Ольга Грейгъ - Тайная доктрина третьего рейха
Пропагандируя ересь коммунизма, лучшие ученики Маркса — Троцкий, Ленин и прочие коммунистические лидеры выступали в роли Христа. Сам Маркс Иисуса не любил, поскольку видел в нем конкурента, — подчеркнет современный философ В. Постников, добавляя: «Хорошо то, что ересь в виде коммунизма не сказалась на народном правосознании — критериях добра и зла… Недавно я случайно наткнулся на «моральный кодекс коммунизма» — ну почти Евангелие!» Другие современные философы берут на себя смелость утверждать, что названный «кодекс» не искаженное Евангелие, а переделанный Талмуд, мол, постулаты близкие. И коль исходить из логики марксизма, что «религия — это опиум для народа», то и любая навязанная человеку мораль всегда есть тот же антинравственный состав, разработанный для зомбирования мозгов.
Между тем, анализ библейского учения действительно доказывает, что многие догмы, которые озвучивались как правила на грядущие века, служили всего лишь временным интересам определенных групп. Что только подтверждает: текст Библии составлялся с учетом определенной сверхзадачи в интересах определенных социальных групп. Например, общеизвестная заповедь: «Рабы, служите господам своим со страхом и трепетом» относится только к эпохе рабовладения; «Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим во плоти, не в глазах только служа им, как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь как бога» (Колос., гл. 3). Или положение: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога…» (Римл., гл. 13); «Служа верно Царю земному, мы служим Царю небесному». Или вот наказ из нагорной проповеди Христа: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф., гл. 5). Что может ответить на подобный призыв человек благомыслящий, здравый, заботящийся о благе и безопасности своих близких?! Библия может дать множество подобных примеров лицемерия.
«Социальные принципы христианства, — писал Маркс, — проповедуют необходимость существования классов — господствующего и угнетенного, и для последнего у них находится лишь благочестивое пожелание, дабы первый ему благодетельствовал». А последовательный марксист Ленин уточнял: «Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за «осуществляемость» таких перспектив…) смягчения бедствия и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим самым господством, отваживать их от революционных действий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную решимость». То, в чем Владимир Ильич обличал христианскую религию, будет им и его последователями с успехом применено в условиях становления социализма в одной отдельно взятой стране — несчастной, разоренной и погибающей Российской империи, одурманенной лозунгами оголтелых фанатиков. Насаждаемая большевиками антирелигия марксизма будет нуждаться «для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа»; в роли палача выступят матерые садисты — чекисты, а в роли попа — славный советский Агитпроп, ублажающий слащавыми сказками о сказочном будущем «без ручательства за «осуществляемость» таких перспектив».
Впрочем, и здесь соотносительно с выводом великого немца Гегеля, коего так любили большевистские вожди.
Непререкаемый в глазах Маркса и Энгельса авторитет немецкого философа Гегеля зиждился не только на его знаменитой формуле: «Тезис плюс антитезис равно синтез», — по которой была построена вся революционная концепция. Гегель вывел свою форму «проявления движущей силы исторического развития». Правда, ни один советский учебник не раскрывал нам этого секрета, утверждая, что движущей силой исторического развития всегда являлись революции, а движущей силой революций был низший класс угнетенных. Вот эта загадочная гегелевская формула: «Некоторые думают, что они высказывают чрезвычайно глубокую мысль, говоря: человек по своей природе добр; но они забывают, что гораздо больше глубокомыслия в словах: человек по своей природе зол». Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (авторская шутка: видать, все-таки на пользу пошла обязательная советская привычка штудировать классиков марксизма-ленинизма) уточнил: «У Гегеля зло есть форма, в которой проявляется движущая сила исторического развития»; «…каждый новый шаг вперед необходимо является оскорблением какой-нибудь святыни, бунтом против старого, отживающего, но освященного привычкой порядка». Марксизм решил сразиться на равных с христианством.
