовую дисциплину в сельском хозяйстве и своим пребыванием на селе угрожают благосостоянию колхоза, колхозников и их безопасности» [271]. Данный Указ довольно часто использовался как предупредительная мера и не был связан с ликвидацией личных подсобных хозяйств провинившихся. Но тем не менее по справке МГБ СССР уже на 30 августа 1948 года по нему было выслано почти 30,9 тыс. колхозников и единоличников. Как считают ряд авторов (В. П. Попов, В. Ф. Зима), заметной роли в укреплении трудовой дисциплины в колхозах эта мера, названная ими «вторым раскулачиванием», не сыграла, однако угроза ее применения способствовала ускорению коллективизации хуторских хозяйств в западных областях страны, особенно в Западной Украине и Прибалтике [272].

Между тем уже с начала 1949 года в Сельхозотделе ЦК, который незадолго до этого возглавил маленковский ставленник Алексей Иванович Козлов, в Минсельхозе и Бюро Совмина СССР по сельском хозяйству стали активно обсуждать идею укрупнения колхозов, которая нашла активную поддержку в ряде обкомов, особенно на Украине, где уже провели укрупнение нескольких тысяч мелких колхозов, что, по мнению ЦК и ряда историков (И. М. Волков [273]), дало положительный эффект. Одним из самых активных поборников идеи концентрации колхозного производства выступил именно Н. С. Хрущев, ставший в середине декабря 1949 года после неожиданной отставки Г. М. Попова не только Первым секретарем Московского обкома и горкома партии, но и новым секретарем ЦК по сельскому хозяйству [274]. В итоге 30 мая 1950 года было принято Постановление ЦК ВКП(б) «Об укрупнении мелких колхозов и задачах партийных организаций в этом деле» [275]), прямо обязавшее: 1) «обкомы, крайкомы партии и ЦК компартий союзных республик, облисполкомы, крайисполкомы и советы министров республик провести работу по укрупнению мелких колхозов, которые по размерам закрепленных за ними земель не могут успешно развивать общественное хозяйство и применять современную машинную технику»; 2) проводить «объединение мелких колхозов в более крупные… на добровольных началах, широко организуя разъяснительную работу среди колхозников; 3) навести образцовый порядок в каждом колхозе, обеспечить рост производительности труда, не допускать обезлички в работе, уравниловки в оплате труда, строго соблюдать… план расходования трудодней по отраслям и культурам, всемерно укреплять государственную и трудовую дисциплину в колхозах»; 4) организовать «строительство силами и средствами самих колхозов благоустроенных колхозных селений» и 5) не допускать «ошибок и извращений в этом деле» и не превращать работу по объединению колхозов в очередную кампанейщину.

В итоге уже к январю 1950 года было объединено почти 80% колхозов и их число, в основном за счет слабых хозяйств, уменьшилось почти вдвое — с 254 тыс. до 101 тыс., а уже к концу 1952 года общее число колхозов сократилось до 94 тыс. [276] При этом надо заметить, что если советские и целый ряд российских историков расценивали укрупнение колхозов «как объективную неизбежность, показатель совершенствования производственных отношений в советской деревне и как крупную реформу колхозного строя», то их оппоненты из числа записных антисталинистов — «как меру, которая в конечном счете привела к развалу колхозов, окончательному разорению российской деревни, коренной ломке деревенского уклада и остатков сельского общежития» [277].

Между тем в соответствии с новым курсом, нацеленным на концентрацию колхозно-совхозного производства, Н. С. Хрущев в своем реформаторском зуде был готов идти еще дальше. И уже 4 марта 1951 года на Московском партактиве он произнес доклад «О строительстве и благоустройстве колхозов», который тут же был опубликован на страницах трех центральных партийных газет — «Правды», «Московской правды» и «Социалистического земледелия». В этом докладе он выступил с бредовой идеей полной ликвидации и «сселения мелких деревень» в крупные колхозные поселки и села, создания проектов и строительства типовых «агрогородов», а также существенного сокращения приусадебных земель колхозников до 10–15 соток. Однако на следующий день неугомонный «аграрий», страдавший, по меткому замечанию самого И. В. Сталина, «манией вечных реорганизаций», получил от вождя крепкую взбучку, а его правая рука в партии Г. М. Маленков — поручение подготовить проект «Закрытого письма ЦК» по данному вопросу. В итоге уже 6 марта Н. С. Хрущев послал вождю покаянное послание, в котором содержались такие пассажи: «Дорогой товарищ Сталин! Вы совершенно правильно указали на допущенные мною ошибки в… выступлении «О строительстве и благоустройстве колхозов». После Ваших указаний я старался глубже продумать эти вопросы. Продумав я понял, что все выступление в целом, в своей основе является неправильным. Опубликовав неправильное выступление, я совершил грубую ошибку и тем самым нанес ущерб партии. Этого ущерба для партии можно было бы не допустить, если бы я посоветовался в Центральном Комитете. Этого я не сделал, хотя имел возможность обменяться мнениями в ЦК. Это я также считаю своей грубой ошибкой. Глубоко переживая допущенную ошибку, я думаю, как лучше ее исправить. Я решил просить Вас разрешить мне самому исправить эту ошибку. Я готов выступить в печати и раскритиковать свою статью, опубликованную 4 марта, подробно разобрать ее ошибочные положения. Если это будет мне разрешено, я постараюсь хорошо продумать эти вопросы и подготовить статью с критикой своих ошибок… Прошу Вас, товарищ Сталин, помочь мне исправить допущенную мною грубую ошибку и тем самым, насколько это возможно, уменьшить ущерб, который я нанес партии своим неправильным выступлением. 6 марта 1951 года. Н. Хрущев» [278].