А. Иванов - Многоликое средневековье
Was bewahrt die Geschichte als Vermachtniss, Das pragt sie uns ein in unser Gedachtniss… er lehret, wie Bosheit uns Missgeschick, wie Frommigkeit bringet Ehr und Gliick…
Der Steinmetz, Goldschmied und der Schreiner, Hernschneider, Weber, der Werkmeister, keiner entbehret sie je, weshalb die Alten sie fur die herrlichste Kunst gehalten.
Так пел поэт. Его противники замолчали. «Исполненный искреннего удовольствия, - говорит современник, - я ударил его по плечу и дал ему понять, что он пел по душе мне. Все рукоплескали ему, и Михаил Бегайм не был тут последним. Он снял с себя венок и надел его на голову Ганса Сакса, талантливого нюрнбергского башмачника».
Кроме песен мейстерзингеров, духовное наслаждение доставляли горожанам мистерии. Мистериями назывались театральные представления на сюжеты, заимствованные из Священного Писания. Сперва они составляли часть той или другой церковной службы и разыгрывались в церквях, а потом перешли на кладбища и городские площади. Актерами были духовные лица, воспитанники и члены особых обществ, составлявшихся с этой целью. Со временем их стали разыгрывать странствующие актеры. На площади устраивалась дощатая эстрада, а на ней - сцена, открытая со всех сторон и защищенная от непогоды лишь кровлей. На эстраду вела лестница. Воображению зрителей предоставлялся полный простор. Обстановка сцены была незатейлива до крайности. Если требовалось изобразить холм или гору, ставили бочку, а зрители уже понимали, в чем дело. Костюмы актеров были обыкновенные, т. е. современные не изображаемому событию, а зрителям его. Только лица, представлявшие Бога Отца, ангелов и апостолов, одевались в священные одежды, а Христос изображался в виде епископа. Игра начиналась с того, что действующие лица выходили на сцену и занимали свои места при звуках музыки. Затем всех призывали к порядку, и начинался пролог, которьш приглашал зрителей помолиться Богу, чтобы предпринимаемое дело имело успех. Представление заканчивалось иногда хоровым пением, в котором принимали участие все присутствующие. Например, одна мистерия, изображавшая жизнь Христа Спасителя до самого Вознесения, заканчивалась эпилогом, представлявшим триумф Христовой Церкви. На сцену выходили два действующих лица, под которыми истолкователь, всегда находившийся при сцене, просил разуметь Церковь и Синагогу. Первая была окружена христианами, вторая - евреями. Между Церковью и Синагогой начиналось прение о вере, о превосходстве той или другой веры. Тут же на сцене стоял и св. Августин. Тогда несколько евреев, убежденных речами Церкви в превосходстве христианской веры, подходили к св. Августину и просили его, чтобы он крестил их. Желание их приводилось в исполнение. При виде этого Синагога затягивала жалобную песню, и венец падал с головы ее. Церковь отвечала гимном торжества. Св. Августин приглашал всех зрителей присоединить к этому пению и свои голоса. Получался грандиозный финал.
Для некоторого ознакомления с мистериями остановим свое внимание на двух-трех отрывках из «Мистерии о десяти девах». Архангел Гавриил предупреждает дев о скором приходе жениха-Христа. Каждая строфа его речи, кратко излагающей земную жизнь Спасителя, заканчивается словами: «Некогда было спать жениху, которого вы ожидаете». Неразумные девы приходят к мудрым и говорят им:
«Мы, девы, пришли к вам. Мы пролили масло по своей небрежности. Мы хотим просить вас, как сестер своих, на которых мы полагаемся. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».
«Вы можете нас небу возвратить, хоть с нами, несчастными, и случилась беда; ведь мы - ваши спутницы, ведь мы - ваши сестры. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».
«Уделите масла для наших лампад, будьте милостивы к неразумным, чтобы не были мы прогнаны от дверей, когда жених позовет вас в чертоги. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».
Мудрые девы посылают неразумных к купцам, которые торгуют маслом. Купцы отказывают им и направляют их снова к мудрым девам. Неразумные изливают свое горе в следующих словах:
«Увы, несчастные! До чего дошли мы! Мы не находим того, что ищем. Нам не суждено быть на свадьбе. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».
«Услышь, жених, голоса рыдающих, вели отпереть двери и для нас, исцели наше горе!»
После этого приходит жених-Христос и говорит им: «Аминь глаголю вам, не знаю вас, потому что нет с вами света, а все скрывающие его уходят, далеко уходят от порога этого чертога. Идите прочь, жалкие, несчастные! Обречены вы на вечные муки и будете низвержены в ад».
