Сергей Галвазин - Охранные структуры Российской империи
При соблюдении изложенных условий квартира должна была отвечать ещё и следующим требованиям. Она не должна была располагаться там, где за ней удобно было установить наблюдение (соседство трактира, сада, лавки, стоянки извозчиков, общественного заведения и т. п.).
Обязательным считался второй выход, расположена квартира должна быть не во дворе, недалеко от места службы офицера и в такой части города, где революционеры не замечены.
"Конспиративных квартир… нужно иметь по возможности больше, и на одной и той же квартире назначать свидания в разные дни и часы сотрудников различных партий, чтобы предупредить не только весьма вредные последствия, но и саму возможность встречи двух сотрудников" (параграф 32). Предусматривался неожиданный визит "в неназначенный час" сотрудника в то время, как на квартире уже находится другой его "коллега", на этот случай "квартира должна быть устроена так, чтобы сошедшихся всегда можно было изолировать друг от друга" (параграф 33), т. е. иметь раздельные несколько комнат или других помещений.
Существовали правила пользования квартирой. "Следует принять за правило запирать на ключ комнату, в которой происходят свидания с секретными сотрудниками или в которой он находится один. У зеркала или окна сотрудника никогда сажать не следует. Не следует также иметь в комнате, посещаемой сотрудником, никаких бумаг, записок и тому подобных документов, относящихся к деятельности отделения или управления" (параграф 36).
И, наконец, самое ничтожное сведение о подозрении в "провале конспиративной квартиры служит основанием к немедленной её перемене" (параграф 38).
Вот пример соблюдения конспирации самим Судейкиным. "Выследить Судейкина народовольцам не удавалось благодаря его изобретательности. Свидания Судейкина с завербованными агентами из соображений конспирации обставлялись разного рода сложностями. Обычно агенту предлагалось зайти в дом по указанному адресу и назвать пароль. Через некоторое время его оттуда выводили переодетые полицейские и, сопровождая поодаль, направляли в какое-нибудь людное место, где указывали на карету с зашторенными окнами, в которой сидел Судейкин. Пока продолжался разговор, они разъезжали по городу. Иногда карета оказывалась пустой, и осведомителя везли на одну из многочисленных полицейских явочных квартир. Маршруты передвижения самого Судейкина постоянно менялись, выследить его было действительно очень трудно"1.
Но Судейкина подвела его самоуверенность. Все началось с того, что, для создания позиций в среде народовольцев он скомпрометировал женатого Дегаева, сумев ему подставить малолетнюю (11 лет) проститутку, поражающую своей красотой и развращенностью. Их свидание в специально оборудованном номере меблированных комнат купца Калашникова было задокументировано с использованием фотоаппаратуры. "Такое" не прощалось в кругах народовольцев. Эти компрометирующие материалы, по замыслу Судейкина, должны были послужить основой вербовки Дегаева. Вербовка при их личной беседе прошла удачно. Потом Судейкин совершает поступки, объяснить которые может только его логика. Он поселил ту самую одиннадцатилетнюю проститутку на одной из конспиративных квартир и содержал её на средства тайной полиции. Обиженный Дегаев, узнав об этом, потерял голову. Дождавшись очередного посещения явочной квартиры, он, пригласив ещё двух членов партии, перед которыми он раскаялся в своем предательстве, убивает Судейкина ломом, зная, что тот всегда надевает кольчугу на случай покушения. Здесь, видимо, азарт погони настолько увлек охотника, что, утратив чувство реальности, в нарушение им же культивируемых правил и норм он сам же из охотника превратился в жертву. Дегаевым управляло по меньшей мере три мотива — личное оскорбление, вызванное его грубой вербовкой, и ощущение себя униженным в отношениях с Судейкиным; исполнение воли товарищей по партии, которым он покаялся после вербовки и чувство марионетки, когда он убедился, что охранка в лице того же Судейкина претендует не только на управление его поступками и мыслями, но и на вмешательство в его личную жизнь.
В то время никакого документального закрепления отношений ни с "секретным сотрудником", ни с владельцем "конспиративной" квартиры не требовалось. Даже деньги лидерам черносотенных организаций, секретным сотрудникам и чиновникам Департамента полиции выдавались безотчетно, без расписок из секретных смет с пометкой "на известное Его Императорскому Величеству употребление". Расписки брались лишь у ненадежных агентов, когда офицеры охранки хотели покрепче привязать их к себе1.
