Эрнест Лависс - Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть аторая
Федэрб решительно перешел в наступление. Во главе отряда в 1500 человек он переправился через реку и проник в землю трарзов. Последние, пользуясь его отсутствием, попытались напасть на Сен-Луи, но сопротивление форта Лейбар, который защищал лишь сержант с тринадцатью солдатами, сразу остановило их движение. Не тратя времени на погоню за трарзами, Федэрб преграждал им подступы к реке, внезапно захватывал их становища и угонял стада их быков. Изгнанные из Уало, они тщетно пытались поправить свои дела, грабя черных на левом берегу реки. Торговля камедью была парализована, а уолофы и пели, осмелев, стали нападать на караваны, отправлявшиеся за провиантом. Однако трарзы не хотели признать себя побежденными. При поддержке своих соплеменников — бракна и дуаихов — они еще два года продолжали враждебные действия, Эта война вся состояла из набегов ц внезапных нападений. Французские отряды и вспомогательные войска переходили реку и совершали стремительные набеги на неприятельскую страпу. Мавры, со своей стороны, нападали на замиренные села и уводили в плен черных рыболовов и пастухов. Кампания 1857 года оказалась решающей. 13 мая, при температуре в 57° по Цельсию, губернатор близ озера Кайар врасплох напал на наследного принца Сиди и взял его лагерь. Значительный отряд трарзов, который рискнул перейти на левый берег озера и безуспешно атаковал блокгауз Н'Дер, охраняемый двумя белыми солдатами и семью черными, был настигнут и истреблен у Лалгобе в ту минуту, когда пытался перейти обратно реку.
Дуаихи первые выбились из сил и в ноябре пошли на мировую. Среди бракна образовался раскол; один из наиболее могущественных родов отказался продолжать войну и наголову разбил царьков бракна и трарзов, которые объединились, чтобы наказать его за эту измену. В мае 1858 года и Мухам-мед-Хабиб запросил мира. Вскоре после этого то же сделали бракна. Торговля камедью была урегулирована. Она должна была совершаться отныне исключительно во французских факториях с уплатой трехпроцентного сбора в пользу мавританских царьков; сбор этот должен был взиматься, однако, не ими самими, а французами. Так, наконец, осуществилось упразднение пошлин за пристани и земли, которого столько времени добивались французские купцы. Суверенитет Франции над левобережными племенами был безоговорочно признан трар-зами. Все обязались не допускать набегов к югу от реки, и ни один вооруженный мавр не мог отныне переправляться через пее без позволения губернатора. Позднее пришлось изменить текст соглашения, касавшегося торговли камедью. Но мир уже больше пи разу не был нарушен в этой местности.
Эль-Хадж-Омар. Еще задолго до окончания этой борьбы Федэрб не побоялся вступить в другую — с несравненно более опасным противником. Его неутомимая энергия позволяла ему вести борьбу па два фронта. В период засухи он действовал против мавров, а как только с доиедями наступало половодье, создававшее преграду для их нападений, он поднимался вверх по реке, чтобы воевать с Эль-Хадж-Омаром.
Последний вполне заслуживает имени «черного Абд-эль-Кадера». Это был тукулёр из окрестностей Подора, выступавший по возвращении из долгого паломничества в Мекку в качестве пророка и святого. Фанатик и честолюбец, он мечтал об обращении в мусульманство всех идолопоклонников между Нигером и Сенегалом и Сенегалом и Гамбией и об образовапии мусульманской державы под своим владычеством. Красноречивый проповедник, искусный «чудотворец», бесстрашный в бою и неумолимый после победы, он умел и ослеплять блеском и поражать ужасом эти находящиеся еще в младенчестве народы. Нескольких ракет, пущенных на упорствовавшие селения, было достаточно, чтобы убедить их, что он повелевает молнией. С 1848 года утвердившись в Дингирее, на границе Фута-Джалона, Эль-Хадж-Омар не торопясь вел свои приготовления, подогревая энтузиазм мусульманских народов, которые должны были поставлять ему солдат, и окружая себя избранными учениками, талибэ, готовыми отдать за него свою жизнь. Сначала он делал вид, будто хочет жить в мире с белыми; для этого он распространял слух, что проповедует священную войду только против язычников, и даже послал просить у губернатора Прота одолжить ему на время несколько пушек. Легко было предвидеть, что он обратится против французов, лишь только почувствует себя достаточно сильным, и что французам скоро придется вступить с ним в борьбу не на жизнь, а на смерть, если они не захотят уступить ему место.
В 1855 году Эль-Хадж-Омар, после произведенной им резни, залившей кровью Бамбук и Каарту, начал враждебные действия, ограбив французских откупщиков по верхнему течению реки. Он держал наготове у границ Бамбука войско в 12 000 человек из пэлей, тукулёров, бамбаров и сараколей. Од призывал подвластных французам мусульман отложиться от неверных. «Бог запрещает вам соединяться с ними, он объявил вам, что примкнувший к ним — такой же неверный, как они, говоря: вы не должны жить, смешиваясь с евреями и христианами, а кто сделает это — сам еврей или христианин». Эти подстрекательства оказали свое действие: Эль-Хадж-Омар приобрел приверженцев даже в самом Сен-Луи; тукулёрские деревни в Фута встретили шлюпку губернатора ружейными выстрелами. «Наше дело проиграно, если мы не постараемся положить конец успехам пророка и если начнем давать ему отпор на нижнем течении реки только тогда, когда он уже будет господствовать на верхнем».
