Арно Леклерк - Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина
Сделанные выводы позволяют предположить, что Россию ждет большое будущее, и считать устаревшим мнение Мэхэна, оставлявшего последнее слово за морскими державами. Кажется, британский адмирал почти пророчествует по поводу мощного и неизбежного реванша континентальной державы. В 1904 г. он высказывает мысль по поводу Евразии, которую в значительной степени отождествляет с Российской империей: «Разве не посреди этого региона, этой обширной евразийской зоны, недоступной судам в античную эпоху, но открытой для кочевников, а сегодня покрывающейся сетью железных дорог, проходит ось мировой политики? Там были и остаются условия для экономической и военной мобильной мощи – значительной, хотя и имеющей свои пределы. Россия сменила Монгольскую империю, и давление, которое она оказывает на Финляндию, Польшу, Скандинавию, Турцию, Персию, Индию и Китай, пришло на смену прежним центробежным рейдам степняков… В мировом ансамбле Россия занимает центральное стратегическое положение, подобное тому, что в Европе занимает Германия. Она способна наносить удары по всем направлениям и получать их со всех сторон, кроме северной. Завершение строительства ее железнодорожной сети – всего лишь вопрос времени… Маловероятно, что любая социальная революция изменит ее фундаментальные связи с великими географическими границами, определяющими условия ее существования. Справедливости ради следует сказать, что, зная о границах своей власти, ее лидеры отказались от Аляски, поскольку основной закон российской политики – не обладать территориями за морями, в отличие от Великобритании, владычицы морей…» Маккиндер, помимо всего прочего, обеспокоен «нарушением баланса сил в пользу осевого государства, при котором экспансия империи, направленная на выход к окраинным евразийским территориям, позволит ей обладать огромными континентальными ресурсами и построить флот – тогда-то и появится мировая империя». Это стало бы возможным, если бы Германия заключила союз с Россией. Угроза возникновения подобной ситуации заставила бы Францию искать союза с державами по ту сторону моря. Франция, Италия, Египет, Индия и Корея станут плацдармом, с помощью которого внешние военно-морские силы смогут поддерживать армии, стремясь помешать союзникам «осевого» региона развернуть свои сухопутные войска и нанести удар по флотам противника. Маккиндер даже беспокоится о присоединении к России Китая и Японии, «которые могли бы увеличить размеры ее береговой линии, создав дополнительные источники могущества для огромного континента, которых прежде Россия, “осевой” регион, была лишена». Вполне понятно, почему Маккиндер в 1919 г. стремится создать в Восточной Европе «санитарный кордон», дабы изолировать Россию, которую большевистская революция сделала еще более беспокойной. В 1943 г., убежденный, что срединная земля, простирающаяся от европейской части России до Енисея, захватывает власть над миром, Маккиндер пророчествует о том, что стратегическая глубина России, служившая благоприятным фактором во время вторжений 1812 и 1941 гг., гарантирует ей по окончании Второй мировой войны положение ведущей мировой державы, «поскольку ее оборонительная позиция окажется стратегически более выгодной, ибо срединная земля является самой большой естественной крепостью в мире, располагающей достаточным по численности и качеству гарнизоном». Подобное истолкование будет поставлено под сомнение в связи с появлением межконтинентальных ракет и началом в 1945 г. ядерной эры с ее перспективами полного уничтожения всего живого, однако анализ Маккиндера тем не менее содержит некоторые точные определения, связанные с Россией. Йордис фон Лохаузен[99] и Карл Шмитт[100] предложат аналогичный взгляд на эту континентальную державу.
