Грасе д'Орсе - Язык птиц. Тайная история Европы
Таким образом, эти бродячие студенты, большая часть которых в недалеком будущем намеревалась получить духовный сан, не видели большого греха в том, чтобы приспособиться к обстоятельствам, и организовывали группы жонглеров, фокусников и шутов, не признававших ни божеских, ни человеческих законов; в этих шутовских караванах они вели радостную и беззаботную жизнь, и самый несчастный из них забывал о своем горе. Множество молодых людей из самых благородных семей присоединялись к неистовым сатурналиям, которые повторялись ежегодно на каждом карнавале; но никто не мог быть принят в эти общества, не дав обязательств, которые связывали новичка на всю оставшуюся жизнь. Нарушение их каралось самым жестоким образом. И самое первое из налагаемых на новичка обязательств заключалось в том, чтобы всеми имеющимися возможностями при всяком случае помогать любому другому члену ордена гульярдов.
Итак, должно быть уже ясно, что этот орден был создан по модели фратрий, древних союзов, обществ, где в то же время празднества и танцы играли весьма важную роль. Вход в эти общества был открыт только для тех, кто мог показать «тессеру», особый геральдический жетон, значение которого он должен был быть способен расшифровать.
Первые христианские общины были организованы точно так же, что подтверждают «абраксасы», тессеры сторонников Василида, которые обнаруживаются в достаточно большом количестве, а также отрывок из «Откровения Иоанна Богослова», содержащий вполне определенные намеки относительно устройства ранних христианских союзов. Здесь берет свое начало современный герб, а все гульярды приписывали именно автору этой таинственной книги изобретение особой тайнописи, которой они сами пользовались вплоть до наших дней. Святой Иоанн почитается и масонами, которые унаследовали значительную часть традиций гульярдов, хотя и не были посвящены ни в секреты их письменности, ни в их тайную философию.
Дальше в этом очерке мы еще покажем, что хотя римской церкви и были известны все без исключения тайны гульярдов, она все же всегда оставалась терпимой к ним, и эта терпимость совершенно необъяснима, потому что вся деятельность этого общества была нацелена на то, чтобы пробить брешь в политических и религиозных догматах церкви, и гульярды упорно отрицали десять заповедей и божественность Иисуса Христа. Я также полагаю, что их никогда не тревожила испанская инквизиция, и Рим постоянно предоставлял им полную свободу думать, писать, говорить все, что им заблагорассудиться, лишь бы только они пользовались исключительно их иероглифической письменностью, которую мы теперь называем геральдикой, и их основанным на том же принципе языком, который Рабле называл иногда «болтовней пьяниц», но которым начали пользоваться задолго до появления на свет автора «Гаргантюа и Пантагрюэля», да и после его смерти он продолжал находиться в употреблении.
Светские власти были далеко не всегда так терпимы, и помимо казни тамплиеров, бывших гульярдами до мозга костей, можно назвать немало других случаев целенаправленного преследования тайных студенческих союзов; однако гульярды всегда находили в себе силы отомстить за эти преследования с большой жестокостью, поскольку все их действующие корпорации представляли собой единый союз посвященных, во главе которого с неизвестно какого, но все же весьма давнего времени находилась Верховная Ложа, включавшая в свой состав наиболее влиятельных сеньоров и дам, таких, например, как Диана Пуатье или госпожа Помпадур, занимавших, каждая в свое время, пост гроссмейстера Верховной Ложи ордена Сыновей Гуля. Эта ложа, объединявшая также всех руководителей отдельных корпораций организации, включая даже духовенство, представляла собой нечто вроде тайного парламента, почти всегда находившегося под покровительством самого короля, который консультировался с ней по всем важнейшим вопросам. Все обсуждавшиеся в этом парламенте вопросы предполагали знание тайного языка иероглифов. Если же король и не выносил ничего на обсуждение, то Верховная Ложа гульярдов и в этом случае доводила до него свое мнение все в той же зашифрованной форме. Ее советы и рекомендации почти всегда принимались к исполнению, и даже Людовик XIV, претендовавший, как известно, на абсолютную власть, тем не менее консультировался с этой ложей точно так же, как и его предшественники.
