Андрей Иванов - Наполеон. Страсти по императору
Он попал в точку и произвел фурор. Первенец императора французов должен был носить титул Римского короля, но ранее короной Священной Римской империи владел австрийский император. Поражение при Аустерлице привело к уничтожению этой империи, однако австрийский дом упорно требовал вернуть ему корону римлян как знак достоинства. И вдруг министр иностранных дел — творец политики империи Габсбургов — вдохновенно и легко отказывается от древнего титула в пользу новой династии великого воина, победившего Австрию четыре раза. Этот красивый символический жест показал стремление империи Габсбургов к союзу с Францией и получил широкую огласку.
События имели и оборотную сторону. В течение предыдущих месяцев император Наполеон продолжал двигаться по роковому пути конфронтации со святым престолом. Находясь в Вене в мае 1809 года, он подписал декрет о присоединении Папской области к Французской империи. Папа Пий VII издал буллу, отлучавшую от церкви «всех узурпаторов, зачинщиков, вдохновителей, сторонников и исполнителей этого кощунственного решения»{118}. Наполеон приказал арестовать понтифика. Пий VII был взят под стражу и доставлен в Савону.
В дни праздников люди меньше всего думают о войнах и насилии. Французы надеялись, что брак Наполеона умерит его воинственный пыл, и он снова присоединит лавры миротворца к лаврам героя-победителя. Император знал об этих настроениях и принял меры, уменьшавшие напряженность. Он отозвал войска из Германии и приказал им отойти за Рейн. Наполеон оставил на территории Рейнского союза только две дивизии и стремился быстро закончить денежные споры с Пруссией.
Император и императрица совершили свадебное путешествие в бывшую Бельгию. При этом Наполеон всюду давал приказания проводить общественные работы, рыть каналы, строить батареи.
Молодожены вернулись, и продолжились празднования. Город Париж, армия и гвардия, принцы и иностранные представители состязались в искусстве организовывать и проводить торжества и всеми силами старались угодить императорской чете. Балы и увеселения шли нескончаемой чередой, но вдруг произошла трагедия.
1 июля князь Шварценберг давал большой бал. В его отель приехали император и императрица, весь двор, высшее парижское общество и дипломаты. Наполеон и Мария-Луиза смотрели аллегорические картины, выставленные в танцевальном зале. Вдруг загорелась одна из декораций, стоявшая слишком близко к группе свечей. Пламя мгновенно распространилось по всему залу, и Наполеон вышел вместе с императрицей. Он хотел подать пример хладнокровия и двигался неторопливыми шагами. Сзади собралась толпа, все давили друг друга, и никто не решался опередить императора. Наконец, пагубные условности были отброшены, и раздался крик: «Скорее!»{119} Наполеон ускорил шаг и отвел императрицу в безопасное место. Затем он вернулся на пожар, организовал его тушение и принял меры для розыска погребенных под развалинами людей. Пострадавших было много. Князь Куракин получил страшные ожоги на голове, лице и руках.
Наполеон вернулся в Сен-Клу к четырем часам утра с лицом, покрытым черными пятнами от копоти. Он бросил шляпу на постель и рухнул на кушетку, воскликнув: «Бог ты мой! Ну и праздник!»{120}
В Санкт-Петербурге царили тревожные настроения. Отказ Наполеона от утверждения договора о Польше в русской редакции и его женитьба на эрцгерцогине были восприняты как смена приоритетов французской политики. С августа 1810 года Александр начал обдумывать план на случай разрыва с Наполеоном. Совсем недавно император французов сватался к русской царевне, и как быстро все изменилось! Александр разрешил одному немецкому офицеру представить ему план войны против Франции. В прибалтийских и литовских губерниях началось обновление крепостей и строительство земляных сооружений, а в сентябре по Двине и Днепру появились редуты укрепленных лагерей. Вблизи государственной границы Российской империи постепенно формировались армии. Коленкур, с которым по-прежнему обходились очень любезно, ничего не замечал.
Приоритеты французской политики могли меняться, но в одной своей части она оставалась постоянной. Континентальная система Наполеона стала законом жизни его империи и зависимых от нее держав с 1806 года. Император был крайне недоволен тем, как выполнялись его декреты на территории Голландии, где правил Луи Бонапарт. Король исходил из насущных интересов своей страны, в то время как Наполеон требовал их полного подчинения интересам Франции. Поскольку Голландия не боролась с контрабандой, то Наполеон навязал ей договор, передававший французской таможне охрану побережья. В страну были введены французские войска. Луи отрекся от престола, и Наполеон присоединил Голландию к своей империи.
Наполеон предложил Александру нанести английской торговле сокрушительный удар. В Балтийском море скопились шестьсот судов, которые не были приняты в занятых Наполеоном портах Пруссии и Мекленбурга и поплыли в сторону России. Император французов направил царю письмо, в котором описал экономический и финансовый кризис в Великобритании, и просил союзника захватить эти шестьсот судов и конфисковать их груз. Он утверждал, что все товары на борту кораблей принадлежат англичанам.
