Эдмунд Ладусэтт - Железная Маска
Один рожок Ивонна поднесла к своему уху, второй отдала Дорфи.
Они сразу же ясно услышали, как подозрительные визитеры переговаривались между собой:
— Нет, месье, — проговорил один, — коридор мы обследовали, там нет никаких секретных выходов.
— Мы все перевернули и не нашли ничего подозрительного, — вторил ему другой голос.
Им ответил слабый голос, от которого вздрогнула Ивонна. Она узнала Ньяфо.
— То, что я ищу, — находится здесь, — возражал карлик. — Я уверен, они здесь, и я хочу схватить их живыми или мертвыми. Понимаете?
Снова послышались шаги по деревянной лестнице. Возобновился стук прикладов о стены. Этот стук достиг той части стены, которая поворачивалась вокруг своей оси, образуя вход в подземелье. Стена была обследована сверху донизу и безрезультатно. Ни один удар не попал в пружину, посредством которой приводилась в действие потайная дверь.
В шуме ударов и топанья ног слышался слабый и хриплый голос Ньяфо, поторапливавший своих людей, словно охотничьих собак.
Видя, что обыск не дает никакого результата, но убежденный, что те, кого он искал, все еще находятся где-то в подвале, он решил применить средство, дающее превосходный результат. Таким средством был огонь.
— Они выскочат, как крысы! — крикнул он помощникам. — Ломайте и крушите все, что хотите, но я желаю, чтобы через две минуты здание горело со всех четырех сторон. Если они находятся внутри и не хотят выйти, то тем хуже для них… Живее! За дело!
И Ньяфо отступил в коридор, пока огонь не вынудил его убраться и оттуда. А ему так хотелось посмотреть интересный спектакль.
Ивонна слышала ужасные слова карлика. Потом послышались крики и ругательства его подручных. Спустя несколько минут аптека Эгзиля пылала, словно огромный костер, языки пламени извивались, как змеи.
Дым, сочившийся сквозь щели, грозил убить всех троих: Дорфи, Ивонну и ее сына.
Ивонна решительно завернула сына в простыню, передала его Дорфи и сказала:
— Будем выходить. Я думаю, мы можем еще выйти по лестнице, которая выходит на улицу. Я отвлеку на себя Ньяфо, а ты проскользнешь позади меня и скроешься за клубами дыма. Пока Ньяфо и его свора будут заниматься мною, ты беги в трактир маэзе Мате, бери коня и вместе с моим сыном скачи в замок Бреванов… Не возражай и выполняй все точно, иначе мы все трое погибнем.
Как задумали, так и сделали. Появившись внезапно на пороге аптеки, Ивонна направилась к Ньяфо и храбро крикнула:
— Я здесь!
Карлик испустил победный вопль, но испугавшись, что следом за
Ивонной появятся ее защитники, заорал:
— Ко мне, на помощь!
Потом он ринулся к Ивонне. Но храбрая женщина выхватила из-под корсажа кинжал и, приставив его к шее Ньяфо, угрожающе проговорила:
— Если ты сделаешь еще шаг, я убью тебя!
Напуганный решительностью и твердостью дамы, карлик попятился назад.
Женщина сунула кинжал на прежнее место и продолжала:
— Я добровольно вышла к тебе. Пойдем. Я иду с тобой.
Потом она обратилась к его людям:
— Вы можете уходить. Ньяфо добился своего и больше не нуждается в ваших услугах!
На лице Ивонны появилась радостная улыбка. Она заметила, как в дыму промелькнула фигура Дорфи с драгоценной ношей на руках. Его никто не преследовал. Улыбка сменилась высокомерным выражением.
Она подошла к своему преследователю, взяла его под руку и сказала:
— Ньяфо, ты хотел схватить меня. Вот я здесь. Теперь веди меня.
Но вопреки своим словам она с силой встряхнула карлика на виду у многочисленной толпы, собравшейся поприсутствовать на пожаре.
В тот момент, когда они ступили на площадь, дом рухнул, сопровождаемый криками любопытных.
Ивонна насмешливо посмотрела на карлика:
— Мне не нравится идти пешком, а кроме того, не бывает ареста без кареты, — проговорила она. — А где твоя?.. Я предполагаю, что тебя привезли в карете. Разве что твое дворянство такого низкого происхождения, что ты не осмеливаешься показаться в экипаже.
Ньяфо не ответил и молча показал пальцем на карету, стоявшую матрах в пятидесяти. Ивонна направилась к ней, открыла дверцу и подтолкнула горбуна, чтобы он первым поднялся в карету. Она поднялась следом и сказала кучеру:
— Ты знаешь куда ехать.
Карета тронулась, но доволно продолжительное время в ней царило молчание. Ньяфо выглядел напуганным. Он имел в виду захватить Ивонну и подчинить ее своей воле. Он считал, что молодая женщина будет выглядеть напуганной, потеряет свою былую храбрость. Ведь она стала матерью и должна беречь себя для сына. Но вместо этого он встретил храбрую, уверенную в себе и решительную женщину. Вот это-то беспокоило его и вызывало страх.