В этой самой Верховной Ложе проходило голосование по поводу Варфоломеевской ночи; если бы кто-нибудь потрудился поискать, то, вероятно, обнаружил бы результаты голосования по поводу отмены Нантского эдикта. Точно так же эта ложа позднее голосовала за смерть Людовика XVI. Все вопросы, выносившиеся на голосование, могут на первый взгляд показаться не имеющими ничего общего друг с другом, и тем не менее общество гульярдов никогда не отклонялось от своей главной цели, уничтожения аристократии. Это была одна из причин, в силу которой во Франции протестантизм оказался последним прибежищем аристократических традиций и устоев.
Так можно в самых общих чертах охарактеризовать орден гульярдов. Он всегда был тесно связан с организациями масонов и, на первый взгляд, ничем от них не отличался. Однако для того, чтобы стать гульярдом, необходимо было иметь степень магистра в одной из профессиональных корпораций, и, например, госпожа Помпадур, гроссмейстер Верховной Ложи, входила в орден только в качестве магистра корпорации граверов. Диана Пуатье, вероятно, была членом корпорации архитекторов, а Карл IX, как известно, принадлежал к корпорации оружейников. Инициация в ордене гульярдов заметно отличалась от аналогичных ритуалов в других обществах, и пройти ее было гораздо труднее, чем церемонию посвящения в масоны, где от нового адепта требовался только простой денежный взнос. Не всякий желающий становился членом ордена гульярдов, которые были подлинной элитой нации, как бы офицерами во главе войск, сформированных из масонских организаций.
Гульярды не были исключительно французами; их было немало и в Германии, в обществах розенкрейцеров и иллюминатов. Их организации существовали также в Англии, в Италии и в Испании; повсюду они пользовались одним и тем же языком и одной и той же письменностью, искусством шифровать и расшифровывать непонятные для посторонних иероглифы, и это искусство называли они «стихоплетством».
В некоторых профессиях, и в частности тех, которые предполагают владение искусством рисунка или чертежа, можно обнаружить основания для посвящения в орден гульярдов: именно эти искусства частично составляли тайну их мастерства. Но далее мы еще встретимся с многочисленными примерами, показывающими, что и представители профессий, не требующих умения рисовать, тем не менее были посвящены в тайны геральдики, или в искусство пиктографического письма (искусство составлять и разгадывать загадки и ребусы). Созданные мельниками или парикмахерами шарады или сатирические эпиграммы были ничуть не менее острыми и язвительными, чем все остальные. Следует заметить, что никогда и никто за это шутовство не был наказан, хотя намеки, содержащиеся в таких эпиграммах, были настолько же смелыми, насколько и прозрачными. Сегодняшняя республика была бы, разумеется, уже не так терпелива и не так снисходительна, как власть короля и папы в старые добрые времена.
Верно, что в некоторых решениях церковных соборов, или в некоторых ордонансах короля можно обнаружить попытки борьбы с гульярдами, или вагантами; но никогда — с корпорациями, о которых я писал выше. Можно предположить, что и папа и король просто не знали о их существовании или же корпорации пользовались привилегиями, которые предоставлялись, а чаще, начиная с двенадцатого столетия, продавались их синдикатам.
IIОткуда появилась семья Гуля и какие возможны предположения относительно личности главы этой семьи? Известны многие его исторические и литературные прототипы, и при желании один из них можно увидеть в англичанине Мэпе, друге короля Генриха II, отношения которого с римской церковью были не всегда хорошими; но этот человек жил в двенадцатом столетии, тогда как семья Гуля уже, бесспорно, существовала в одиннадцатом веке. Если сообщения о церковном соборе десятого столетия, осудившем гульярдов, господин Страккали рассматривает как апокриф, то бесчисленные головы попугаев, украшающие капители романских церквей одиннадцатого столетия, апокрифом никак не назовешь.
Так, например, известно, что на старофранцузском слово «попугай» произносилось как «папа гай» (раре guay) и «папа гуль» (раре gault), другими словами, «папа гульярд». Орден гульярдов действительно обладал внутренней иерархией, которая пародировала иерархию римской церкви, и самое полное перечисление ее ступенек мы можем обнаружить у Рабле в замечательной главе его романа об острове Звонком. Под попугаем имелось ввиду некое высокопоставленное лицо в этой иерархии, которая была столь же древней, как и само имя «папа гуль» (подлинная этимология этого имени восходит к арабскому языку; оно появилось во Франции в девятом столетии, вместе с вторжением мусульман).
