(Бирюк) Петров - Перед лицом Родины
"Что ж тут дурного? - размышляла она. - Ведь это так невинно... Пустяки!"
Но Карташов был хитрый, опытный ловелас. Зная, что Марина очень любит своего мужа, он старался всеми способами поколебать в ней эту любовь. Но ему это не удавалось...
Продолжительная болезнь Марины несколько охладила пыл профессора. Он долго не приходил к Волковым. Больные ведь редко нравятся здоровым...
Прослышав о том, что Марина выздоровела, профессор купил букет ландышей и отправился к Волковым.
Виктор встретил его упреками:
- Что же это такое, профессор? Совсем забыли нас. Марина ведь чуть богу душу не отдала... Едва спасли.
- Каюсь, каюсь, - прижал руки к сердцу Карташов. - Не хотел беспокоить. А вот узнал, что выздоровела Марина Сергеевна, так сейчас, как видите, и примчался... А где же выздоравливающая?
- Вот я, - выходя из комнаты, сказала Марина.
Увидел профессор Марину, и сердце его дрогнуло. После долгой болезни она показалась ему еще очаровательней.
В этот вечер профессор долго засиделся у Волковых. Не спуская своих восторженных глаз с Марины, он оживленно беседовал с Виктором о его творчестве, читал рукописи, расхваливал их.
- Вы замечательный писатель, - говорил он. - Выдающийся... У вас великая будущность...
Это нравилось Виктору, и по наивности своей он верил Карташову, не подозревая, какого коварного человека пригревал в своем доме...
Как-то с группой писателей Виктор выехал в район на читательскую конференцию. Воспользовавшись его отсутствием, Карташов пришел к Марине. Она была одна. Дети гуляли в сквере.
Карташов развалился на диване. Марина сидела у стола. В комнате стоял полумрак, располагавший к интимности.
- Сядьте ко мне, Марина Сергеевна, - сказал Карташов. - Я вам что-то хочу сказать.
- Мне и отсюда слышно, Фрол Демьянович.
- Нет, я вас прошу сесть сюда, - просил он. - Здесь как-то уютнее.
Молодая женщина пересела на диван.
- Я вас слушаю, Фрол Демьянович.
Карташов взял ее руку.
- Вы, наверно, знаете, что я вас очень люблю, - начал он. - И уже давно... С самого первого раза, как только увидел вас... Я живу только вами...
Он потянул было ее к себе, но Марина живо отстранилась.
- Не надо, Фрол Демьянович. Из этого ничего не выйдет... Я люблю своего мужа.
В дверь постучали.
- Дети! - вздрогнула Марина и поднялась, чтобы открыть им. Фрол Демьянович тоже встал.
- Прощайте, родная, несравненная, - сказал он, облизнув губы. Пойду.
IV
Василий Петрович был осужден на несколько лет лишения свободы и сослан в один из северных исправительно-трудовых лагерей.
После этого прошло несколько лет, и от него не было никаких вестей. Возможно, старик умер.
Без мужа Анна Андреевна окончательно стосковалась. Жизнь в городе у Прохора ей была не по душе. Года два она протянула кое-как в разлуке с мужем, а потом тихо скончалась...
Прохор Ермаков по натуре своей был человеком кристальной чистоты. Несчастье, происшедшее с его отцом, подействовало на него удручающе. Он никак не мог примириться с мыслью, чтобы на его имя легло какое-то темное пятно, пусть даже и несправедливое.
Долгими бессонными ночами он мучительно размышлял об этом. Он осунулся от беспокойных дум, похудел, в висках засеребрилась седина. Он замкнулся в себе, стал молчалив.
Жена его была в отчаянии. Она не знала, как и чем только отвлечь мужа от мрачных мыслей.
И нельзя было сказать того, что Прохор на кого-то обиделся, затаил обиду в своем сердце. Нет, он никого не винил в случившемся. Скорее всего, он обвинял самого себя, обвинял за то, что в последующие годы при жизни отца в станице почти совершенно потерял связь с ним, не вмешивался в его жизнь. Если бы он был ближе к отцу, предупреждал его от неправильных поступков, быть может, то, что случилось с отцом, и не произошло бы.
Как-то к Ермаковым пришел Виктор. Прохор обрадовался его приходу.
- Заходи в кабинет, - пригласил брата Прохор. - Что долго не приходил? Или тоже стал избегать меня?
- Да ты что? - засмеялся Виктор. - Придумал тоже. Все вожусь со своими рукописями... До чертиков надоели. Но что поделать? Надо работать. Взялся за гуж - не говори, что не дюж... Думаю, что какой-нибудь толк получится.
- Конечно, получится...
- Все переживаешь, Проша? - спросил Виктор. - Я б на твоем месте вплоть до Сталина б добрался...
