Лилиан Крете - Повседневная жизнь Калифорнии во времена «Золотой Лихорадки»
Немедленно был созван народный суд. Женщина утверждала, что Кеннан якобы ее грубо оскорбил. Со своей стороны друзья Кеннана свидетельствовали в его пользу. Тогда обвиняемая заявила, что ждет ребенка, и потребовала врачебного обследования. В результате была подтверждена ее трехмесячная беременность. Но другой врач, приглашенный для консультации, был противоположного мнения. И женщину приговорили к повешению. У виселицы она заявила, что если бы ей пришлось повторить свой удар, она сделала бы это с наслаждением. Затем она затянула узел на своей шее и «радостно умерла»(29).
Комментируя это событие, г-н Сент-Аман (по ошибке назвавший местом трагедии Сонору) пишет: «Эта казнь легла на совесть американцев тяжким грузом. Никто не хотел оказаться замешанным в это дело, но и все горько сожалели об опасной поспешности. Если бы эта женщина была белой расы, ее бы, разумеется, не убили»(30).
Романтичный разбойник
Наше описание калифорнийской жизни было бы не полным, если бы мы не упомянули о разбойниках с большой дороги, и в частности — о самом знаменитом из них, Хоакине Мурьете. Историк Бенкрофт называет его «королем калифорнийских бандитов» и описывает как «романтического героя» — веселого, стройного, с гармоничными движениями, крупными черными глазами, чувственным ртом, шелковистыми усами, с ниспадающими на плечи черными волосами, со свободными и дружелюбными манерами и с рыцарской натурой(31).
В рассказывавшихся о нем бесчисленных историях трудно отличить правду от лжи. Кое-кто даже считает его всего лишь вымышленным персонажем. Однако нет сомнений в том, что разбойник с большой дороги по имени Хоакин Мурьета в действительности существовал. В то время о нем говорили повсюду. Полиция разыскивала его целый год. Квакер Чарлз Эдвард Пенкост говорит, что «встретил знаменитую партизанскую банду Хоакина», и нет никаких причин ставить его слова под сомнение. Но похоже, что одному Хоакину, из которого сделали сверхчеловека, приписали много разбойных нападений, совершенных другими мексиканскими десперадос, а в тот период их было немало. Несомненно, что многие эпизоды его жизни были плодом воображения калифорнийцев.
Традиция XIX столетия, а мы будем придерживаться именно ее, представляет Хоакина Мурьету как храброго мексиканского бандита, щедрого и преданного друга, галантного в обращении с дамами и безжалостного к врагам, которого привела к рискованному ремеслу главаря банды якобы лишь ненависть к американцам. Одним словом — патриот.
Говорят, что Хоакин появился в Калифорнии в начале периода «золотой лихорадки». Весной 1850 года он работал на платном участке россыпи Станислаус. Однажды вечером полдюжины американских десперадос проникли в его скромную лачугу, избили его, после чего изнасиловали его жену — нежную красавицу Розиту. «Придя в сознание, — говорит Бенкрофт, — он увидел растерзанную Розиту, зарывшуюся лицом в тряпье и содрогавшуюся от рыданий. И понял он, что случилось самое худшее»(32).
Хоакин с Розитой бежали в Мерфи Диггингс, где молодой человек стал банкометом игры в монте. Он уже выправил свои финансовые дела, когда полиция арестовала его вместе со сводным братом за кражу лошади. Брата повесили, его же избили кнутом, хотя он заявлял о своей невиновности. И тогда Хоакин Мурьета поклялся мстить.
Разбой был своеобразной специальностью мексиканцев, и Мурьета преуспел в нем, как никто другой. В течение трех лет он обирал всю золотую страну и даже юг Калифорнии. Со своей бандой он нападал на дилижансы и на одиноких проезжих, грабил лагеря золотоискателей и делил награбленное с преследовавшимися согражданами. Он разыскал и убил всех изнасиловавших его жену и казнивших его брата. Почти всех их он захватил живыми, привязывал к седлу своей лошади и волочил по каменистой горной дороге, пока они не превращались в бесформенную кровавую массу. Его имя нагоняло страх на американское население. Он появлялся повсюду. Его обвиняли в каждом преступлении, совершенном на территории от Шасты до Марипозы. Порой с ним бывало до двадцати человек, иногда до восьмидесяти (это позволяет думать, что на самом деле речь шла о разных бандах). Его помощник, Мануэль Гарсиа, по кличке Трехпалый Джек (у него была изувечена рука), был настоящим чудовищем, единственным наслаждением которого было перерезать горло какому-нибудь китайцу, чтобы увидеть его кровь(33).