Шок от поражения Германии в 1918 г. и территориальные изменения, связанные с пересмотром ее границ в Центральной и Восточной Европе, естественным образом способствовали возрождению немецкой геополитики, связанному с выступлениями ее отца-основателя Фридриха Ратцеля. В межвоенный период выразителем геополитических взглядов в уникальном контексте Веймарской республики, возникшей благодаря заключению Версальского договора и наблюдавшей за становлением гитлеризма (стремившегося к пересмотру границ и созданию нового европейского порядка, который позволил бы Германии стать доминирующей на континенте силой), станет баварец Карл Хаусхофер. Родившийся в 1869 г. Хаусхофер, офицер кайзеровской армии, увлекся размышлениями по поводу геополитики в период своего пребывания в Японии в качестве военного атташе. Вернувшись в Германию, он защищает в Мюнхенском университете диссертацию и публикует ее в виде книги «Япония», имевшей огромный успех; в ней спустя несколько лет после окончания Русско-японской войны 1904–1905 гг. он рассуждает о заключении союза между Японией, Россией и Германией против англосаксонского мира, подчиненного «демократической власти денег». После службы на различных фронтах Первой мировой войны в 1919 г. он становится преподавателем Мюнхенского университета, а затем, в 1933 г., получает звание профессора, чтобы в ноябре 1945 г. быть отстраненным американцами от преподавания. В период между войнами он одну за другой публикует статьи и редактирует журнал Zeitschrift fur Geopolitik[101], имевший тогда влияние в Европе; интересно отметить, что в это время Хаусхофер поддерживает прекрасные отношения с редакцией советского журнала «Новый Восток». Почти сразу же он выдвигает утверждение о необходимости создания континентального блока, который бы объединил Центральную Европу, русскую Евразию и Японию: «Несомненно, самым большим и важным изменением в мировой политике нашего времени стало бы образование мощного континентального блока, охватывающего Европу, север и восток Азии». Это указывает на беспокойство, которое вызывает подобная перспектива в англосаксонском лагере: чтобы избежать появления этого блока, Пальмерстон заключает союз с Францией Наполеона III, Маккиндер признает важность того, что срединная земля располагается на территории России, Гомер Ли предсказывает конец британской Европы, как только будет заключен союз между Германией, Россией и Японией. После подписания соглашений в Рапалло между Советской Россией и Веймарской Германией в 1922 г. подобные опасения усиливаются. Англосаксонской политике «анаконды», направленной на удушение континентальной державы, Хаусхофер противопоставляет идею союза между Германией и Россией, считая, что идеологические противоречия, возникшие во время революции 1917 г., имеют второстепенное значение. Будучи настроенным против коммунизма и, следовательно, против СССР, он одобряет антикоминтерновский пакт 1937 г., способствующий сближению Германии с Италией и Японией. Германо-советский пакт, подписанный 23 августа 1939 г., отвечает его представлениям, несмотря на очевидные идеологические расхождения между двумя главными действующими сторонами. Сюда следует добавить противоречия между его геополитическими континентальными взглядами и теорией Lebensraum[102], которая в случае Германии и во имя расовых теорий, присущих нацистской идеологии, предполагает расширение на Восток, а его можно достичь лишь за счет славянских народов, рассматриваемых в качестве рабов. Хаусхофер не разделяет последнюю теорию, полагая, что германо-славянский антагонизм может лишь поставить под вопрос континентальное объединение, казавшееся ему главным ключом к будущему. Идеальный мировой порядок, как он полагал, основывается на его теории Panideen (панидей): панамериканизм, пангерманизм, панславизм, позднее панарабизм являются примерами того, как каждая из «панидей» воплощается благодаря географическому, этническому или цивилизационному единству какого-либо коллектива. Он также представляет себе мир разделенным на четыре зоны, организованные по оси «север – юг», и каждая зона находится под властью какой-то доминирующей силы. Учитывая перспективу неизбежного краха Британской империи, которая не сможет длительное время поддерживать свою мощь, мир окажется разделенным, соответственно, на паневропейскую зону, управляемую Германией и включающую Африку, панамериканскую зону, управляемую США, пан– азиатскую зону, управляемую Японией, и, наконец, панрусскую зону, включающую Среднюю Азию и Индийский субконтинент, отличающуюся своими особенностями в зависимости от того, займет ли Россия «евразийское» положение. В это время Хаусхофер подчеркивает неизбежное противостояние между русскими и американскими геополитическими теориями. Первые основаны на паназиатских и евразийских идеях, вторые – на сформулированной Монро в 1823 г. концепции панамериканизма и пантихоокеанского превосходства, предполагающего выход США на китайский рынок. Последний проект кажется неосуществимым, учитывая стремление Японии к гегемонии в Восточной Азии и австралийской части Тихого океана.