- Наивный ты, Витенька, - сожалеюще проговорил Прохор. - Доберись-ка попробуй до Сталина... Да мало ли сейчас несправедливо арестовывают?..
- И правда - что-то очень уж много сейчас арестовывают... Неужели действительно это все враги народа?
- Такие же вот, как мы с тобой, - горестно усмехнулся Прохор. - А многие, так, пожалуй, и еще заслуженнее нас...
V
Разные на свете живут люди. Есть добрые, отзывчивые, человечные. Есть злые, завистливые, жестокие эгоисты... Так и в среде военных, в которой вращался Прохор Ермаков, был разный народ. Когда в штабе узнали о суде над отцом Прохора, большинство его сослуживцев отнеслось к нему сочувственно. Они понимали, что все то, что произошло с отцом комдива Ермакова, ни в коем случае не должно повлиять на их отношения к нему, тем более, что Ермаков - заслуженный человек, требующий к себе уважения.
Но были среди них и такие, которые из зависти к положению Прохора, к его авторитету старались каким-либо образом скомпрометировать его, опорочить в глазах общественности. В числе таких, к изумлению Прохора, оказался и его друг - таковым по крайней мере считал его Прохор - его заместитель Коршунов Георгий Григорьевич.
Всегда Коршунов был с Прохором искренен, делился своими мыслями и делами, иногда даже бывал до приторности подобострастен. Но стоило только произойти этому печальному случаю с Василием Петровичем, как Коршунов резко изменил свои отношения к Прохору. Он стал сухо официален, иной раз даже резок.
Как-то, проходя по коридору штаба, Прохор услышал, как Коршунов, стоя в группе командиров, возмущенно вполголоса сказал, но так, видимо, чтобы это слышал Прохор:
- Удивляюсь, почему это держат на такой ответственной должности этого кулацкого прихвостня?
- Тише! - сказал кто-то. - Услышит.
- А черт с ним! - с ненавистью воскликнул Коршунов. - Разве я его боюсь?.. Я ему это же могу сказать в лицо.
Прохор задрожал от ярости. Но он сумел себя сдержать.
Будучи как-то на докладе у командующего, Прохор сказал ему:
- Товарищ командующий, я вам докладывал о том, что произошло с моим отцом... Вы сказали, что дело моего отца меня ни в коей степени не касается.
- Правильно, - качнул головой командующий. - И опять то же скажу. За поступки и действия отца сын не ответствен... Отец ваш жил сам по себе, а вы сами по себе... Кажется, ясно.
- Для нас с вами, Евдоким Карпович, все ясно, - с горькой усмешкой промолвил Прохор. - Но вот кое для кого это совсем не ясно... Некоторые считают меня кулацким прихвостнем и находят, что я не должен занимать такой ответственный пост, какой я занимаю сейчас...
- Какая наглость! - вскричал командующий. - Кто так может говорить?
- Мой заместитель Коршунов.
- Да он что, с ума сошел? Что он, не знает, что ли, что вы коммунист с восемнадцатого года, были военкомом дивизии в Первой Конной?..
- Знает отлично, - сказал Прохор.
- Кому это он говорит так?
Прохор рассказал командующему, при каких условиях ему пришлось услышать оскорбительные разговоры о нем Коршунова.
- После этого, - произнес Прохор, - мне трудно работать с ним...
- Странно, - покачал головой командующий. - Вы же, насколько я знаю, были друзьями?
- Были. Мы знали друг друга еще с времен гражданской войны... Всегда у нас отношения были дружескими...
Закурив, командующий прошелся по кабинету, остановился около Прохора.
- Быть может, я и ошибаюсь, - раздумчиво проговорил он, - но мне думается, Прохор Васильевич, что Коршунов человек недобрый... Но это, конечно, между нами... Он, видимо, рад был бы спихнуть вас с вашей должности и самому занять ее. Но этому не бывать... Вы, Прохор Васильевич, дорогой работник, боевой командир, дельный и знающий... Я вас ценю... И мне не стыдно вам об этом в глаза сказать... Не подумайте только, ради бога, что я льщу вам... Мне ведь в этом нет необходимости никакой. Я подумаю, что сделать в этом отношении... Может быть, придется перевести Коршунова на какую-нибудь другую должность... А то ведь действительно вам трудно с ним работать... Ну, хорошо, теперь давайте побеседуем о делах...
Прохор начал докладывать...
Время шло. Проходил месяц за месяцем. Прохор и Коршунов по-прежнему работали вместе, и никаких изменений у них по службе не было. Командующий, видимо, забыл о своем обещании перевести Коршунова на другую должность.
VI
Многие читатели писали Виктору письма о том, что роман его им нравится. Виктор не мог без волнения читать эти бесхитростные читательские письма, полные теплоты и доброжелательства.
Некоторые просили Виктора сообщить им, где сейчас живут герои его книги, чтобы послать им такое же теплое письмо, какое они прислали и автору.
