Ларри Коллинз - О, Иерусалим!
— Господа! — сказал он тихим голосом. — Почтим память мученика священной войны Абдула Кадера Хусейни.
Для Эмиля Гури, присутствовавшего на совещании, эти слова, как он позднее вспоминал, ознаменовали «конец палестинского движения сопротивления». Он подумал: «Есть что-то у нас в крови, что побуждает нас возносить на пьедестал своих героев и поклоняться им; поэтому когда такой герой гибнет, всё идёт прахом». Слава, которую Абдул Кадер завоевал при жизни, лишила его последней победы. Дабы почтить память своего погибшего вождя и проводить его в последний путь, сотни арабов, которые раньше ринулись к Кастелю искать исчезнувшего военачальника, теперь двинулись назад в Иерусалим. Охранять деревню, за которую Хусейни погиб, осталось каких-нибудь сорок человек под командованием школьного учителя Абу Гарбие.
Кастель для Ҳаганы был важным опорным пунктом, жизненно необходимым для успешного проведения операции «Нахшон».
Вскоре после полуночи к деревне подошли два отряда Пальмаха под командованием молодого талантливого офицера Давида Элазара. Абу Гарбие увидел, что евреи готовятся к атаке.
Понимая, что у него нет никакой надежды отстоять деревню, и желая избежать бессмысленных потерь, Гарбие дал своим людям приказ отступить. Так Кастель снова перешёл к евреям.
22. Мирная жизнь Дейр-Ясина
Трое суток пилот Ҳаганы Фредди Фредкенс рыскал на своём «кукурузнике» над Средиземным морем с грузом самодельных бомб на борту, разыскивая грузовое судно «Лино», которое должно было доставить из Фиуме в Бейрут груз чехословацкого оружия, закупленного капитаном Керином для арабской армии. А на четвёртые сутки Фредкенс обнаружил пропавший корабль там же, где и вся Италия, — на страницах итальянской прессы.
Оказалось, что шторм загнал «Лино» в порт Мальфетта, расположенный севернее Бари. В Мальфетте итальянский таможенник обнаружил секретный груз; на следующий день газеты вышли с аршинными заголовками, кричащими о прибытии в итальянский порт таинственного груза оружия. В Италии в это время полным ходом шла предвыборная кампания, и тотчас распространился слух, что груз оружия предназначен для коммунистов, которые собираются произвести в Италии переворот. Правительство немедленно отдало приказ арестовать команду судна, а само судно отбуксировать в порт Бари и поставить — до окончательного расследования — под вооружённую охрану.
Это предоставило Ҳагане отличную возможность потопить судно.
Задача была возложена на Муню Мардора, одного из самых отважных агентов Ҳаганы в Европе. Мардор немедленно помчался в Бари на грузовике, замаскированном под грузовик американской армии. В запасном бензобаке машины была спрятана взрывчатка.
Подобраться к «Лино» по суше не было никакой возможности.
Оставалось подплыть к нему с моря. Первая попытка не удалась: бдительные итальянские охранники обнаружили лодку Мардора. Вторая попытка была предпринята в полночь 9 апреля.
В одиннадцать часов вечера надувной плот с двумя водолазами и подрывником отошёл от берега в глухом уголке гавани. Плот проник в военный порт и подошёл к борту «Лино». Водолазы прыгнули в воду и приладили к корпусу судна мощную самодельную мину, которая должна была взорваться через несколько часов. Затем водолазы вернулись в рыболовный порт, где их ждал Мардор со своим грузовиком. Через несколько минут грузовик уже мчался в Рим. В пятом часу утра в порту Бари раздался чудовищный взрыв, проделавший в борту корабля «Лино» огромную пробоину. Шесть тысяч винтовок и восемь миллионов патронов, закупленных капитаном Керином в Праге, погрузились на дно бухты Бари.
Из Сирии в Италию был спешно командирован полковник Фуад Мардам. Он предъявил итальянским властям доказательства того, что груз оружия на «Лино» предназначался для Сирии, и взялся за дело. Ему удалось поднять из воды большинство ящиков с винтовками: многие из этих винтовок ещё можно было спасти, обработав их антикоррозийными веществами. Но восемь миллионов патронов погибли безвозвратно.
Эта катастрофа только подстегнула арабов. Они принялись лихорадочно скупать оружие. Торговцы наперебой предлагали им свой товар. Некий чех продал шесть тысяч винтовок и пять миллионов патронов в обмен на оливковое масло, а какой-то испанец обязался поставить двадцать тысяч маузеров и двадцать миллионов патронов. Итальянцы предложили четыреста миномётов и сто восемьдесят тысяч мин, какой-то швейцарский гражданин — противотанковые ружья. А один пронырливый гамбургский делец предложил личную яхту Гитлера и целый флот потрёпанных подводных лодок.
