Роль России и Романовых в Великой Войне 1914-1918 гг. - Олейников Алексей Владимирович

Австрийский генерал Э. Кабиш писал о боях августа-октября, успешных для русских, как о событии, стабилизировавшем Русский фронт в Галиции [214]. А авторы британской «История Великой войны» считали «бои августа — сентября на линии р. Стрыпа точкой обратного отсчета — чертой, остановившей австро-германское наступление. Трехдневные бои, давшие 33000 пленных» [215] австрийцев и германцев качнули маятник войны на Русском фронте в пользу Антанты, противник переходит к обороне.

Роль Государя в кампании 1915-го года трудно переоценить.

Русская армия была сохранена и восстановлена (противник в полной мере почувствовал это в следующем году), прекратилось отступление и начались активные действия. Президент Франции Р. Пуанкаре писал в телеграмме Императору: «Вся Франция восхищена не только храбростью и упорством, проявляемыми все время армией вашего величества, но и тем искусным маневрированием, которое позволило войскам… выйти из неприятельского кольца» [216].

Русские планы кампании 1916-го года во многом обуславливались общесоюзным планом, выработанным в конце 1915 года на конференции в Шантильи. Важное значение имело совещание в Ставке 11-го февраля 1916-го года. Очевидец так описывал его постановку: «За длинным столом, стоявшим посреди комнаты, разместились; с одной стороны Государь, имея вправо от себя главнокомандующего Северным фронтом генерал-адъютанта Куропаткина, только что сдавшего командование этим фронтом генерала Плеве и начальника штаба фронта генерала Бонч-Бруевича, и влево — главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерал-адъютанта Иванова и начальника штаба фронта генерала Клембовского. С другой стороны стола напротив Государя сел генерал Алексеев, имея вправо от себя главнокомандующего Западным фронтом генерал-адъютанта Эверта и начальника штаба фронта генерала Квецинского и влево — меня, вице-адмирала Русина и генерал-квартирмейстера генерала Пустовойтенко.

Заседание началось с доклада генерала Алексеева… Верховный главнокомандующий, слушавший изложение своего начальника штаба, поглядывая на всех и следя карандашом по разложенной перед ним карте, только приподнял голову и, молча, с полуулыбкой, обвел всех глазами, как бы приглашая высказаться» [217].

Уже после совещания Николай писал супруге: «…Я остался вполне доволен результатами нашего долгого совещания. Они много спорили между собой. Я просил их всех высказаться, потому что в таких важных вопросах правда имеет исключительное значение. Я предпочитаю не писать на эту тему, но все тебе расскажу при свидании…» [218].

В этом вся философия Николая II — предоставить возможность генералитету проявить инициативу, а по результатам обсуждения вынести взвешенное решение. Только так можно принимать важнейшие решения.

На Совещании был принят принципиальный план нанесения главного удара в летней кампании 1916 года — левым флангом Северного и правым флангом Западного фронтов.

Общие сроки согласованного наступления на Французском и Русском фронтах планировались на конец весны — начало лета, но зимнее германское наступление под Верденом внесло в эти замыслы значительные коррективы — русской армии опять пришлось спасать своего союзника. Неожиданность этой ситуации для противника усугубилась тем, что после ударов 1915 года германское верховное командование считало Россию парализованной, а русскую армию неспособной произвести серьезные сдвиги в оперативной обстановке.

Совещание в Ставке 1-го апреля 1916 года имело историческое значение. Посвященное подготовке предстоящего наступления и проводимое под председательством Государя, оно привело к выработке следующих важнейших решений: 1) Главный удар наносят армии Западного фронта при содействии войск Северного и Юго-Западного фронтов; 2) подготовку к операции закончить к концу мая с возможностью начать и в более ранние сроки. Император особо акцентировал внимание на сохранении военной тайны принятых решений и на энергичном образе действий русских войск [219].

Открывая совещание, Государь сообщил, что главный вопрос, который надлежит обсудить — план предстоящих военных действий летней кампании.

Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего генерал М.В. Алексеев доложил, что летом намечено общее наступление. Его общие контуры следующие. Западный фронт, которому будет передан общий резерв и тяжелая артиллерия, находящиеся в распоряжении Ставки, нанесет главный удар и направлении на Вильно. Северный фронт начнет наступление с северо-востока также на Вильно, содействуя Западному фронту. Он также получит часть тяжелой артиллерии и часть резерва.

Юго-Западный фронт должен держаться сначала оборонительно, он перейдет в наступление лишь тогда, когда обозначится успех двух первых фронтов. Главнокомандующий армиями Северного фронта А.Н. Куропаткин заявил, что, при сильно укрепленных немецких позициях надеяться на прорыв фронта трудно, на успех надеяться трудно, и что мы понесем крупные потери, особенно при недостатке снарядов тяжелой артиллерии.

Алексеев возразил Куропаткину, но заявил, что тяжелых снарядов у нас пока еще недостаточно. Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал А.Е. Эверт присоединился к мнению А.Н. Куропаткина и заявил, что пока тяжелая артиллерия не будет снабжена в изобилии снарядами, лучше держаться оборонительно.

Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал А.А. Брусилов не согласился с мнениями коллег: он стоял за общее наступление всех фронтов, считая, что его фронт должен наступать одновременно с другими. Фактически он просил разрешения на наступление. Такое мнение не могло не нравиться Государю, который его поддержал. По итогам совещания Брусилову было дано добро на активные действия в контексте общего плана.

Алексеев заявил, что он предупреждает Брусилова о невозможности дополнительного усиления и снабжения его армий. Брусилов отвечал, что он на это и не рассчитывает. Куропаткин и Эверт также были вынуждены заявить, что и их армии могут наступать, но только ручаться за успех они не могут.

Все три фронта к середине мая должны были быть готовы к наступлению — таково главное решение Совета.

Верховный главнокомандующий традиционно не стеснял своих генералов царским мнением, позволяя им свободно высказываться. Он, как Верховный Главнокомандующий, санкционировал окончательно выводы, делавшиеся его Начальником Штаба.

Но заслугой Ставки, в целом, и ее руководителя, в частности, была трансформация плана наступления: теперь это было общее наступление всех трех европейских фронтов Действующей армии. Это позволяло лучше реализовать свободу маневра применительно к вопросу о переносе, в случае необходимости, тяжести главного удара.

А учитывая и тот факт, что недавнее (март 1916 г.) выдвижение генерала Брусилова на должность главкома Юго-Западного фронта — инициатива Императора, то очевидна роль последнего в достижении одной из самых блестящих побед в истории русского оружия.

Позиция Николая II по поводу общего наступления фронтов осталась неизменной, когда к нему после совещания подошел бывший главком Юго-Западного фронта генерал от артиллерии Н.И. Иванов, умоляя отменить наступление войск его бывшего фронта из-за их переутомления.

Пораженческая позиция руководителей Северного и особенно Западного фронтов должна была насторожить Императора уже во время Совещания.

В ситуации, когда А.Е. Эверт четырежды переносил срок наступления своего фронта, а затем нанес удар не на Вильно, а на Барановичи, следовало изменить задачи фронтов. Директива Ставки от 26 июня вменила нанесение главного удара в обязанность Юго-Западному фронту в новом направлении — Ковельском — с перспективой последующего наступления на Брест-Пружаны. Теперь в распоряжение А.А. Брусилова передавался стратегический резерв Ставки — Гвардейский отряд (3 корпуса) и 4-й Сибирский армейский корпус, а 3-й армейский корпус, который перебрасывался с Северного фронта. Но было уже поздно. Противник (теперь это прежде всего немцы) постепенно локализовал Брусиловский прорыв.