За голову Хоакина была назначена внушительная награда. В 1852 году штат Калифорния обещал за него, живого или мертвого, 5 тысяч долларов, а в следующем году некоему капитану Гарри Лаву, помощнику лос-анджелесского шерифа, было позволено взять 25 солдат, чтобы поймать объявленного вне закона преступника. Охота была долгой, и близ озера Туларе они наткнулись на мексиканскую банду, приготовлявшую себе завтрак у костра. Это был Хоакин с семерыми своими людьми, по крайней мере так подумал Лав. В последовавшей перестрелке Хоакин и его сподручный были убиты. «Для опознания» голова одного и рука другого были отрезаны, заспиртованы и отосланы в Сан-Франциско. А 18 августа во всех газетах появилось следующее сообщение: «Голову Хоакина можно увидеть у Кинга. На углу Хэллек и Сансом-стрит. Вход: один доллар».
Действительно ли то была голова знаменитого бандита Мурьеты? Его жена Розита это отрицала и была уверена в том, что ему удалось бежать в Мексику.
Мрачная подробность: поговаривали, что его волосы продолжали расти в банке со спиртом, и люди, в особенности мексиканцы, спешили увидеть этот феномен. Позднее голову Хоакина и руку Трехпалого Джека отправили в Музей ужасов д-ра Гордона на Монтгомери-стрит, разрушенный во время землетрясения 1906 года.
«Бдительные» 1856 года
«Радуйтесь, вы, игроки, и вы, путаны. Ваш триумф поистине велик. Вы одержали победу надо всем, что свято, добродетельно и добропорядочно… Закон гарантирует безопасность, но это вранье! Плачьте вы, честные люди Сан-Франциско. Оплакивайте город, который вы построили!»
Автор этих строк — Джеймс Кинг Уильямский, редактор «Сан-Франциско Ивнинг Булетин». Несколькими месяцами позднее, 14 мая 1856 года, Кинг был убит средь бела дня выстрелом из револьвера на углу улиц Монтгомери и Вашингтона. Его убийца, Джеймс П. Кэзи, был одним из членов муниципального совета Сан-Франциско.
В этот период на калифорнийской сцене доминировали две политические партии — демократы и так называемые «Know Nothing» — «Ничего не знающие», их представители принадлежали к воровскому миру. Штабы обеих партий состояли из профессиональных игроков, сутенеров и авантюристов, продвинувших своих людей во все административные и судебные органы. Коррупция была всеобщей. Преступления совершались средь бела дня и оставались безнаказанными. Судьи, присяжные, полицейские — каждый имел свою цену.
17 ноября генерал Ричардсон — начальник полиции (маршал) Соединенных Штатов — был убит на улице сутенером и влиятельным политиком Чарлзом Кора за то, что пренебрежительно обошелся в театре с постоянной любовницей Кора. Чарлз, веривший в могущество своих друзей, дал себя арестовать. Он знал, что никто не осмелится его осудить, и нагло заявил судье, что считает себя невиновным.
Возмущенная пресса объявила войну преступному миру Калифорнии и криминальным политикам. Возглавил борьбу Джеймс Кинг Уильямский (взявший такой псевдоним, чтобы отличаться от других Кингов — эта фамилия была очень широко распространена). Он из дня в день резко выступал против коррумпированных чиновников, раскрывал их злоупотребления властью. Для честных людей он стал героем-правдолюбом, для преступного мира — человеком, с которым нужно разделаться. Им не нравилось, что в своем «Ивнинг Булетин» скандальный журналист «копается в грязном белье» и «эксгумирует трупы». Хотя он уже владел восемнадцатью газетами в Сан-Франциско, последняя, «Ивнинг Булетин», уже через полгода стала выходить самым большим на Западе тиражом. 14 мая 1856 года в передовице, которой было суждено стать последней, он смело взялся за Джеймса Р. Кейси, бывшего обитателя тюрьмы Синг-Синг. В статье Кинг писал, что Р. Кейси «фальсифицировал результаты выборов при избрании его в окружной муниципальный совет», хотя его даже не было в списке кандидатов.
Разъяренный Кейси потребовал от Кинга опубликовать опровержение и извинение. Тот отказался. Меньше чем через час после этого он уже валялся на улице Монтгомери с пулей в груди. Его агония длилась шесть суток.
И тогда население Сан-Франциско, как и в 1851 году, взбунтовалось. Убийство Кинга требовало возмездия. В считанные часы собрался комитет бдительности, и за два дня в него записались еще 3 500 человек, среди них многие служили в милиции штата. Горожане были настроены на линчевание. Друзья Кейси, осознавшие грозившую ему опасность, упрятали его в тюрьму.