Хотя евреи не имели права закупать оружие открыто, как арабские страны, но и люди Бен-Гуриона тоже могли похвастаться немалыми достижениями. В римских отелях и в ангарах Панамы ожидали указаний сто пилотов, готовых ринуться в бой, — идеалистов, сионистов, наёмников, авантюристов, евреев и неевреев, выходцев из Соединённых Штатов, Европы, Южной Африки, из азиатских стран. Среди этих людей были, например, такие колоритные фигуры, как голландский миллионер или перс — ветеран индийской авиации; дезертир из Красной армии, бывший журналист, бывший молочник, бывший пожарник и даже бывший полисмен из Бруклина. Всех их объединяло, во-первых, желание сражаться за Еврейское государство, и во-вторых, большой лётный опыт, накопленный за годы Второй мировой войны.
Посланцы Бен-Гуриона закупали во всех странах света бронированные автомобили и артиллерию, лёгкое стрелковое оружие и боеприпасы. Не пренебрегали евреи и вспомогательным оборудованием — вроде того, что закупил Федерман в Бельгии.
Однако всё это могло иметь ценность, только будучи доставленным в Палестину. А англичане, несмотря на близкое окончание срока мандата, надзирали за палестинским побережьем так же зорко, как и прежде. Бен-Гуриону было ясно, что самое опасное положение возникнет после ухода англичан. Пройдёт немало времени, прежде чем евреи сумеют ввезти в страну достаточно оружия, чтобы отразить нападение арабских армий.
«Именно в этот период, — сказал себе Бен-Гурион, — решится, проиграем мы войну или выиграем».
Ахмед Эйд, средних лет каменщик из деревни Дейр-Ясин, разбудил жену, а затем, выйдя из дому, постучал в двери соседних домов. Было четыре часа утра. В это время женщины деревни вставали, чтобы отправиться печь питы — круглые белые лепёшки — в большой общей печи, находившейся возле дома мухтара. Женщины покорно поднимались ни свет ни заря и принимались за работу. В это утро питы спасли им жизнь.
Перекинув через плечо ремень с болтающимся на нем допотопным маузером, Эйд вернулся на свой пост: в эту ночь он стоял в карауле у въезда в деревню.
Хотя вроде бы никакая особая опасность Дейр-Ясину не угрожала, старейшины решили последовать примеру других арабских деревень и установили ночные дежурства.
Накануне вечером Ахмед Эйд заступил на пост вместе с двумя другими каменщиками, тремя каменотёсами и шофёром грузовика.
Ночь прошла спокойно — только издали, со стороны Кастеля, доносились отзвуки выстрелов. Деревню Дейр-Ясин, расположенную к западу от Иерусалима, эти звуки не слишком тревожили. Старейшины Дейр-Ясина держались в стороне от разгоревшейся в Палестине борьбы.
Сейчас под охраной Ахмеда и его товарищей мирным сном спали почти все жители деревни. Те, кто работал на стороне — в Иерусалиме и других местах, накануне вернулись домой, чтобы провести выходной день с родными. Другие, как Ахмед Халил, рабочий в лагере Алленби, или его брат Хассан, официант в ресторане «Царь Давид», вернулись в деревню, потому что англичане, уже собиравшие чемоданы, не нуждались более в их услугах.
Мирный утренний сон жителей Дейр-Ясина был нарушен резким винтовочным выстрелом. Затем кто-то вскрикнул:
— Ахмед, яхуд алейна! (Евреи идут!) Внизу на склоне холма Ахмед увидел людей, поднимающихся из вади. Неожиданно со всех концов деревни раздались выстрелы.
Было четыре часа тридцать минут утра. Мирная жизнь Дейр-Ясина окончилась навсегда.
Двигаясь на Дейр-Ясин с трёх сторон, бойцы Эцеля и Лехи начали атаку, которая, как надеялись их командиры, должна была повысить престиж их организаций в Иерусалиме. Бойцы Эцеля подошли к Дейр-Ясину с юга, со стороны еврейского пригорода Бейт-Хакерем, а бойцы Лехи атаковали с севера. С востока, по единственной дороге, ведущей к деревне, двигался бронированный автомобиль, снабжённый громкоговорителем.
Всего в операции было занято сто тридцать два человека.
Командиры Эцеля и Лехи назвали эту операцию «Ахдут» («Единство»), чтобы подчеркнуть совместный характер действий обеих групп. Взрывчатка была взята со складов Лехи, а Эцель из своих подпольных арсеналов выделил автоматы; винтовки и ручные гранаты предоставила Ҳагана, надеявшаяся на помощь Эцеля и Лехи под Кастелем.