Тогда являются демоны, хватают их и низвергают в ад. В одной из пасхальных мистерий изображается Мария Магдалина до обращения ко Христу и после обращения. Сперва она воспевает мирские удовольствия и объявляет, что признает лишь одну заботу - заботу о своем теле. «Наслаждения мирские, - поет она, - сладки и приятны; обращение с миром усладительно и прекрасно: я хочу сгорать от постоянного желания мирских утех, веселья мирского избегать не желаю. Я готова положить свою жизнь за мирскую радость; не заботясь ни о чем другом, я стану заботиться только о своем теле, его я разукрашу различными красками».Она отправляется к купцу, покупает себе снадобья, придающие свежесть лицу, покупает духи. Накупив всего, за чем она приходила к купцу, Магдалина возвращается домой. Здесь ей во сне является ангел и объявляет, что в доме Симона находится тот Иисус На-зорей, который отпускает народу грехи. Ангел исчезает, а Магдалина, проснувшись, поет ту же самую песнь о прелестях мира и снова засыпает. Видение повторяется и на этот раз производит в Магдалине полный переворот. Проснувшись, Магдалина начинает сокрушаться о своих грехах. «Увы! прошедшая жизнь, жизнь, полная зол, постыдный поток, гибельный источник! Увы, что стану я делать, несчастная, исполненная грехов, оскверненная нечистой скверной пороков?»** Сбросив с себя пышные наряды, она одевается в черное платье и приходит к купцу за дорогими ароматами. Потом она отправляется в дом Симона и поет со слезами: «Теперь я пойду к врачу, я - позорно больная, требующая врачебной помощи! Мне остается принести к нему слезные обеты и сердечные сокрушения. Я слышу, что он исцеляет всех грешников».
Волшебство и тайная философия
Прежде чем говорить о вере в чудесное, сверхъестественное, в колдовство и чары, вере, проявлявшейся всегда и везде, но особенно характеризующей средние века, необходимо сказать несколько слов о мировоззрении средневекового человека.
Он представлял себе, что Земля расположена в самом центре Вселенной, составляет как бы ее ядро. Ее окружают одна за другой десять сфер, десять колоссальных шаров, помещающихся Друг в друге. В семи первых, ближайших к Земле сферах с неодинаковой скоростью круговращаются Солнце, Луна и пять планет. Их круговращение сопровождается чудесной музыкой, музыкой сфер. В восьмой сфере расположены прочие светила: одни из них, бестелесные и невесомые, свободно носятся в пространстве, другие прикреплены к своду сферы. Девятая сфера - кристаллообразная, десятая - пламенная (Empyreum); в последней царствуют Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой и живут главнейшие святые; остальные распределены, смотря по степени их совершенства, в других небесных сферах. Денно и нощно святые угодники с лучезарными венцами на головах, в белых и радужных одеяниях, воспевают Творца и предстательствуют за людей. Все эти сферы - обиталище Бога, святых и ангелов. Противоположность ему составляет обиталище сатаны, падших ангелов и отверженных душ - ад, находящийся в центре Земли. Таким образом, по средневековым воззрениям, существуют два царства: царство Божие - царство света и царство сатаны - царство тьмы. Эти царства постоянно враждуют между собой. Все существующее в мире, все происходящее в нем имеет свое начало в котором-либо из них. В мире проявляется действие двух сил: силы света и силы тьмы. Как ангелы светлые имеют свой определенный образ: лучезарные, прекрасные, легкокрылые, переносятся они, по повелению Божию, с одного места на другое, так и посланники сатаны должны иметь свой собственный вид: они наделялись в средние века теми лее внешними признаками, которыми обладали когда-то, в греко-римском мире, фавны, сатиры и кентавры, а именно рогами, козлиными ногами, копытами, шерстью. Как ангелы прекрасны, так посланники сатаны отвратительны. Однако, в силу особенных свойств своих, они могут принимать на себя любой образ, превращаться в какую угодно форму. Как существовали люди, своей жизнью заслужившие особую милость Божию, так появляются порой люди, которые сближаются с сатаной, входят в особые сношения с ним, заключают с ним особенные договоры. Сатана за это покровительствует им и чрез них творит в мире зло. Люди, по средневековым понятиям, сносились с нечистой силой из различных целей: для получения красоты, славы, богатства или таких познаний, которые никому не доступны, которые может открыть только «черная магия». Так называлось колдовство.*