Исследователи марксизма-ленинизма соглашаются, что Маркс и Энгельс выделяли христианство разных эпох: христианство рабовладельческого общества; христианство средневеково-монашеское; прагматичное христианство буржуазного общества; христианство утопического коммунизма и даже христианство Апокалипсиса. Поддерживая и дополняя учение своего подельника Маркса, активно распространяемое многочисленными фанатичными адептами, Энгельс отвергал ветхозаветную мораль. Он писал: «Какая мораль проповедуется нам в настоящее время? Прежде всего, христиан-ско-феодальная, унаследованная от христианско-феодальных времен; она, в свою очередь, распадается в основном на католическую и протестантскую, причем здесь опять-таки нет недостатка в дальнейших подразделениях от иезуитски-католической и ортодоксально-протестантской до либерально-просветительской морали».
За этим кажущимся словоблудием стоят великие темы, которые можно муссировать до бесконечности. Что — по мнению Адольфа Гитлера — и происходило на его родине в 20-е годы XX столетия. Зерна, взращенные Марксом — Энгельсом — Лениным, можно было высаживать не только на почву национальных и классовых конфликтов, но и на благодатную почву религиозных конфликтов, ведущих в конечном итоге ко все той же цели — изменить мир и мировоззрение мира. Гитлер увидел в этом опасность своему движению, и вновь обвинил в грехах jude.
«В течение последних лет дело доходило до того, что иные ослепленные сторонники «народнического» движения настолько усердно занялись религиозной склокой, что перестали замечать, как атеистические марксистские газеты нарочно разжигают эти споры, подсказывают обеим сторонам различные глупые аргументы, подсовывают обоим лагерям соответствующих адвокатов и т. д. Смертельную опасность представляют эти споры у нас, в Германии».
«Если мы не добьемся того, чтобы борьба на религиозной почве прекратилась, то, в конце концов, между католическими и протестантскими лагерями может разгореться война на уничтожение».
«Тут не помогут даже ссылки на единство национальных интересов, ибо религиозные чувства все еще сидят в нас гораздо глубже, чем любые соображения политической целесообразности. Во всяком случае, национальное единство нельзя укрепить тем, что разжигают войну между католиками и протестантами…»
«…только евреи заинтересованы теперь в том, чтобы ввергнуть наше движение в кровавую религиозную распрю как раз в тот момент, когда мы начинаем становиться опасными для еврейства. Я говорю совершенно сознательно о кровавой распре, ибо только невежественные в смысле исторических уроков люди могут полагать, что наше движение способно разрешить и религиозную проблему — такую проблему, о которую разбивались усилия веков и великих государственных деятелей».
Стоило бы вспомнить, что прежде чем утвердиться во власти в России, большевики вели исступленные дискуссии (подобные тем, что позже проходили в Германии), покушаясь на незыблемость веры, на святые основы человечности, — словно пробуя общество на крепость и спаянность. Они спорили об идеализме и материализме; они утверждали, что «материя первична, а сознание вторично», защищая тем самым теоретические основы марксизма — некий так называемый диалектический и исторический материализм. В дискуссии вовлекались и богостроители, привлеченные недавно распространенной в Европе философией Маха и Авенариуса, получившей название эмпириокритицизм. Ленину пришлось даже написать работу «Материализм и эмпириокритицизм», чтоб как-то защитить свое учение от набирающих вес теоретиков махизма. Тогда же нарождались и бурно обсуждались в марксистской печати другие новые направления забалтывающей все философии; в словесный бой вступали эмпириокритики, эмпириомонисты, отзовисты, ультиматисты, богостроители, социалисты, социал-демократы, марксисты и проч. и проч. и проч. К примеру, богостроители (Богданов, Алексинский, Луначарский, др.) еще в 1910-х гг. пытались обосновать религиозный атеизм, то есть, религию без Бога; они твердили о «расцвете социалистического религиозного сознания», не отрицая марксизма, и объявляя его ни много ни мало — религиозно-философской системой, указующей людям путь к совершенно новой жизни. Так что, на поверку выходило, что искусственная религия богостроительства была создана для привлечения верующих в период кризиса к идеям марксизма, дополненного вымышленной новой пролетарской религией без Бога. То-то ею одно время увлекался товарищ Бухарин, которого с нежностью так любил товарищ Ленин, между тем гневно критикующий богостроителей.