Он подумал, что, несомненно, сын монсеньера Людовика погиб в огне и поэтому так спокойно Ивонна сдалась в плен, желая отомстить какимнибудь страшным способом за смерть сына.
— Эй, Ньяфо! — насмешливо спросила Ивонна. — Что это у тебя такая тоскливая физиономия? Разве ты не добился своего?.. Но я знаю, что с тобой: ты боишься. Да, ты боишься женщины, которая в отчаянии, не колеблясь, вонзит тебе в грудь кинжал… И нет ничего удивительного, что ты боишься. Хочу предупредить тебя: кончик этого кинжала смазан ядом. Смерть наступит даже от царапины… Но я не думаю, что мы дойдем до таких крайностей. Я верю, что, наоборот, мы станем добрыми друзьями.
— Берегись, Ивонна! — глухо прорычал карлик. — Ты себя так ведешь только потому, что умер твой сын…
— Умер мой сын! — расхохоталась она. — Видать, дворянство лишило тебя разума. Мой сын находится в надежном месте и я вернусь к нему, когда закончу кое-какие дела в Париже.
Ньяфо даже вздрогнул от такого признания. Он не сомневался, что Ивонна сказала правду.
— Кроме того, я хочу еще сообщить тебе добрые новости, — продолжала Ивонна. — Все мои верные друзья, которых ты тоже ненавидишь, как и меня, сегодня вечером ушли из аптеки, чтобы прогуляться при луне. Как жаль, что они не погибли в пожаре! Верно? — она посмотрела в окно и спросила: — Куда мы едем?.. Мы уже за городом.
Ньяфо едва сдержал себя, чтобы не выдать удивления, вызванного такими новостями. Он ехидно ухмыльнулся и сказал:
— Мы едем в Версаль.
— В Версаль! — воскликнула Ивонна, притворяясь обрадованной. — Как хорошо! Я всегда хотела посетить этот дворец!
— Но мы едем не во дворец.
— Ах, нет? Но куда?
— Мы прогуляемся в центр густого леса, где ты сможешь наслаждаться свежим воздухом, пением птиц и всей поэзией, соответствующей твоему приятному характеру.
Но насмешливый тон не помог Ньяфо. Ивонна быстро опустила стекло в окошечке и крикнула кучеру:
— В Версальский дворец!
Карлик хотел броситься на женщину и отдать другое приказание кучеру, но взгляд Ивонны остановил его. В этом взгляде, пронзительном и холодном, как лезвие шпаги, он прочитал свой смертный приговор.
Рука Ивонны медленно скользнула к тому месту, где у нее был спрятан кинжал.
Сжав кулаки, издавая рычание от бессильной злобы, побежденный Ньяфо откинулся на сидение кареты.
— Недостойно кавалеру отказывать капризу дамы, — спокойно проговорила Ивонна. — С другой стороны стыдно, что мы спорим. Ведь мы же едем в Версальский дворец.
— Я повторяю, Ивонна: берегись, — прорычал Ньяфо. — Сейчас я у тебя в руках. Я совершил глупость, оставив у тебя оружие. Но рано или поздно я тебе отплачу.
— Ох, Ньяфо! Ты хотел, чтобы я была рядом с тобой и я готова идти подле тебя даже в дом к твоей очаровательной матушке, — с самым невинным видом проговорила Ивонна.
— Ты что говоришь? — испуганно спросил карлик.
— Да ты не беспокойся, друг мой, — продолжала она. — Хотя я знаю, что ты сын жены нашего горячо любимого Людовика XIV, я сохраню тайну. Я понимаю чувство отвращения, испытываемое этой женщиной, признать публично, что такое чудовище, как ты, является ее сыном.
— Что ты замыслила? — прорычал карлик.
— О! Всего лишь засвидетельствовать свое почтение августейшей мадам де Мэнтен…
— ТЫ осмелишься…?
— Я не рискну идти одна. Я не такая знатная дама, чтобы совершить подобную неосторожность… Но я уверена, что она будет чрезвычайно польщена, когда увидит меня в обществе ее собственного сына…
— Ах, Ивонна! Не надейся, что я буду помогать в твоих махинациях…
Прежде чем мы войдем во дворец, я передам тебя гвардейцам короля.
Я лишусь давно ожидаемого удовольствия своими руками подвергнуть тебя пыткам, но зато посмотрю, как ты будешь болтаться на одной из виселиц Монтфоса.
— Что происходит с тобой, Ньяфо? — спокойно спросила молодая женщина. Может быть тебе жизнь надоела?
— Мне?
— Вот именно. Я хочу предупредить тебя, что при малейшей попытке доноса я уколю тебя кончиком кинжала. Я так горько буду рыдать над твоим трупом, что меня никто ни в чем не заподозрит. Все подумают, что я горько оплакиваю твою смерть, а так как действия яда никто не заметит, то меня выпустят на свободу.