Жил-был когда-то «муж великого ума и быстрого соображения, способный и расположенный учиться». Звали его Фаустом. Он сделался ученым богословом, но богословие не удовлетворило его. «Священное писание, - говорит народная легенда, - он забросил далеко за дверь или положил под лавку, ибо он имел безрассудную и надменную голову, и его звали всегда созерцателем». И стал он рыться в книгах черной магии. «Он привязал к себе орлиные крылья и хотел исследовать и небо, и землю, все до основания.» Но откуда узнать все это? И вот он решился обратиться к сатане, вызвать его, а как вызвать дьявола, он вычитал из таинственных книг. Он пошел ночью в густой лес и стал вызывать нечистого духа. Сначала дух не повиновался, но потом стал показываться в различных образах, страшных и ослепительных, наконец принял вид седого монаха. То не был сам сатана, но один из подвластных ему духов, по имени Мефистофель (Mephostophiles, откуда у Гете Мефистофель). Последний, познакомившись с Фаустом, приглашает его на свидание в следующую полночь. Происходит второе свидание. Фауст ставит свои условия: он хочет, чтобы исполнялись все его желания, чтобы дьявол всегда сопровождал его и был бы видим только ему одному. Дух тьмы также ставит условия: Фауст должен отпасть от Бога, возненавидеть христианскую веру и, по истечении установленного срока, отдать свою душу сатане. Они ударяют по рукам. «В этот час отпадает от Бога этот нечестивый человек. Отпадение это, - продолжает народная легенда, - есть не что иное, как его высокомерная гордость, отчаяние, смелость и дерзость. С ним было то же, что с великанами, о которых пишут поэты, что они хотели поставить горы на горы и воевать с Богом, или даже то, что случилось со злым ангелом, который восстал против Бога. Кто хочет высоко вознестись, тот падает глубоко вниз». Злой дух не верит слову Фауста и требует расписки. Фауст делает надрез на своем теле, извлекает несколько капель крови и пишет ими требуемую расписку. Но в самый решительный момент он получает предостережение от своей собственной крови. Капелька крови изображает два слова: «Беги, человек!» Но все напрасно, и договор был заключен. Продав свою душу сатане, Фауст приобрел временное благополучие: он становится знаменитым астрологом, прорицателем, предсказателем погоды, и все его желания исполняются. Нечистая сила деятельно помогала ему в различных обстоятельствах его жизни. Раз Фауст занял у одного еврея значительную сумму денег и обещал отдать ему через месяц или деньги, или свою правую ногу. Прошел месяц. Фауст не мог или, лучше сказать, не хотел уплатить долга. Безжалостный еврей отрезал ему ногу. Но скоро отрезанная нога начала разлагаться; тогда еврей бросил ее в реку. Недолго спустя после этого Фауст призвал к себе еврея и, предлагая ему деньги, потребовал у него свою ногу. Еврей объявил с ужасом, что бросил ее в реку. Фауст засмеялся и сказал ему: «Ну, проклятый жид! в таком случае я тебе не заплачу». Не успел еврей выйти из комнаты Фауста, как последний стоял уже на обеих ногах. В одном винном погребе Фауст угощал своих гостей винами всех сортов, пробуравливая перед каждым гостем отверстие в столе, а из отверстия вытекало любое вино, по желанию. В другом винном погребе (в Лейпциге) Фауст держал с хозяином пари, говоря, что он, без всякой помощи, может вынести из погреба большую бочку вина. За такой подвиг хозяин обязывался подарить ему эту бочку. Разумеется, хозяин согласился, Но каково же было его изумление, когда Фауст сел на бочку верхом и вылетел на ней из погреба! Бочка была после этого живо опорожнена Фаустом и его товарищами-студентами. Но вот настал срок договора с нечистой силой. В полночь поднялась страшная буря, в комнате Фауста слышались вопли и стук. На приятелей Фауста, спавших в соседней комнате, напал такой страх, что они не осмелились войти к Фаусту. Страшная ночь миновала, а с ней миновал и ужас. Когда рассвело, они вошли в комнату Фауста и увидели, что и стены, и столы были обрызганы кровью, а Фауста не было. Потом нашли его труп на дворе, растерзанный, с раздробленной головой; нечистая сила, овладев душой Фауста, вытащила его труп из комнаты и выбросила на двор. Сказание о Фаусте вполне верно характеризует средневековые верования в нечистую силу, средневековые воззрения на черную магию.