Что касается делопроизводства и оперативных учетов, то дело обстояло следующим образом. На каждого агента заводилась особая тетрадь (книжка), куда заносились все полученные от него сведения. В конце тетради в алфавитном порядке шли фамилии тех, о ком агент упоминал, со ссылкой на страницу, где о нем есть сведения. Сюда же вносились их имена и революционные псевдонимы. Все алфавитные списки обобщались отдельно, эти листки нанизывались на дугу (общий архив) и вносились в регистратор всех лиц, проходивших по внутреннему и внешнему наблюдению. На каждого революционера могло быть составлено несколько листов, если он имел различные псевдонимы, но со ссылкой на другие листки. Таким образом, на каждой из них всегда можно было найти нужное лицо. Также имелись ссылки на регистратор агентуры или номер "сотрудника", который явился источником информации.
Сведения на одного деятеля, поступающие от разных агентов, заносятся на особый лист, где сосредоточивалась вся информация. Листки со сведениями о членах одной и той же организации нанизывались на отдельный регистратор, на который и делалась ссылка в листке, находящемся на дуге. Таким образом, уже в 1902 году Особый отдел располагал именной картотекой, включавшей 65 тысяч учетных карточек и до 200 тысяч фотографий "государственных преступников" и "политические алфавитные списки лиц, разыскиваемых полицией с приложением фотографии и состоявших под негласным надзором", а также фамилии тех, кто подлежал "задержанию в случае попытки проникнуть в Россию", рассылался всем жандармским губернским управлениям ещё со времен Третьего отделения. С лета 1871 года, согласно секретному циркуляру, создавался "Алфавит лиц, политически неблагонадежных" и альбомы с их фотографиями, куда вносились "все лица, которые почему-либо обращают на себя внимание правительства, преимущественно в отношении политической неблагонадежности… Вместе с донесением о побеге какого-либо лица (предписывалось) немедленно сообщать подробное описание его примет и, если возможно, доставлять и по 5 фотографий каждого государственного преступника"2 — это так называемый "розыскной циркуляр", основа Секретного архива, находившийся в ведении 1-й и 3-й экспедиций.
Структура Департамента полиции была выверена практикой, хорошо отлажена и располагала широко разветвленным агентурным аппаратом, дополненным службой наружного наблюдения, "черными кабинетами" и другими специальными средствами, но предотвратить Февральскую революцию все же не удалось.
Дом на Фонтанке, 16, одним из первых подвергся нападению. Все, кто понимал, что связь с тайной полицией ставит их в крайне уязвимое положение, разбежались. Захватившая здание Департамента полиции толпа быстро добралась до архивов и вскоре во дворе заполыхал огромный костер. Начальник Охранного отделения полковник Глобачев объявил сотрудникам, что они все распущены, и последним покинул опустевшее здание. В Москве история повторилась.
Новая власть сразу же упразднила Департамент полиции, все его местные органы и корпус жандармов.
РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПАРТИИ РОССИИ В ПОДПОЛЬЕ
Российская социал-демократическая рабочая партия основана в 1898 г. как нелегальная партия и всегда оставалась таковой.
Ленин В. Полн. собр. соч. Т. 24. С. 296
Октябрьский переворот, изменивший ход современной истории, конечно, был операцией талантливого хирурга. Момент смены не только власти, но и политического режима был исторически подготовлен группой лиц во главе с Лениным. "Дайте нам организацию революционеров и мы перевернем Россию"1. "Перевернувшая" Россию "организация революционеров" явила собой классически сформированную нелегальную подпольную структуру с четко отлаженным нелегальным аппаратом, отлично поставленной конспирацией. Организация имела в своем распоряжении полный арсенал средств и методов, похожих на те, которые применяли спецслужбы, разведка, контрразведка, охрана и пр. Полиция, обладавшая колоссальным аппаратом выявления и пресечения, оказалась бессильной. Своих задач она не выполнила, да и не могла выполнить. Еще в 1903 году руководитель московской охранки С.В. Зубатов пришел к выводу, что "удержать революцию полицейскими методами невозможно… загонять болезнь внутрь ни к чему не приведет, кроме самого дурного исхода".
