Роль России и Романовых в Великой Войне 1914-1918 гг. - Олейников Алексей Владимирович
Координация действий фронтов, сосредоточение максимальных сил на направлении главного удара, энергичное маневрирование — вот суть оперативных указаний нового Верховного Главнокомандующего.
Особое внимание при проведении Виленской операции уделялось Государем разведке во всех ее разновидностях. Телеграмма командующего 2-й армией генерала от инфантерии В.В. Смирнова своим корпусным командирам от 6-го сентября 1915-го года содержит следующие строки: «Государь Император повелел: 1) Развить шире разведку как войсковую, так и агентурную, особенно через местное население и чинов полиции, для выяснения сил противника в районе озер Свирь и Нарочь, Поставы и положения дел у Глубокое, 2) возможно скорее сменить конный корпус генерала Орановского пехотными частями, возложив на него разведку…» [205].
Многие историки считают, что за фразой «Государь Император повелел» скрывается исключительно оперативная деятельность Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего М.В. Алексеева. О том, что это не так, и роль Императора проявлялась непосредственно, говорит следующий документ: «Разделяю соображения генерала Эверта о сборе частей гвардии в районе Вилейка-Молодечно. Николай» [206]. Эта телеграмма, адресованная именно генералу Алексееву, говорит о руководящей и координирующей роли Государя, о том что он контактировал с руководством фронтов, вникал в оперативную обстановку и давал указания. Один из сотрудников Штаба Верховного Главнокомандующего, характеризуя М.В. Алексеева, отмечал, что он мог быть лишь техническим исполнителем воли Главкома, а на первые роли не годился: «Ставка… хорошо понимала, что генерал Алексеев верховным главнокомандующим ни по своему характеру, ни по своим способностям, ни по системе своего труда, при котором он стремился одинаково внимательно разрешить и крупные и мелкие вопросы, быть не может» [207].
Спокойное и взвешенное руководство со стороны с Ставки и Императора лично принесло свои плоды — Пиленская операция заканчивалась в пользу русских войск.
Особое значение Государем придавалось борьбе с инерцией отступления, упадком и восстановлением боевого духа. Совершенно справедливыми представляются в этой связи слова генералов Д.Н. Дубенского и А.И. Спиридовича. Д.Н. Дубенский отмечал: «Этот крупный боевой эпизод великой войны, известный под названием Вильно-Молодечненской операции, является первым ответственным делом, совершенным, от начала до конца под личным водительством Верховного Главнокомандующего Государя Императора. Важность этой операции приобретает тем больше значение, что она положила предел дальнейшему продвижению германской армии в наши владения» [208]. А.И. Спиридович писал: «Новое командование (Государь и Алексеев) с честью вышло из того критического положения… Смелый маневр германцев был побит искусным контрманевром русского Главного командования и доблестью русских войск и их начальников… Военный, историк расскажет когда-нибудь беспристрастно, как часто многое в той операции, казавшееся почти, невозможным, выполнялось блестяще только благодаря магическим словам: «По повелению Государя Императора», «Государь Император указал», «Государь Император приказал»… Беспристрастный военный историк должен будет указать на то, сколь большую роль играл в успехе той операции лично Государь Император, помогая генералу Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было, твердым и властным словом. Еще столь недавно растерянный (в роли Главнокомандующего Северо-Западным фронтом), генерал Алексеев, как бы переродился, нашел себя, овладел своим умом и талантом. Таково было влияние на него спокойного и вдумчивого Государя. Это счастливое сочетание столь разных по характеру людей, как Государь и Алексеев, спасло в те дни русскую армию от катастрофы, а Родину от позора и, гибели» [209].