В своем ответе на письмо Наполеона царь отрицал прибытие в его гавани многочисленных судов. Затем он сделал совершенно неожиданный шаг. В последний день 1810 года был опубликован указ о новом таможенном тарифе. Данный акт был прямым нарушением Тильзитского договора, 27-я статья которого говорила о восстановлении торговых отношений между двумя империями в довоенном виде (что означало временное введение в действие договора 1787 года, выгодного для Франции). По новому указу ввозимые по суше товары облагались суровыми, а в некоторых случаях даже запретительными пошлинами.
Подписывая указ, царь еще не знал о территориальных изменениях на севере Европы. 13 декабря 1810 года было издано решение сената Франции, санкционировавшее присоединение Голландии к империи и объявлявшее о присоединении немецкого побережья. Наполеон объявил, что герцогу Ольденбургскому (дяде российского императора) нужно сделать выбор между двумя решениями: остаться на месте и согласиться с ограничением его прав, которое будет следствием учреждения на территории герцогства французских таможен, или же отказаться от своего герцогства и получить взамен Эрфурт. Наполеон хотел, чтобы герцог переехал в Эрфурт, и это должен был разъяснить ему направленный по случаю посол. Герцог поверил в свободу выбора, вежливо отклонил обмен и просил оставить его в Ольденбурге. Французские власти появились в герцогстве, отстранили местную администрацию и завладели денежными кассами. Герцог протестовал, но Наполеон не стал отступать. 22 января 1811 года император подписал декрет, по которому права герцогской семьи переносились в Эрфурт. Этим Наполеон грубо нарушил 12-ю статью Тильзитского мирного договора.
Александр и Наполеон больше не верили в союз своих держав, но сохраняли видимость хороших отношений. Каждый действовал в своих интересах, не советуясь с союзником. Указ о таможенном тарифе ущемлял торговые интересы Франции, а захват Ольденбурга был грубым нарушением норм международного права. Царь назвал этот акт произвола и насилия оскорблением России. Он выразил свой протест сдержанно, с достоинством и при этом заявил, что делает все для сохранения спокойствия мира. В течение пятнадцати дней он не приглашал Коленкура к обеду.
Российский император пошел дальше заявлений и протестов. Он мечтал стать освободителем Европы от наполеоновского ига и строил планы войны. В начале 1811 года он готовил вступление в герцогство Варшавское, существование которого было для него невыносимым. Расчет царя строился на том, что он сумеет привлечь поляков на свою сторону и убедит их встать под его знамена. Он войдет в Варшаву как освободитель: польское государство будет восстановлено, а сам он примет титул царя Польши. Александр рассчитывал на политический успех и присоединение к его армии не только поляков, но и пруссаков, датчан. Он составил таблицу наличных военных сил и утверждал, что на данном фронте союзники будут иметь значительное численное превосходство над армией Наполеона, который держал огромную часть своих войск на Пиренейском полуострове. Царь рассчитывал и на выступление Австрии против Франции.
Чтобы оценить свои шансы на успех, Александр обратился за советом к своему другу и бывшему министру иностранных дел Адаму Чарторижскому. Они обменялись письмами, причем царь просил хранить дело в строжайшей тайне. Александр задал вопросы о настроении умов жителей герцогства Варшавского, откликнутся ли они, если обретут «полную уверенность в возможности восстановления их отчизны»{121}, о политических партиях и армии. Чарторижский отвечал, что жители Варшавского герцогства и армия единодушны в стремлении к восстановлению Польши. Предложения Александра могут получить хороший отклик, если имеют под собой реальную почву и принесут герцогству Варшавскому больше, чем союз с Францией. Он говорил о чувстве признательности варшавян к Наполеону за создание герцогства, об их благодарности и лояльности к нему, о том, что «наиболее честные и здравомыслящие отвергнут мысль о выступлении против Наполеона с помощью тех средств, которые от него же были получены, и об оставлении его в тот момент, когда он более всего будет уверен в содействии герцогства Варшавского»{122}. Он прибавил такие аргументы, как «мнение, что французы — друзья поляков, русские же, наоборот, их злейшие враги»{123}, братские отношения между польскими и французскими войсками, нахождение в Испании многочисленных польских солдат, где «каждый поляк имеет нескольких друзей или родственников, которых побоится принести в жертву гневу Наполеона»{124}, нахождение многих молодых людей, в том числе из лучших семейств, на воспитании в Париже, где дети «являются заложниками в руках Наполеона»{125}. «Наконец, — писал Адам Чарторижский, — последнее и самое большое затруднение заключается в необыкновенных талантах Наполеона и в составившемся о них мнении. Так как до сих пор его гений всегда помогал ему выходить победителем из всех затруднительных положений, в которые он попадал, все убеждены, что так будет и всегда и что, как бы несчастливо, казалось, ни сложились для него обстоятельства, он, тем не менее, в конце концов возьмет верх»{126}.