Федэрб взялся за дело со своей обычной решимостью. В сентябре флотилия двинулась вверх по Сенегалу. Дойдя до Кайеса, ниже водопадов Фелу и в 1000 километрах от Сен-Луи, она выгрузила солдат, рабочих, припасы, строительные материалы; на участке, который уступил султан Самбала, в двадцать дней был построен форт Медина. Это сразу ободрило врагов Эль-Хадж-Омара, и они начали смело давать отпор его полководцам по всей линии от Баке ля до Медины,
Осада Медины. Эль-Хадж-Омар, занятый в Каарте, отсрочил свою месть. В начале 1857 года он снова явился на Сенегале. Все бежало при его приближении. В мединской цитадели и селе Самбала собралось 6000 беглецов. 8 белых солдат и 40 черных составляли гарнизон под командой Поля Голла, мулата из Сен-Луи. 19 апреля одна женщина сообщила ему, что неприятель приближается. На следующий день началась атака. Три колонны сразу бросились на форт и село с бамбуковыми лестницами, приготовленными для приступа. Колонны отступили только после того, как у них пало 600 человек. 11 мая попытка возобновилась; осаждающие заняли островок на реке, всего в 150 метрах от Медины, зайдя, таким образом, в тыл фронту. Сержант Депла с тремя туземными матросами и восемью людьми из Самбалы сел в лодку, защищенную броней из бычьей кожи, обогнул островок, и таким образом тукулёры оказались между его огнем и огнем цитадели.
Вскоре нападающие не выдержали и, потеряв более ста человек, спаслись вплавь. Эти две неудачи охладили пыл солдат Эль-Хадж-Омара, и, не видя того чуда, которое должно было даровать им победу, они отказались еще раз идти на приступ. Таким образом осада превратилась в блокаду. Осаждающие думали, что голод сломит это упорное сопротивление. Но проходили педели, а Медина Есе держалась. Наконец пророк потерял терпение. Он обратился к своему войску с пламенной речью, в которой оплакивал павших воинов и призывал живых отомстить за них. В эту самую минуту подошло подкрепление. Новоприбывшие, еще не видавшие огня, вызвались идти вперед, а за ними пошла и вся армия Эль-Хадж-Омара. Под прикрытием ночи осаждающие подошли к деревне и начали заступами рубить ее ограду с целью пробить бреши. Но тут поднялась тревога; жители Самбалы открыли огонь по осаждающим, цитадель засыпала их картечью, и они отступили в беспорядке, оставив у стены груду трупов.
18 июля наступил девяносто седьмой день осады. Уже больше месяца защитники Медины и беглецы, нашедшие в пей убежище, питались только сырыми земляными орехами. Вслед за провиантом и дровами кончились и боевые припасы. В селение больше не отпускали пороха, в самом форте оставалось только по два заряда на пушку и по два патрона на ружье. Неприятельские апроши находились на расстоянии 50 метров от форта и 25 — от села. Первый штурм кончил бы дело.
К счастью, подоспела помощь. Дело в том, что при малой воде река несудоходна, так что приходилось ждать половодья. Но как только начала прибывать вода, Федэрб двинулся из
Сен-Луи на двух паровых судах — «Подор» и «Базилик». Авизо «Гэт-Едар», посланный вперед, наскочил на острые скалы Малых порогов, «Подор» не мог пройти их, да и «Базилик» едва не погиб. Навстречу ему несся стремительный поток, под его килем было едва 10 сантиметров воды, справа и слева — рифы. Тщетно машина разводила все пары, — судно не трогалось с места. Стоя на палубе с флотскими офицерами, губернатор объявил командиру, что «надо во что бы то ни стало постараться пройти, так как долг повелевает либо погибнуть, либо спасти Медину». Дополнительно перегрузили предохранительные клапаны и усилили огонь в топках. Судно дрогнуло, медленно двинулось против течения и… прошло. Затем надо было еще пройти Киппское ущелье, где стесненная река течет между скалистых стен, по верху которых неприятель расставил стрелков. Наконец показалась Медина; на крепостном валу все еще развевалось трехцветное знамя, но царило мертвое молчание. Федэрб, в сильнейшем беспокойстве, не стал дожидаться, пока высадится его артиллерия; с авангардом из черных добровольцев он поскакал вперед, привел в беспорядок тукулёров, пытавшихся задержать его, и соединился с гарнизоном, вышедшим ему навстречу. Да и было пора: «женщины набрасывались на малейший кусок дерева, как на драгоценность, чтобы развести огонь и сварить какие-нибудь корни; другие собирали и ели сырую траву».