П.К. Кондзеровский следующим образом характеризовал роль Государя в Виленской операции: «Дело было в первых числах сентября 1915 года. Вести со всех фронтов поступали все неутешительные… я пришел к начальнику штаба, дабы выяснить события на фронте. Генерал Алексеев сидел в своем кабинете за огромным столом, окруженный картами, бумагами. Вид у него был расстроенный, тревожный. На мой вопрос, в каком состоянии находится наши армии за эти дни и справедлива ли тревога охватившая Ставку, Михаил Васильевич схватил себя за голову и голосом полного отчаянья ответил: «Какие у нас армии? Войска наши погибли на полях Галиции и Польши. Все лучшее перебито. У нас в полках остались теперь сотни, а в ротах десятки людей. У нас иногда нет патронов, снарядов… Я не знаю, что мы будем делать, как сдержать напор и где остановимся. Я нахожу, что наше положение никогда не было так плохо. Вот я сейчас все это доложу Его Величеству». Видимо, человек находился в полном ужасе от событий и не владел собою. Я ушел от Алексеева смущенный и с большой тревогой в душе.
В половине первого в тот же день я снова увидел генерала Алексеева на Высочайшем завтраке. Он совершенно переменился, смотрел бодро, говорил оживленно и пропала та тревога, которую я видел несколько часов назад. Я задал ему вопрос, что вероятно с фронта получены лучшие вести, и он стал бодрее смотреть на будущее.
«Нет, известий новых не получено, но после доклада Его Величеству о положении на фронте, я получил от Государя определенные указания. Он повелел дать телеграмму по всему фронту, что теперь ни шагу назад. Надо задержаться и укрепиться. А прорыв Вильно-Молодечно приказано ликвидировать войсками генерала Эверта. Я теперь уже привожу в исполнение приказ Государя и, Бог даст, справимся».
Передо мной стоял другой человек. Вместо нервного, растерявшегося генерала Алексеева находился спокойный, уверенный начальник штаба Верховного, приводящей в исполнение воли Главнокомандующего, Русского Императора.
Результат этого распоряжения Государя был, как известно, громаден. Военная история оценит блестящие наши контратаки у Молодечно-Вильно и все последующие события. Только после этой удачной сентябрьской операции мы получили возможность не опасаясь дальнейшего наступления вражеских сил, готовиться к новой борьбе» [210].
Изменилась ситуация и на Юго-Западном фронте.
25-го августа 11-я армия перешла в наступление на Серете, нанеся поражение Южной германской армии и взяв в ходе 5-дневных боев около 36-ти тысяч пленных. Всего же с 17-го по 30-е августа было захвачено свыше 40 тысяч пленных, 70 орудий и 165 пулеметов [211].
10-го сентября войска 8-й армии временно взяли г. Луцк. В ходе Луцкой операции только 4-я «Железная» стрелковая дивизия взяла в плен до 10-ти тысяч солдат и офицеров противника. 5-го октября был взят г. Чарторийск. Одним из результатов операции у Чарторийска стал разгром 1-й пехотной дивизии немцев (захвачено 8,5 тысяч пленных, не считая раненых, в том числе почти целиком полк кронпринца германского и гаубичная батарея), захват 30-ти орудий и большого количества пулеметов.
Операция на Серете, Луцкая и Чарторийская операции имели важнейшее значение для всего Юго-Западного фронта.
Издатели Энциклопедического Словаря Русского Библиографического Института Гранат дали такую характеристику этой операции: «14–22 сентября, в районе Луцка, русская 8-я армия… произвела крайне удачную контратаку. 4-я австрийская армия… была разбита наголову. Австрийцы не только не смогли отправить на Сербский фронт 6-й и 17-й корпуса, как у них было условлено с германским командованием, но были вынуждены обратиться с просьбой о германской помощи. Группе Герока, двинутой во фланг русским из Полесья и составленной, главным образом, из 24-го германского резервного корпуса, удалось… остановить наступление Брусилова. Бои здесь затянулись до 23 октября. Наша контратака дала нам до 70 тыс. пленных» [212]. Сами немцы оценивали потери германских дивизий армейской группы Э. Бем-Эрмоли и Южной германской армии с 8-го по 18-е октября почти в 10 тысяч человек [213].
