Чарльз Тилли - Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг
В то же время те, чье выживание зависело самым непосредственным образом от Старого режима — дворянство, государственные служащие и высшее духовенство, — в целом присоединились к королю (Dawson, 1972: 334–346). Так начала складываться революционная ситуация: оформились два блока, претендовавшие на власть и поддерживаемые значительной частью населения. После того как многие военные изменили королю и сформировались преданные народному делу милиции, оппозиция получила собственные вооруженные силы. Народный блок, связанный с буржуазией и ею руководимый, начал захватывать контроль над государственным аппаратом.
Юристы, государственные служащие и другие представители буржуазии, захватившие в 1789–1790 гг. государственный аппарат, вытесняли прежних посредников: землевладельцев, феодальных служащих, продажных государственных чиновников, духовенство, а иногда и муниципальные олигархии. «Не класс сельских дворян в английском стиле, — заявляет Линн Хант, — занял ведущие политические позиции на национальном и региональном уровнях, но тысячи городских профессионалов воспользовались возможностью начать политическую карьеру» (Hunt, 1984: 155; Hunt 1978; Vovelle 1987). На местном уровне так называемая муниципальная революция широко передавала власть противникам Старого режима; союзы патриотов, объединявшиеся в милиции, клубы и революционные комитеты и связанные с парижскими активистами, вытесняли старые муниципалитеты. Но даже там, где прежние носители власти сумели пережить первые бури революции, резко изменились отношения конкретной местности с национальным центром. Старинные свободы крестьянских альпийских «республик» — включая, по всей видимости, свободное согласие на налоги — начали разрушаться, когда аутсайдеры принялись втискивать их в новую административную машину (Rosenberg, 1988: 72–89). Перед парижскими революционерами встала задача управления без посредников. Сначала они экспериментировали с комитетами и милициями, появившимися в ходе мобилизации 1789 г., но оказалось, что их трудно контролировать из центра. Более или менее одновременно они перекроили французскую карту в систему департаментов, районов, кантонов и коммун, одновременно рассылая специальных представителей (representants en mission) для проведения революционной реорганизации. Они ввели прямое правление.
В условиях неравномерного распределения по территории городов, купцов и капитала Менде и Ниорт наложение единообразной территориальной сетки изменяло соотношение экономики городов и их политической значимости. Так, незначительные заняли ту же позицию на административном уровне, что и могущественные Лион и Бордо (Lepetit, 1988: 200–237; Margadant, 1988a, 1988b; Ozouf–Marignier, 1986; Schulz, 1982). В результате изменился баланс сил между региональными столицами: в больших коммерческих центрах, где уже были сосредоточены купцы, юристы и профессионалы, у администрации департаментов (обычно выходцев из той же среды) обычно не было иного выхода, как вести переговоры с местными жителями. А там, где Национальное собрание создавало департаменты на сравнительно некоммерциализованных сельских территориях, администраторы революции отодвигали в тень владельцев нового капитала и могли довольно успешно угрожать применением силы, если те упорствовали в неподчинении. Но в этих регионах они не имели союзников среди буржуазии, которые повсюду помогали их собратьям в революционном труде и получали в качестве противников старых посредников, все еще имевших достаточную поддержку.
Совершенно иной была политическая ситуация в больших торговых центрах, как Марсель и Лион. В общем и целом движение федералистов, выступавших против централизма якобинцев и требовавших региональной автономии, зародилось в городах, коммерческое развитие которых в значительной степени опережало их административный статус. Столкнувшись с этими разнообразными препятствиями прямому правлению, парижские революционеры придумали три параллельные и иногда конфликтующие системы правления: комитеты и милиции, иерархию избранных чиновников и представителей на основе географического деления и рыскавших по стране комиссаров Конвента. Все три широко привлекали для сбора информации и обеспечения поддержки существующие сети купцов, юристов и профессионалов.
Когда эта система была пущена в ход, революционные лидеры постарались установить собственную систему контроля и осуществляли определенные действия через местных энтузиастов, хотя те часто уклонялись. При помощи кооптации и репрессий были постепенно вытеснены комитеты и милиции. Громадное давление на систему оказала военная мобилизация, вызвав новые вспышки сопротивления и вынудив национальных лидеров ужесточить систему контроля. Начиная с 1792 г. центральный административный аппарат (который до тех пор оставался очень похожим на аппарат Старого режима) сам претерпел революционные изменения: чрезвычайно выросли штаты, и оформилась настоящая иерархическая бюрократия. В ходе этих преобразований революционеры ввели одну из первых систем прямого правления в крупном государстве.
Этот переход повлек за собой изменение систем налогообложения, правосудия, общественных работ и много другого. Возьмем, например, охрану общественного порядка. За пределами парижского региона французское государство при Старом режиме почти не имело собственных полицейских сил. Для преследования уклоняющихся от налогов, бродяг и других нарушителей воли короля посылались служащие земской полиции (marechaussee), и иногда подавление восстаний поручали армии. Во всех других отношениях охрана общественного порядка была возложена на местные и региональные власти, применявшие против гражданского населения вооруженные силы. Революционеры этот порядок изменили. В том, что касалось простых людей, они перешли от реагирования к профилактике, предупреждению нарушений и сбору информации: то есть вместо того, чтобы ждать, пока случится мятеж или коллективное нарушение закона, а затем уже сурово, но выборочно реагировать — они начали определять на место агентов, чьей задачей было предвидеть и предотвращать опасные коллективные народные действия. Уже в первые годы революции полиция Старого режима была распущена, и ее повседневной деятельностью занялись народные комитеты, национальная гвардия и революционные трибуналы. Но во время Директории государство сконцентрировало надзор (surveillance) и реагирование (apprehension) в одной централизованной организации. Фуше из Нанта стал министром полиции в 1799 г. и с тех пор руководил этим министерством, власть которого постепенно распространилась на всю Францию и завоеванные ею территории. Правда, ко времени Фуше Франция уже стала страной, имевшей одну из сильнейших полиций в мире.
Переход к войне ускорял движение от непрямого правления к прямому. Почти всякое государство, ведущее войну, обнаруживало, что не может оплачивать военные расходы из собственных накопленных ресурсов или текущих доходов. Почти на всякую войну государства много занимают, повышают налоги и отнимают боевые средства — в том числе людские ресурсы — у сопротивляющегося населения, которое желает применять эти средства иначе. Дореволюционная Франция четко следовала этим правилам и накопила так много долгов, что была вынуждена созвать Генеральные штаты. Не отменила эти правила и революция: как только Франция объявила войну Австрии в 1792 г., потребности государства в доходах и людских ресурсах начали вызывать столь же яростное сопротивление, как и то, что покончило со Старым режимом. Подавляя это сопротивление, революционеры выстроили новую структуру централизованного контроля. Французы использовали их новую систему как образец, согласно которому реконструировались другие государства. По ходу завоеваний революционной и имперской армий они пытались воспроизводить собственную систему прямого правления и в других частях Европы. Правительство Наполеона, консолидировав эту систему, обратило ее в надежный инструмент правления. Эта система пережила революцию и империю во Франции и (в какой–то мере) повсюду, где она была введена; Европа в целом перешла к централизованному прямому правлению при (по крайней мере) невысоком уровне представительства управляемых.
Сопротивление и контрреволюционные действия были вызваны именно указанным процессом установления новым государством прямого правления. Вспомним, как много перемен произвели революционеры за очень короткое время. Они уничтожили все прежние территориальные юрисдикции, множество старых общин было обращено в более крупные коммуны, были уничтожены десятина и другие феодальные сборы, распущены ассоциации с их привилегиями, создана сверху донизу новая административная и электоральная система, через эту систему расширены и стандартизированы налоги, захвачена собственность эмигрировавшего дворянства и церкви, распущены монашеские ордена, духовенство подчинено государству (и приняло присягу защищать новую государственную церковь), в беспримерных масштабах призваны на военную службу молодые люди, а дворянство и священники отстранены от автоматического исполнения ими роли руководителей на местном уровне. И все это в короткий период — 1789–1793 гг.
